Британский экономист Дипак Пал называл это космологическими представлениями: как средний житель страны смотрит на свое место в мире? Если он считает, что жизнь самоценна и он должен служить только собственным рациональным интересам, то в стране сложатся инструменты роста прометеевского типа: индивидуализм, опора на собственные силы, минимальное вмешательство государства в экономику. Если же человек ощущает себя частью великой нации и видит смысл в ее экспансии, то в стране возобладают эгалитарные и милитаристские тенденции, а в экономике будет высока доля государственного участия. Лал высказывал уверенность в том, что развивающаяся страна может взять все лучшее от институтов тех же США и выстроить на них конкурентную экономику, но не допустить вестернизации – то есть американских космологических представлений. В своих трудах Лал много пишет об опыте Японии, но почти не упоминает Россию. Возможно, он не знал наших реалий, а может, наша страна просто не встраивалась в его концепцию. С кем бы Россия ни конфликтовала, с Германией, Великобританией или Америкой, патриотическая волна тут же накрывала все субъекты иностранного происхождения, независимо от их профиля и приносимой пользы. Было бы наивно думать, что власть не попытается оседлать эту волну. Космологические представления россиян поддерживают существующий порядок не хуже нефтегазовой трубы, на доходы от которой покупается лояльность различных сословий. Часть вторая Что у Сеньки под шапкой Глава первая Зачем обманывать детей в эпоху Интернета Трудный переросток Педагог из Казани Павел Шмаков стал известен еще в 1990-е, когда начал внедрять свою концепцию интеллектуальной вовлеченности детей в Академическом колледже, который сам же основал при Казанском университете. То было время смелых экспериментов и наибольшей независимости российских школ от чиновничьей надстройки. А Шмаков в школьном образовании оказался неслучайно: бабушка была заслуженным учителем РСФСР и кавалером ордена Ленина. Правда, учениками Шмакова были вовсе не профессорские дети: «Когда я начинал преподавать, Казань была столицей детского криминала, а большинству учеников физика с математикой были до лампочки. Я для себя решил ставить пятерки тем, кто хоть что-то пытается делать, а остальным я вывел 17 четвертных двоек. Однажды два отпетых хулигана предложили вместо урока математики отремонтировать парту, а я взял с них слово сделать все домашние задания. Парни жили «по понятиям» – пришлось им кое-как засесть за тетради. И я поставил им по пятерке. Это были их первые пятерки, и отношение хулиганья к учебе изменилось. Потом они испытали меня на прочность в походах, стали здороваться за руку, матом перестали ругаться. А к концу года была только одна двойка. Вся шмаковская концепция выросла на таких историях. Педагог отличает одаренных детей от интеллектуально увлеченных. Последние могут быть не особо и умными. Но если нравится ребенку часами наблюдать за ползающими муравьями, а все остальное его не занимает, значит, надо помочь ему стать биологом. Один ученик хотел изучать китайский язык. Другие бы ему у виска покрутили, а Шмаков нашел в Казани педагога со знанием китайского. И тот мальчик впоследствии защитил по истории Китая докторскую. В Академическом колледже ту же историю давали одновременно три педагога на разных уровнях: для средней школы, олимпиады и вуза. И ученик сам выбирал, к кому ему идти. Или вообще заниматься дома самому и сдавать предмет в особом порядке. Вечерами в колледже готовили ужин, разбирали Аристотеля и спорили о гедонизме. Ребята учились отстаивать собственное мнение и прислушиваться к чужому. Многие потом нашли себя в совсем непохожих областях: сценарист, чемпион по программированию, помощник президента Татарстана. А вот Шмакова схарчили, хотя в колледж стояли длинные очереди. Для российского педагога у него были странные тараканы: Шмаков категорически не хотел делать колледж частным и не брал блатных. Звонит ему прокурор: мол, возьми сына друга моего соседа. А Шмаков практически в лицо ему плюет, предлагая привести ребенка на какое-то собеседование. Да и чиновники от образования уже оправились после развала Союза: педагог со своими экспериментами мозолил глаза. В 1999 г. колледж прикрыли и перезапустили с новой вывеской и руководством. А Шмаков женился на финке и уехал в Финляндию, где выучил язык и стал знаменитым учителем. Как я уже рассказывал, 60 лет назад большинство финнов учились в школе всего шесть лет. А с 2001 г. они традиционно на первых местах рейтинга ОЭСР, оценивающего качество школьного образования