– Но зачем мне оправдывать твою мать, если ее вины нет? – слегка удивленно спросил доктор Месмер. – Флинн, вспомни, что именно случилось в тот день. Расскажи мне, как все было. – Мать кричала на отца, – начал Флинн, роясь в уголках своей памяти, пытаясь не упустить ни одну деталь. – Назвала тюфяком, ничтожеством, обвинила в том, что он испортил ей жизнь. Отец оправдывался, а потом она пожелала ему провалиться. Из тьмы выползли темно-серые спирали. Они кружили над Флинном в устрашающем танце, грозясь упасть и раздавить его. Это была скорбь. – Но ведь ссора началась не с этого. – Доктор Месмер смотрел на него немигающим взглядом. – Она началась… – Флинн умолк. Страшное осознание пронзило мысли. – Она началась с меня… Внезапно все разноцветные фигуры потухли, все эмоции пропали. Хотя одна все же осталась: черного цвета, но ее было сложно разглядеть на фоне тьмы. То была вина. – Мать кричала, что я стал неуправляемым, хотела отдать в интернат для трудных подростков, а папа меня защищал… – Из груди Флинна вырвался не то стон, не то вскрик. – Получается, что я виноват в смерти отца? – Его как будто вывернули наизнанку. – Нет, – тихо возразил доктор Месмер. – Я уже говорил, что смерть твоего отца – стечение обстоятельств. Ни от матери, ни от тебя ничего не зависело. – Но как же так? – Слезы подступили к горлу Флинна и начали душить. – Я всегда был уверен, что виновата она. Я всегда так чувствовал… – Люди часто перекладывают груз вины со своей спины на чужую. Это защитная реакция. Ты не хотел винить себя, поэтому винил мать. Но ни тот мальчик, из-за которого началась ссора, ни та женщина, в пылу гнева сказавшая те страшные слова, не виноваты. Флинну показалось, что пол исчез и он провалился в бездну. Он столько лет был несправедлив к матери. Столько лет мучил, изводил, говорил гадости, перекидывая вину на ее хрупкие плечи. А она все терпела и терпела, цепляясь за любую возможность быть рядом с ним. Она так хотела заслужить прощение за то, чего даже не делала. Но еще больше он был несправедлив к другому человеку. – А что насчет Кейти? Ведь я так виноват перед ней, – с трудом выдавил Флинн: в горле бушевала песчаная буря. – Что мне делать? – Поговори с ней. Расскажи, попроси прощения. Только так, по-другому не получится. – А если не простит? – ужаснулся Флинн. – Если возненавидит меня, не захочет знать, проклянет? – Пусть так, – сказал доктор Месмер. – Но ты не узнаешь, пока не откроешься ей. Попроси прощения, вот и все. – Такое, доктор, не прощают… – Не тебе ведь прощать. Люди порой способны проявить невиданное милосердие. – Милосердия всего мира не хватит, чтобы простить мой страшный поступок, – выдохнул Флинн, чувствуя, как в груди образуется дыра. Возле кабинета доктора Месмера терпеливо ждал Тайло. Он выглядел как никогда взволнованным. Флинн хотел что-то сказать, но все слова исчезли. Остались лишь оттенки чувств. – Ничего не говори, я все знаю, – тихо произнес Тайло и положил руку ему на плечо. Флинн прислонился к стене и медленно опустился на пол, закрыв лицо руками, – парни ведь не плачут. 19. «Мгновенная карма» – Тебе нужно поговорить с Кейти, – уговаривал Тайло, сидя на подоконнике. – Не могу, – заупрямился Флинн. – Тогда хотя бы из комнаты выйди. Ты пятый день сидишь взаперти, мне надоело таскать тебе еду, если мадам Брунхильда увидит это, она шкуру с меня сдерет и постелет вместо коврика. Ответа не последовало – Флинн молча сидел на кровати, невидящим взором уставившись перед собой. Вчера, посмотрев в зеркало, он себя не узнал. Перед ним стоял какой-то осунувшийся незнакомый парень: под глазами появились темные круги, кожа заметно побледнела, губы потрескались, щеки впали, светлые волосы спутались. Ему казалось, что за эти дни он сгорел дотла, даже кости превратились в пепел. Минуты тянулись невыносимо долго, будто господин Аяк вновь забавлялся со временем. Как же Флинн себя ненавидел! – Почему мне так плохо? – спросил он. – Я ведь прошел болото Безысходности. Почему меня снова накрывает хандра? – Демонов можно усмирить, можно победить на какое-то время, но