Внешне доктор Месмер чем-то напоминал Таната. Они вполне могли оказаться братьями, вот только Флинн сомневался, что у Смерти в принципе может быть семья. Разве что собственные бесчисленные тени, но доктор Месмер точно не был одной из них. – Я Сомнус Месмер, – представился мужчина, слегка склонив голову. – А ты, если не ошибаюсь, Флинн. – Да, это я, – подтвердил он и напрягся. – Не нужно так реагировать на меня, я не собираюсь насильно лезть тебе в душу, – успокоил доктор Месмер, доставая ручку и блокнот. – Я здесь для того, чтобы помочь тебе, а не смутить. – Помочь с чем? – Флинн нетерпеливо заерзал на кушетке. – Помочь понять себя, – растолковал мужчина, делая какие-то пометки в блокноте. Флинн вытянул шею, чтобы посмотреть на них – какие-то непонятные каракули. – Ты все равно не поймешь мои записи, – не отрываясь от дела, спокойно промолвил доктор Месмер. Флинн смутился, как если бы его поймали за чем-то непристойным, и отвернулся. – Это язык души, он понятен не всем, – продолжил доктор Месмер, задумчиво улыбнувшись. – Ясно, – сдавленно ответил Флинн. – Ты знаешь, почему все души перед последним испытанием обязательно посещают психолога? – Нет, мой психофор никогда не говорит, какое испытание ждет меня впереди. – Что ж, не смею критиковать методы твоего психофора, – чуть слышно сказал доктор Месмер, – но сегодня мне придется нарушить его правило и все рассказать. Впереди тебя ожидает самая сложная проверка, которая только существует в загробном мире, да и в мире живых тоже. Тебя ждет… У Флинна напрягся каждый мускул и выступила испарина на лбу, а доктор Месмер все тянул паузу, соревнуясь с бесконечностью. – Тебя ждет прощение, – наконец-то закончил он. – Прощение? – Недоумение Флинна все росло и росло – скоро в комнате не поместится. – То есть судьи оправдают меня? – Нет, ты меня неправильно понял. – Доктор Месмер отрицательно покачал головой. – Нельзя взять и по щелчку избавиться от своего прошлого, но с ним можно что-то сделать. – Извините, доктор, но я ни черта не понимаю. – Флинн пожал плечами. – Прощение нужно просить не у судей, а у тех, кого ты обидел. Только они могут простить тебя. И только ты можешь простить тех, кто однажды нанес обиду тебе, – ответил доктор Месмер. – А теперь я включу «Оттенки чувств». – Он щелкнул тонкими пальцами. – Оттенки чего?.. Из тьмы вынырнул знак вопроса, светящийся желтым, подплыл к Флинну и остановился ровно над его макушкой. – Так мне будет легче распознать твои подлинные эмоции. Это всего лишь иллюзия, – объяснил доктор Месмер. – Сейчас, к примеру, ты растерян. – Ну ничего себе! – Флинн от удивления раскрыл рот. – На чем мы остановились? – призадумался доктор Месмер, слегка наморщив лоб. – А, точно. Тебя впереди ждет коридор Прощения, где ты встретишь образы всех тех, кто обидел тебя и кого обидел ты. Многие не готовы к такому, поэтому перед испытанием все обязательно проходят сеанс у меня. Из тьмы выползла сияющая волнистая линия аквамаринового цвета и обвила шею Флинна, точно шарф. – Не волнуйся, – делая очередную пометку, сказал доктор Месмер ласковым голосом. – На самом деле это не так страшно, как кажется. – А нельзя поменять испытание? – поинтересовался Флинн, нервно забарабанив пальцами по коленке. – Нельзя, оно для всех одинаковое. Без него дальше нет пути. Флинну показалось, что все внутренности сжались в одну точку. Ничего не поделать, придется сразиться и с этим демоном тоже. Если Танат обладал холодным, непробиваемым спокойствием, то у доктора Месмера оно было теплым и бархатным. Вроде бы одна черта, а так по-разному проявлялась. – Я ознакомился с твоим делом. В твоей жизни было много обид. – Вы же не ждете, что я прощу абсолютно всех? – грубо спросил Флинн. – Не все люди достойны прощения. Перед его лицом затанцевали ярко-красные колючки. – Я понимаю, что ты все еще зол, но прощаешь ты не для кого-то, а для себя. – Доктор Месмер прикрыл глаза и поднес указательный палец к своему виску. – Взять хотя бы того соседа, с которым ты полез в драку из-за смерти пса. – Его глазные яблоки двигались туда-сюда, будто он что-то читал под веками. – В тебе до сих пор живет ненависть к нему. Комнату озарили громадные пурпурные шипы. Они пронзили доктора Месмера насквозь. – Что?! – взорвался Флинн. – Вы хотите, чтобы я простил ублюдка, отравившего моего пса?! – Злоба, ненависть, обиды отяжеляют твою душу. Они причиняют вред в первую очередь тебе, а не ему. Ты должен сделать это для себя. – У доктора Месмера ни один мускул на лице не дрогнул. – Я не хочу и не буду его прощать! – зарычал Флинн, ударив кулаком по столику. Шипы стали острее и темнее. – «Простить» – не значит «одобрить». Его вину никто не преуменьшает. Поверь, все