в разных странах. Россия глубоко отстала. Финская национальная программа National Core Curricula регламентирует только то, чему нужно научить, но не то, как именно это следует делать. Считается, что учителю виднее. Поэтому на уроках здесь смотрят фильмы, играют на гитарах – делают все, чтобы пробудить интерес, а не напугать и заставить вызубрить. Оценками не бичуют: двоек вообще не ставят за невыполненное домашнее задание или неактивность на уроке. Оценки вносят только в электронный журнал, чтобы родители видели, в каких областях не помешает их помощь. Шмаков вспоминает с уважением: «Когда в Финляндии затеяли реформу образования, то первым делом разогнали все РОНО с их надзором за учителем. Главное-ты дай результат. Только в таких условиях можно заниматься творчеством. Я детям честно сказал: я вас учу математике, а вы меня – языку. Они взялись меня поправлять, перестали пропускать уроки. Я стал вести кружок «Забавная математика», где решал с ними занимательные задачки. Постепенно на мои кружки записалась вся школа, про нас рассказали ТВ и пресса. Стал вести рубрику в журнале о школе, однажды на задачку пришло 2,5 тыс. ответов – рекорд для 5-миллионной Финляндии». Напомню, в финских школах детям с 12 лет показывают англоязычные фильмы без перевода. Ни общей программы, ни единого списка разрешенных учебников в Финляндии нет. Не бывает также чиновничьих проверок и нет рейтингов самих школ. Во время урока детям не запрещают переговариваться друг с другом или заглянуть в смартфон. Министр образования говорит, что доверяет учителям и не вмешивается в их работу. А Шмаков привык к тому, что надо писать отчеты и согласовывать каждый чих. И видел результат: Финляндия находилась на 1 – м месте в ключевом рейтинге PISA, а Россия на – 72-м[1]. Когда финские дети выбрали Шмакова «учителем года», в его школу занесло нового мэра Казани Ильсура Метшина, который под телекамеры предложил герою вернуться в колледж, к тому времени ставший элитным лицеем и получивший имя математика Лобачевского. Хотя брали туда не самых способных, зато из «хороших семей». И Шмаков вернулся, чтобы снова отказать от лицея блатным и ослабить учителям гайки. Как следствие, на школу обрушились проверки: в 2012 г. по требованию санэпидемстанции выселили черепах и попугаев, не имевших медкнижек. Учебные планы достигали 500 страниц, а дети явно мешали педагогам заполнять бумажки. Ведь стоит же перед образованием Татарстана высокая цель – выйти на третье место в России по числу призеров олимпиад. В итоге дети знают, какие электроды на каких орбитах, но понятия не имеют, из чего делают футбольный мяч или мыло. Катерина из «Грозы» стала отрицательным персонажем – либеральная нечисть, не признающая общих скреп. Для лицея главная забота – проходить аттестацию, подтверждать статус. Правда, натасканные на ЕГЭ лицеисты слабо способны самостоятельно мыслить и принимать решения. А Шмаков к каждому ученику приставил научного руководителя, обязал воспитанников развивать любимую область знаний и бороться на олимпиадах. Новатор продержался в лицее два года. Просто выкинуть на улицу популярного педагога не решились: ему отдали здание старого детского сада под собственный проект «СОлНЦе» и начали травить проверками пуще прежнего. Шмаков просит Роспотребнадзор вывести крыс, а тот сейчас же штрафует за их наличие. Прокуратура требует сбросить с крыши снег и тут же вменяет административку за сугробы под окнами. Шмаков пишет в своем блоге: «Прошлым летом «по звонку» не взяли мы в школу «СОлНЦе» сына заместителя прокурора Казани. Осенью мне пришлось уйти в административный, жить три месяца без зарплаты – проверки с прямыми угрозами «завести дело» не прекращались. Свершилось чудо: моя ученица, а ныне помощник президента Минниханова, привела руководителя республики в нашу школу. И вот нам уже подарили автобус для детей, начинается ремонт в школе, нам улыбается прокурор Татарстана…» Но ведь это не победа, а только передышка перед новым витком обороны. Ведь в 2000 г. возглавляемый Шмаковым лицей закрыли сразу после того, как он (единственный в Татарстане) вошел в топ-25 лучших школ России. Похоже, «СОлНЦе» тоже готовились закрыть, но старшеклассник Никита Алкин написал министру образования РФ электронную петицию в защиту Шмакова, которую подписали 83 тыс. человек[2] – примерно как против реформы Академии наук. И снова волки ушли в лес голодными. Как реагирует на подобные ситуации правительство? Разве не в его интересах сделать российское среднее образование передовым? Как ни крути, власть заинтересована в наличии