* * * Конечно, сказать было куда проще, чем сделать. Грандиозную мысль пришлось отложить до лучших времён, оставив для реальности лишь идею и капельку фантазии. Однако, даже так, эту неделю Лаз с Дамией почти не вылезали из лаборатории. И всё это время, бывший армейский офицер находилась в состоянии перманентного шока: сколько она была знакома с этим мальчиком, и всё равно продолжала поражаться тем идеям, что витали в маленькой голове. Он не рисовал схем, не разрабатывал чертежей, да и за весь технический процесс отвечала Дамия. Вот только женщина не могла не признать: занимайся она тем же самым одна – не добилась бы и половины того, чего они достигли вдвоём. Будто его взгляд на мир полностью отличался от привычного ей, словно он смотрел на те же вещи под абсолютно иным углом, странным и в то же время поразительно точным. Там, где она заходила в тупик и уже была готова начать всё сначала, Лаз умудрялся разглядеть кончик клубка, и они распутывали сложнейшие головоломки из десятков шестерёнок, поршней, пружин, штифтов… Дамия не могла даже представить, чем обусловлена такая изобретательность, списывая всё на талант, детскую интуицию и немалую толику гениальности. На деле же всё было куда прозаичнее: Семён Лебедев умел разбирать и создавать чертежи таких устройств, каких этот мир не увидит ещё десятки, если не сотни лет. Ну и детский мозг, невероятно гибкий и податливый, тоже вносил свою лепту. А потому простая заводная игрушка была для него лишь развлечением. Как детский пазл: сложность – один из десяти, лишь некоторая работа мозгов и рук. Его настоящая цель, до поры скрытая в уголке сознания – вот что действительно ставило Лаза в тупик. А пока нужно было создать для мамы на день рождения красивый подарок. И вот, долгожданный день наступил. Пожалуй, последний раз, когда дом Морфеев видел такую роскошь, был день встречи счастливых родителей из роддома. К сожалению, в тот раз всё, мягко говоря, не задалось. Прибытие Лаза задержалось почти на полгода, да и даже тогда было совсем не радужным. Но сегодняшнее празднование ничто не должно было омрачить. Собрались гости, приехали музыканты, весь особняк сверкал чистотой и свежестью, а виновница торжества почти светилась от радости и удовольствия. Что ни говори, а когда тебя круглые сутки поздравляют и желают всего, от крепкого здоровья до шелковистых волос, улыбнётся даже последний мизантроп. Гора подарков занимала отдельную комнату, вторая, чуть меньше, её предстояло раздать гостям – высилась у дверей. Вино, смех, дамы в длинных платьях, кавалеры в разноцветных костюмах… этот день определённо был великолепным. И даже мерное «Тук-тук» по полу, заставляющее находящихся неподалёку людей удивлённо оборачиваться, прерывая все разговоры, споры и обсуждения, на фоне этого разлива красок не смотрелось ни печальным, ни неуместным. Лазу до сих пор было не обойтись без того маленького инвалидного кресла, слишком уж сложно его телу было поддерживать вертикальное положение. Однако, на некоторое время эта проблема всё-таки была решаема парой таких же маленьких костылей. Их они с Дамией сделали в качестве подарка на его же пятилетие. Максимально лёгкие и эргономичные, они давали мальчику возможность минут десять, пока не кончатся последние силы, побыть чуть ближе к нормальным людям. На лицах гостей можно было заметить разные эмоции. Жалость, любопытство, удивление, у кого-то даже восхищение. Впрочем, не обошлось и без брезгливости, презрения, отвращения… Вот только Лазу было плевать как на вторых, так и на первых. Что о нём думают чужие люди, которых он видит впервые в жизни и, возможно, не увидит до следующего подобного праздника, ему было всё равно. Его волновали только те, кого он мог назвать семьёй. Мама, отец, Лани, дедушки и дяди, сестра Таракис, хотя в этом мире, похоже, не существовало понятия «медицинской сестры», Дамия. А конкретно сейчас его и вовсе интересовал лишь один человек. – Мама! – разглядев между мельтешащих фигур лёгкое салатовое платье Фелиции, он с удвоенным усилием принялся проталкивать своё тело через толпу. Хотя, в принципе, этого уже и не требовалось: его услышали. – Лаз, какой ты красивый! – вихрь зелёного и темно-каштанового мелькнул перед глазами, и тонкое тело оказалось сжато в крепких объятьях. С самого утра Фелиция была занята приёмом гостей и даже не успела пожелать детям доброго утра. Побочные эффекты