люди, попав к нам, получат по заслугам. И твой сосед не исключение. – У меня даже доказательств не было! А он ходил и лыбился, зная, что я ничего не могу сделать! Что мне нечего предъявить! – Флинн до крови прикусил губу. Металлический привкус наполнил рот, а жгучая ненависть наполнила сердце. – Если никак нельзя повлиять на ситуацию, то ее нужно отпустить, иначе негативные эмоции будут грызть тебя, и ничего, кроме тьмы, ты в этом мире уже не увидишь, – размеренно произнес доктор Месмер. – Мне стоило бы самому отравить этого ублюдка! А потом смотреть, как он умирает, и наслаждаться его мучениями, – со злобой выплюнул Флинн. – Но тебя бы посадили в тюрьму, и тогда бы страдала твоя семья. Исправив одну несправедливость, ты бы породил новую. – Ручка доктора Месмера все быстрее скользила по бумаге. Колючки превратились в зеленые кольца, которые затянулись на груди Флинна. – Уверен, моя мать бы недолго плакала. – Он сдвинул брови и шумно засопел. – Ты ошибаешься насчет своей матери, – мягко возразил доктор Месмер. – И не только в этом. Над головой Флинна возникли десятки желтых знаков вопроса. – Что вы хотите сказать? – Ты многие годы беспочвенно винишь ее в смерти отца. – Доктор Месмер перестал вести записи, отложил блокнот и внимательно посмотрел Флинну прямо в глаза. – Тот сосед действительно был виновен, но твоя мать – нет. Комнату заполнили чувства всех цветов и оттенков. Желтые вопросительные знаки с бешеной скоростью множились над головой, острые бордовые шипы впивались в доктора Месмера, синяя рябь захватила пол, зеленые кольца обвили тело Флинна от макушки до пят, а фиолетовая стрела прошила его сердце. Он испытывал все и сразу: недоумение, ненависть, тоску, боль, разочарование. – Да как вы смеете говорить такое?! – Флинн, потеряв самоконтроль, перевернул журнальный столик. Будильник с испуганным звоном грохнулся на пол. – Будь осторожнее с этой вещицей, – посоветовал доктор Месмер, поднимая будильник. – Я не прошу сдерживать эмоции в этой комнате. Она для того и существует, чтобы давать им волю. Но если ты случайно разобьешь эти часы, мы тут надолго застрянем, а у меня весьма плотный график. Между Флинном и доктором Месмером нарисовалась голубая решетка, разделив их. – Я не знаю, что именно вы прочли в моем личном деле, но поверьте мне: МОЯ МАТЬ ВИНОВАТА В СМЕРТИ МОЕГО ОТЦА! – Не нужно отгораживаться от меня. Не я твой враг, а упрямство. Я всего лишь хочу помочь тебе разобраться с чувствами, – миролюбиво сказал доктор Месмер. – Пока что у вас плохо получается, – свирепо ответил Флинн. – Вы вызываете во мне лишь гнев и раздражение! На доктора Месмера упала ядовито-оранжевая сеть, сплетенная из тонких нитей. – По крайней мере, я вызываю твои истинные чувства, – с легкой улыбкой отметил он. – Вы ведь даже не человек, вы дух. Что вы можете знать о людях? О том, как им живется, если вы ни разу не были на земле? Не видели того, что там творится? – Флинн недобро сощурился. Голубая решетка превратилась в круглый щит. – Ты все больше хочешь защититься от меня, – сказал доктор Месмер. – Да, в мире живых я не бывал, но через этот кабинет прошли все люди, когда-либо жившие на земле. Я думаю, этого вполне достаточно, чтобы иметь хоть какое-то представление о вас. Я хочу, чтобы ты нашел корень своих переживаний, чтобы понял, откуда они растут, что питает их. – Разве не ясно? Это же так просто! Моя мать пожелала отцу умереть! Она виновата! Она накликала беду! – Но разве ее слова как-то могли повлиять на крепления, которые не выдержали? Что бы изменилось, если бы она не сказала тех слов? – вкрадчиво спросил доктор Месмер. – В чем конкретно вина твоей матери? Комнату расчертили темно-синие зигзаги. – Ты в смятении, – прокомментировал доктор Месмер. – Раньше ты не задумывался об этом? Ты столько лет винил несчастную женщину, причиняя ей боль. Из голубого щита вылетели багряные пики и проткнули тело мужчины. – Нет, нет, нет! – отчаянно запротестовал Флинн. – Все не так! Вы ничего не понимаете! Если бы она тогда не пожелала ему смерти, он бы не пришел на работу расстроенным и… – И что бы изменилось? – перебил его доктор Месмер. – Он бы взял другую страховку? Но эту ему выдали. Крепления бы чудесным образом выдержали? Ты и сам прекрасно знаешь, что нет. То, что твоя мать пожелала твоему отцу смерти, и то, что он умер на следующий день, – не более чем совпадение. Печальное совпадение. Если бы ссоры не было, он все равно бы погиб. Ни ты, ни твоя мать никак не могли повлиять на это. Это рок. Злой рок. Так случается, увы. – Нет! – Флинн тяжело задышал. – Вы пытаетесь оправдать ее! Вы хотите залезть мне в голову и изменить мое отношение к ней! У вас ничего не получится!