высокообразованных специалистов, способных создавать инновации. Финны же вслед за реформой образования получили технологические прорывы вроде мобильников концерна «Нокиа». Вот и нам с нашим «ресурсным проклятием» неплохо бы наконец обрести корову, которая будет давать рекордные надои в бюджет. С другой стороны, еще незабвенный профессор Лорен Грэхэм заметил, что даже если наш соотечественник изобретет смартфон нового поколения, это ровно ничего не даст экономике при нынешних правилах игры. Как ничего не дали изобретения в области гидроразрыва пласта или уже забытые достижения на заре компьютерной отрасли. Профессор Грэхэм далеко не первый понял, что корове необходимы свободный рынок, верховенство права, защита интеллектуальной собственности. А что при них будет с централизацией власти и ручным управлением? И как привилегированные сословия смогут процветать на рынке, если не будут иметь преимущества в виде административного ресурса? Образование – это не первая в России ниша, где сталкиваются разнонаправленные тенденции. Какой-то запрос на повышение качества среднего образования, безусловно, есть. Но он выражен гораздо туманнее, чем базовое стремление иметь патриотичных подданных, которым можно подкинуть иллюзорные выгоды взамен независимости и возможности хорошо зарабатывать: гордость за сильную в военном отношении страну, «правильную» религиозность, «народность» и т. д. Главный фокус в том, чтобы общество смогло зависать на атрибутах «особого пути» долго. И с этой точки зрения для власти крайне опасно допускать новые трактовки истории и культуры. Поэтому система отторгает учителей, пытающихся работать за рамками министерских методичек, поскольку мы нужны ей стандартными и функциональными, с набором удобных для крепления сбруи крючочков вроде религиозности или патриотизма. В начале 2000-х средняя школа была хотя бы полем для поиска. Обратили внимание, что молодой «краснодипломник» МГИМО получал бы в школе меньше, чем престарелая математичка, закончившая педагогическое училище в Чебоксарах: стаж, разряд и т. д. К 2005–2006 гг. ударились в другую крайность: в некоторых школах лишь 10 % учителей имели педагогическое образование. Кто будет работать, решал директор. Пожилая учительница географии из Великого Новгорода рассказала мне: «Половина этих «молодых специалистов» – чьи-то родственники или друзья. В моей школе новая учительница по литературе на уроках ничего не рассказывает: назначает кого-то из учеников читать произведение или дает самостоятельную, а сама открывает ноутбук и сидит в Интернете. Говорят, раньше она работала администратором в сауне. Физичка после вуза 8 лет вообще не работала: у нее каждое второе слово «ну, типа», а учеников, которые ее не понимают, она называет «лузерами» и «дебилами». По новейшей истории бывший налоговик сразу начал с 1968 года, хиппи, пацифистов и свободной любви – он лично считает этот период важнейшим. Я понимаю, что у учителя может быть свой подход, но все равно надо владеть программами и методиками». К тому времени в министерстве еще сохранилось желание следовать мировым трендам в образовании. Главный из них, по выражению профессора Института образования НИУ ВШЭ Виктора Болотова, заключается в том, что «тупая» память больше не нужна: «Всегда можно «погуглить» и найти любую формулу, любой факт. Так называемые мягкие навыки, soft skills (например, в них входят коммуникабельность, креативность, умение работать в команде и т. д.), гораздо важнее для развития человека, чем знание теоремы Виета. Ребенку для успешности нужно не столько выучить тот или иной объем предметного содержания, сколько уметь находить это содержание, вступать в контакт с людьми»[3]. Ведущие мировые корпорации скорее берут на работу выпускника Гарварда, который год после учебы болтался с рюкзаком по миру, чем выпускника, который пришел к ним, едва получив диплом. Даже если оценки у него выше. Логика в том, что первый парень приобрел в Аргентине и Таиланде навыки общения с людьми разных культур, он умеет быстро реагировать на изменения и добиваться своего. Болотов называет это «универсальными компетентностями»: «Первая группа связана с мышлением. Туда попадают все виды мышления – от логического до креативного и критического. Вторая – умение работать с другими. Туда тоже включен большой набор: коммуникация, кооперация и так далее. Третья – умение работать с собой. Что это значит? Когда что-то не получилось, первое желание человека обвинить во всем окружающий мир: гадкие соседи, начальник. А умение работать с собой – это рефлексия: давай-ка я подумаю про