дня рождения такого масштаба. – Спасибо, – он говорил урывками, изо всех сил стараясь не заикаться. – Это тебе. С Днём Рождения. Большая сумка, висящая у мальчика на плече, была бережно опущена на пол. Дамия предлагала помочь донести подарок, но Лаз наотрез отказался. – Ох, спасибо… – Фелиция аккуратно подняла сумку. Для взрослого в ней не было ничего тяжёлого, так что развязать тесёмочки было несложно. На свет показалась аккуратная шестигранная шкатулка из тёмного дерева, покрытая сложной вязью узоров. Разговоры вокруг начали стихать, всем тоже было интересно, что мальчик подарил своей маме. – Надо н-… – Лазу захотелось грязно выругаться, но снаружи он лишь улыбнулся. – Нажать сюда. Если не приглядываться, то в хитросплетении линий было почти невозможно заметить маленький выступающий элемент. Под заинтересованными взглядами Фелиция ногтем вдавила деталь в корпус. Пару секунд ничего не происходило, особо едкие натуры уже собрались выразить своё разочарование, но тут внутри шкатулки что-то мягко щёлкнуло. За щелчком последовал ещё один, потом ещё и ещё. В конце концов, коробочка начала тихо трещать, как будто внутри спрятался кузнечик. А потом крышка откинулась назад, раскрывая поражённым зрителям внутренности таинственного подарка. Они поднимались из небольшого постамента, словно памятник всему изящному, что есть в мире. Пара маленьких крыльев из посеребрённого металла была исполнена настолько детально, что, казалось, можно было разглядеть каждый волосок в каждом пёрышке. Словно готовые сорваться с места в любое мгновение, они выглядели настолько живыми, насколько это вообще было возможно. А потом шкатулка щёлкнула снова. Пьедестал, служащий основой для композиции, медленно поехал вверх и одновременно крылья стали раскрываться, лишь укрепляя впечатление готовности к полёту. Полностью выдвинувшись из шкатулки, подставка замерла, а крылья, теперь уже полностью распахнутые навстречу несуществующему ветру, сделали ещё два взмаха и только потом затихли. Лаз очень жалел, что не смог добавить к этой игрушке музыку. Но даже для него впихнуть в такой маленький объём ещё и аппарат наподобие шарманки было невероятно сложно. А увеличивать размер корпуса он не хотел, чтобы не делать шкатулку слишком громоздкой. Из-за несовершенства технологий она и так получилась почти вдвое больше, чем он рассчитывал. Однако, даже так, заводные крылья произвели настоящий фурор. Гости подходили к Фелиции, чтобы узнать, где купить такие, а получая ответ: «Не могу вам сказать», – раздражались и уходили. Никому и в голову не могло прийти, что идею и большую часть механизма придумал пятилетний мальчик. Нет, конечно, в этом мире были подобные игрушки, были даже куда более сложные. Вот только при отсутствии нормальных инструментов, создавать нечто подобное могли лишь сильные маги, и было несложно понять, что продукты их производства стоили бешеных денег. Цены на подобные предметы взлетали до небес сразу после того, как мастер становился хоть немного известен, и возможность купить нечто похожее подешевле или просто познакомиться со способным магом многого стоила. Но, естественно, все, кто покусился на автора шкатулки, ушли, не солона хлебавши. Фелиция ни за что бы не выдала своего сына этим стервятникам. Поправив чуть выбившийся воротник Лаза, она отвела его в отдельную комнату и уже там, наедине, выразила всё своё восхищение. В отличие от Дамии, женщина не особенно понимала тонкости процесса и не могла в полной мере осознать всю ту работу, что проделал пятилетний ребёнок. Однако, для неё, как для матери, куда важнее было другое. И это была не шкатулка. Да, Лаз мог с относительным успехом скрывать от окружающих свой взрослый рассудок, всё-таки это так и так была работа мозга. Но вот чувств своих он скрыть не мог, да и не хотел. А главным чувством между этими двумя людьми была, определенно, любовь. И Фелиция прекрасно почувствовала её, даже не столько в заводной игрушке, сколько в самом Лазе. Именно это было самым ценным. Шкатулка с крыльями заняла почётное место в комнате подарков, и потом – в комнате Фелиции, но Лаз занял своё место в её сердце уже давно. Глава 8 Календарь Кристории, как и земной, делился на четыре сезона – зиму, весну, лето и осень. Однако, в отличие от привычного для старой жизни Лаза празднования Нового года в середине зимы, тут Новый год наступал с первым днём весны, когда