на самом деле они никуда не исчезают. Они скрываются внутри, выжидая, когда вновь будет пища для них. Вырастить нового демона куда проще, чем побороть старого. – Получается, что жизнь – это вечная борьба с собой? – горько усмехнулся Флинн, роняя голову на подушку. – Я бы выразился иначе. Жизнь – это вечная дорога к совершенству, – глубокомысленно изрек Тайло. – Усмиряя демонов, мы становимся лучше. – Мне кажется, если я выйду из дома, меня потянет прямо в Лимб. До чего же паршиво, – прохрипел Флинн. – Все! Мне это надоело! – решительно сказал Тайло, слезая с подоконника. – Ты хоть понимаешь, что все твои чувства напрямик передаются мне? Не жалеешь себя, пожалей хоть меня! – Отстань. – Флинн вяло махнул рукой. Тайло сел на пол, скрестив ноги. – Нытьем делу не поможешь. Доктор Месмер совершенно прав, ты должен поговорить с ней. Она все поймет. – Что, что она поймет?! – закричал Флинн, резко подняв голову. Хандра исчезла: ее сожрала ярость. – Что я последняя мразь?! Что я предал ее?! – Он вскочил с кровати. – Пойми, все не так однозначно! – Тайло тоже поднялся на ноги. – Я многое повидал, работая психофором. Иногда сложно дать оценку тому или иному поступку. Порой нам трудно судить о себе со стороны. Не решай все за нее! – Не оправдывай меня! – Флинн расхаживал по комнате, яростно жестикулируя. – Мне нет прощения! Я вообще не понимаю, зачем мне дали шанс пройти испытания, отправили бы сразу в Лимб. Это было бы справедливо! – сокрушался он. – Но она имеет право знать! И она узнает, – твердо произнес Тайло. – Нет! – прорычал Флинн. Он метнулся к психофору и схватил того за грудки. – Ты ей ничего не скажешь! – Это еще почему? – почесывая за ухом, невозмутимо спросил Тайло. – Потому что я тебе не позволю! – зашипел Флинн, точно рассерженный змей. – Силенок не хватит, – насмешливо скривился Тайло. – А сейчас проверим! – не своим голосом заорал Флинн и ударил психофора по лицу. Тайло отшатнулся и с воплем схватился за нос, из которого хлынула кровь. – Не с тем ты связался, парень! Тебе стоит извиниться, пока не поздно, пока я не передумал прощать тебя, – шумно дыша, предостерег Тайло. Из его зеленых глаз полетели молнии. – Не дождешься! – жадно втянув воздух, крикнул Флинн и вновь бросился в атаку. Тайло, недолго думая, взмыл под потолок и перелетел на другой конец комнаты. – Трус! – бросил ему Флинн, источая гнев. Он взял со стола чашку и кинул в Тайло, но промазал. Чашка стукнулась о стену и разбилась на сотни кусочков. – Это была моя любимая чашка, – расстроился Тайло. – Ну все! Ты меня вывел! Он мигом облетел Флинна и дал тому подзатыльник. – Что, не ожидал? – с ехидством спросил Тайло. – Я слышу, как гудит твоя пустая голова. Хоть иногда кидай в нее мысли, иначе она заржавеет! – Так нечестно! Снимай крылатые кеды и разберемся как настоящие мужчины! – потребовал Флинн. – А я не мужчина, я ребенок. Забыл? Мне все можно. – А знаешь ли ты, что непослушных детей ставят в угол? Флинн схватил Тайло за ногу и с силой отшвырнул в дальний угол. Тот не успел затормозить и всем телом ударился о стену. Флинн содрогнулся, почувствовав резкую боль, будто только что шмякнулся с приличной высоты. Перед глазами поплыли разноцветные круги. – Что такое? – изумленно спросил Флинн, часто моргая. – Что происходит? – Не нравится? – Тайло хрипло закашлял. – Это называется «мгновенная карма». Ты чувствуешь боль, которую причиняешь другим, только в три раза сильнее. – Это твоих рук дело? – вскипел Флинн. – Ага. – Тайло рукавом вытер кровь под носом. – Или ты думал, что я позволю себя избивать? Психофоры не могут никому причинить серьезный вред, но мы можем перенаправить чужую энергию. Вернуть обидчику все то, что он посылает нам. Есть желание продолжать? Если бы взглядом можно было застрелить, Тайло бы сейчас превратился в решето. Грудь Флинна тяжело вздымалась. С самого начала этот несносный ребенок, прикидывающийся взрослым, выводил его из себя. Постоянно издевался над ним, подтрунивал, умничал. Сегодня пришел день расплаты, хоть самому Флинну и придется заплатить за это втридорога.