зарождался новый цикл жизни, и природа начинала своё обновление. В дополнение к этим двум крайне важным событиям, в первую полную неделю весны по всей стране дети, достигшие возраста шести лет, проходили тест на определение магических способностей. В прошлом, когда Кристория только устанавливала свой авторитет и расширяла границы, детей начинали обучать магии уже с трёх, чтобы в будущем они смогли быстрее научиться использовать свой дар на войне. И очень часты были случаи спонтанных возгораний, удушений, смертельных падений и множества других серьёзных увечий. Позже, когда страна стала одной из сильнейших держав континента и воинствующие короли уступили место более либеральным и дипломатичным, одной из реформ был как раз запрет на магию для маленьких детей. Закономерно, количество смертей резко сократилось. С шестого дня рождения наступала третья триада в жизни ребёнка, и считалось, что в этом возрасте малыш уже может осваивать свои силы с минимальным риском навредить себе и окружающим. И именно поэтому Лаз так ждал этого Нового года. Его собственный день рождения приходился на самый конец зимы, а значит, к назначенному сроку ему уже будет шесть, и он сможет начать погружаться в этот дивный новый мир магии. В официальной проверке, такой же, как та, в которой участвовала Лани, он участвовать не должен был. Во-первых, потому, что из-за его недуга отстаивание длиннющей очереди для него было сродни настоящей пытке. Во-вторых, потому что его результат уже был давным-давно известен и тратить на него заряд кристалла-определителя было бы расточительно. Да, в отличие от портативных устройств эти большие и громоздкие кристаллы не разрушались после первого же применения. Но всё равно, их зарядка требовала слишком больших усилий, чтобы использовать вхолостую. И, в-третьих, его родители всё ещё не хотели начала шумихи вокруг Лаза. Не высший потенциал, конечно, но всё равно он был уникумом. Сложно представить, какой ажиотаж возникнет после его оценки. И опять же, его состояние скорее всего лишь ухудшит ситуацию. Однако, кое-что проверить всё-таки нужно было. Родство к элементам. Насколько Лаз смог понять всё ещё достаточно сумбурные объяснения Лани, у каждого мага могло быть родство к одному из четырёх изначальных элементов. Известные в земной истории и культуре вода, земля, огонь и воздух были актуальны и в ином мире. Правда, здесь у одного человека могло быть родство сразу к нескольким и даже ко всем элементам сразу. И вторая часть проверки была нацелена именно это самое родство. Лаз очень надеялся, что ему достанется элемент воздуха, и у него были причины так думать. Всё-таки его самое первое заклинание было именно воздушным ударом, и было бы здорово развить тот успех. После случая с сестрой Таракис он ещё не раз пытался повторить свой маленький триумф. Старался воспроизвести в мозгу то же состояние, тот же настрой, те же мысли. Но максимум, на что он был способен – слабые и неконтролируемые удары по пустоте, вряд ли хоть немного превосходящие тот, первый. Он чувствовал себя первоклассником, открывшим учебник по высшей математике: узнавались циферки, буковки, знаки сложения и вычитания, вот только всё это было совершенно бесполезно на фоне десятков других неизвестных символов и указаний. Между ним и магией лежала непреодолимая пропасть непонимания, перебраться через которую в одиночку было просто нереально. Тем сильнее Лаз ждал судьбоносного дня и начала своих уроков. Его тест был назначен на первый день первой недели нового года, третий день весны. Проснувшись в четыре часа ночи, он так и не смог заснуть, молча глядя в потолок, слушая тихое шуршание снега за окнами и мерное дыхание Принцессы. Да, даже после того, как её крыло вновь стало полностью рабочим, леди-ястреб не улетела, а осталась с мальчиком и жила в этой клетке уже почти год. Каждый день Лаз выпускал её полетать и каждый раз, вдоволь нарезвившись, птица возвращалась обратно. Он не знал, было ли это простой благодарностью за спасение или же чем-то иным, но его сердце каждый раз радостно сжималось, видя в небе растущую чёрную точку. В семь часов его пришли будить, но застали уже одевающимся, когда он медленно и вдумчиво, по-другому руки начинали слишком сильно дрожать, вдевал пуговицы в петельки подготовленного с вечера выходного костюма. Через полчаса он уже сидел за столом в окружении семьи и чувствовал на себе любящие и внимательные взгляды. В другой день это было бы очень приятно, но сегодня Лаз в принципе не мог переключить внимание с предстоящего события и магии. В путь отправились вчетвером: он, родители и Лани. Сестру Лаз не видел несколько недель – в прошлом, теперь уже, году она поступила в элитную академию для девочек, ту самую, в которой работала Фелиция, и приезжала домой только раз в месяц. Ланирис сильно изменилась за последнее время: стала серьёзнее, собраннее, такой, какой в её понимании должна была быть старшая сестра. К сожалению, Лаз никак не мог донести до неё, что для него куда важнее её смех, чем пунктуальность и знание этикета. А детское: «Я не хочу, чтобы ты менялась», воспринималось Лани скорее, как новый стимул к действию и развитию. Для неё желание помогать Лазу стало смыслом жизни. Вот и сейчас, сидя рядом с братом в карете, девочка то и дело поворачивала голову, пытаясь угадать, что ему в данную секунду нужно: вода, ещё один плед, может, подушка под голову. Лаз же давно бросил попытки сопротивляться и отнекиваться, поняв, что этим только расстраивало сестру. Сам тест должен был проходить в городской ратуше, куда ещё с рассвета стекались потоки людей. Несмотря на то, что в первый день проверку проходили только представители высшего сословия: дворянство, семьи магов, старшие военные чины, на площади перед главным зданием стояли и толпы простого люда. Зеваки – неотъемлемая часть любого крупномасштабного события. Обычно все гости должны были пройти площадь пешком, что как бы показывало равенство всех людей перед магией, но в этот день одна карета всё-таки добралась до бокового входа. Специально для Лаза было сделано исключение: площадь состояла из множества ступеней, так что ни кресло-каталка, ни костыли, для неё не подходили. К тому же на улице, несмотря на начало весны, всё ещё было холодно, и лежал слой снега. Выкатив из кареты по специальному пандусу кресло-каталку, Фелиция, слегка щурясь, огляделась по сторонам. Им не нужно было следовать за основной толпой, тест магического потенциала Лаз сегодня не проходил. Наоборот, им нужно было обогнуть движущуюся плотным потоком между колоннами человеческую очередь и направиться дальше, в ту часть ратуши, где проводили определение родства. Однако, строилась ратуша совсем не из расчёта на калек, так что обойти толпу можно было лишь спустившись, а потом снова поднявшись по ступеням. И поступать так Морфеи, конечно, не собирались, это было совершенно бессмысленно. А потому Фелиция, глубоко вздохнув, двинулась прямо на толпу, вполне резонно рассчитывая на то, что их просто пропустят, ведь им нужно было совсем в другое место. Четверо Морфеев протискивались сквозь толпу. Очередей было несколько, и каждая из-за долгого ожидания уже успела довольно сильно размыться. Так что, фактически, они двигались сквозь сплошной поток людей. Фелиция держалась отлично, а вот Санктус нервничал, потел и то и дело смотрел на часы. Лани вежливо улыбалась оставляемым позади аристократам, волнуясь только за то, что они ведут себя не очень вежливо, а Лаз… Лаз старался подавить желание вскочить с коляски и броситься бегом вперёд. Ну, попытаться броситься. Однако, как это всегда бывает, нашёлся человек, для которого ребёнок в инвалидном кресле не был достаточным аргументом. Высокий и плечистый, одетый в парадную мантию, которая своей мешковатостью только увеличивала его ширину, он попытался показать всем своё превосходство по методу индюков: кто больше, тот и прав. – В чём дело?! Почему вы лезете без очереди? – дорогу Фелиции перегородил обширный живот. Похоже, грузный мужчина решил поголосить просто так, потому что в противном случае не было вообще никаких причин для его возмущений. – Уважаемый, я настоятельно прошу нас пропустить, – в абсолютно спокойном голосе Фелиции было столько металла, что можно было ощутить его острое прикосновение к коже. – Нам вообще не… – Да пошла ты! – бас индюка накрыл толпу, заставляя женщин морщиться и затыкать детям уши. – Срать я хотел на вас и вашего спиногрыза! Вы кто вообще такие, чтобы лезть передо мной?! Санктус, до этого бледный и немного рассеянный, резко преобразился, встав рядом со своей женой с каменным выражением на лице. Даже Лани посерьёзнела и насупилась, позабыв о правилах хорошего тона. Вокруг спорящих резко образовалась сфера полной тишины. Прошло пять секунд, десять, а потом случилось то, чего никто не ожидал. Индюк вздрогнул, быстро отошёл в сторону и вежливо поклонился, пропуская Морфеев вперёд. Легко кивнув оторопевшему мужчине, Фелиция покатила коляску дальше, тихо недоумевая, что стало причиной такой резкой смены поведения. В голове женщины крутилось много вариантов, но ни один из них даже близко не соответствовал истине. Исход этого краткого поединка на самом деле решил тот, о ком все позабыли. Конечно, Лаз очень хотел пройти тест, и уже за то, что этот момент откладывался, мужчина его откровенно бесил. Но он понимал, насколько велика разница между ним и этим мужчиной, разница в силе их слов и поступков. А потому не сказал ни слова, когда им совершенно без причины преградили дорогу. Однако, оскорбление в адрес его мамы было совсем иным делом. Лаз хотел прожить жизнь достойно, но достойная жизнь ни в коей мере не означает, что ты должен быть со всеми вежливым и обходительным. И вставший перед ними индюк, посмевший разбрасываться подобными словами, вызывал у Лаза лишь одно чувство. Ярость. Это и увидел индюк в глазах шестилетнего паренька. Нет, не сказать, чтобы этот человек обнаруживал такие эмоции у своего оппонента впервые. Вот только создаваемый возрастом диссонанс был по-настоящему шокирующим. Словно котёнок, издавший тигриный рык, маленький мальчик в инвалидном кресле заставил разум бывалого мага сотрясаться от недопустимых противоречий. Больше их никто не останавливал. * * * Проверка родства проводилась индивидуально с каждым ребёнком. Из главного зала ратуши, где стояли камни определения потенциала, те дети, что показали хорошие результаты, отправлялись в дальнее крыло здание, оборудованное множеством отдельных комнат. Вокруг этого места не стояла толпа, потому как результаты теста оставались в секрете, однако в каком-то смысле он был даже важнее определения потенциала. Небольшая комната, обычно предназначенная для работы каких-нибудь клерков, была быстренько переоборудована под насущные нужды. Всю мебель сдвинули к стенам, а посередине поставили постамент в полметра высотой. На нём было водружено сложное металлическое устройство, состоящее из десятков вложенных друг в друга колец. – Привет, парень, – перед каталкой Лаза на корточки сел приятного вида молодой человек с роскошными усами и весёлым прищуром темно-серых глаз. – Моё имя Пауль Шинил, очень приятно познакомиться, – к мальчику протянулась твёрдая и суховатая ладонь. Лаз с удовольствием пожал её, как можно сильнее. Такие люди ему нравились. – Ты уже знаешь, что мы тут собираемся проверять? – Родство к элементам? – Правильно, но не совсем, – Пауль улыбнулся. – В первую очередь маги делятся не по элементам. Для начала чародей может быть стихийным магом или псионическим, – Пауль рассказывал это сегодня явно не в первый и даже вряд ли в десятый раз, так что, не дожидаясь вопросительного взгляда, тут же пояснил. – Стихийный маг управляет природными элементами. Огнём, водой, воздухом. По его желанию стихии могут отправиться в пляс или стать смертельным оружием. На этих словах молодой маг сделал странный пасс рукой, и над его ладонью закружился самый настоящий тайфун, только высотой всего в тридцать сантиметров. В небольшой комнатке запахло солью, а воздух явно посвежел, словно все пятеро вдруг оказались на морском берегу. Лани крепко сжала кулаки. Она явно уже не раз видела подобное, и мальчик подозревал, что упорно пыталась повторить. Да и что говорить, зрелище, и правда, было невероятным, как ни посмотри. Для Лаза просто мысль о том, что он сможет нечто подобное, была невероятна. А с учётом его силы души, он явно будет способен на нечто куда большее. Между тем Пауль сжал кулак, и мини-ураган растворился в воздухе. – Если стихийный маг взывает к несуществующим в обычном мире силам, то маг псионический управляет тем, что находится вокруг него. Он может двигать предметы силой мысли, управлять ими, сделать камень мягким, как суфле, а из воды создать прочнейшее лезвие. К сожалению, я продемонстрировать псионическую магию не смогу, – на лице Пауля появилась чуть извиняющаяся улыбка. Понятно, молодой человек не мог повлиять на свою магию, но всё равно явно испытывал некоторую вину. Впрочем, Лаз вполне мог это представить. Более того, представить очень чётко. В конце концов, Дамия для создания всех этих механизмов использовала именно псионику. И Лаз видел сам процесс много-много раз.