себя, про свои действия, что я сделал не так? Это то, что связано с эмоциональным интеллектом, когда я слышу другого и умею управлять собой». Но школьное образование в России устроено, как и вся страна, централизованно. Учителя боятся как огня директора школы, который полностью зависим от РОНО, в свою очередь, улавливающего флюиды министерства. Например, страна начала падать в каком-нибудь международном рейтинге образования. Министерство должно как-то реагировать. Распустить РОНО по финскому образцу и довериться учителю? А куда девать тысячи безработных чиновников? И министерство идет ровно в другую сторону: объявляет программу переаттестации всех учителей. РОНО пользуются этим шансом, чтобы нарастить контроль над школами, а заодно провести кадровую чистку. Учителей обкладывают такими объемами отчетности, что им становится не до обучения. А первыми уходят от этого абсурда самые востребованные в других сферах специалисты. Учебный процесс превратился в чемпионат между школами. Чем выше был средний балл ЕГЭ, тем вероятнее директору разрешат набрать в следующем году два-три 10-х класса вместо одного. А это означает увеличение подушевого финансирования. И шанс для директора уйти «выше» – то есть в комитет. Ради этого он будет требовать балл ЕГЭ от своих предметников: манипулировать премиями, угрожать увольнением. А те будут гонять детей по тестам вместо системного изложения материала. Осенью 2018 г. меня пригласили в образовательный центр «Сириус» в Адлере: там по президентской программе собирают одаренных детей со всей страны. «Сириус» – любимое детище Владимира Путина: рассказывают, будто ему лично принадлежит идея не звать сюда вундеркиндов из Москвы, чтобы центр не превратился в тусовку отпрысков министров и депутатов. Около недели я обучал будущее нации литературному творчеству, в результате занятий ребята должны написать очерк. Хотя выбрать дозволялось любую тему, в том числе и с вымышленным сюжетом, больше всего работ я получил о школьных порядках и их последствиях – чаще всего, негативных. Кто-то поведал о том, что педагоги в областях и весях совершенно не соблюдают стандарты, не позволяющие, например, задавать пятикласснику объем домашних заданий, которые он не сможет подготовить за час. В реальности каждый учитель задает, сколько ему нравится, а завучи даже не слышали, что должны за этим процессом следить. В итоге возникает непобедимая гора заданий. И если родители хотят, чтобы ребенок был отличником, то должны либо сами подключаться, либо оплачивать готовые задания в Интернете. Это называется «индустрией списывания» – задания за умеренную плату обычно предлагают студенты. Заметьте, об этой проблеме говорят победители всевозможных олимпиад из «Сириуса» – у них-то точно со способностями все хорошо. Стоит ли удивляться, что с 2011 г. Россия начала терять позиции в медальном рейтинге на Международной математической олимпиаде, в 2015 г. впервые в истории не завоевав ни одной золотой медали и заняв 21-е общекомандное место. В 2016 г. российские школьники разделили 7-8-е места в общекомандном зачете, в 2017-м – 14-е место, что на уровне Грузии и Греции[4]. Павел Шмаков регулярно рассказывает, как выглядит конкуренция в нашем среднем образовании. К примеру, воспитанники Шмакова прибывают на районный тур Российской олимпиады писать английский, а в аудитории уже обсуждают тему задания, которая еще не объявлялась. Воспитанница пишет: «Когда лично я сдавала диалог, по девочке, с которой я сдавала, было видно, что она заранее зазубрила текст. Когда мы сдали и вышли, все тоже говорили о том, как же хорошо, что они заранее подготовились именно к этой теме». И кто бы удивился, что людей, которые формируют блок заданий, можно нанять в качестве репетиторов. Завуч одной из школ Нижнего Новгорода говорит, что в девяностые у школ было куда больше возможностей эффективно строить работу: «В рамках своего бюджета мы приглашали любых специалистов, создавали секции, кружки. Было восемь одобренных учебников истории, и мы сами решали, по какому преподавать предмет детям. В какой-то момент влияние министерства на нас стало минимальным, и они начали наращивать власть просто ради власти. Я два года не могу поставить теннисный стол в рекреации: тетка в РОНО считает, что дети могут себе что-нибудь сломать. Учебник по каждому предмету один-единственный. По жалобам на отступление от учебного плана, пусть и не подтвержденным, учителя наказывают. Детей я могу принимать только по факту прописки: из дома № 11 можно, а из дома № 12 нельзя. Чтобы это обойти, всей семье приходится фиктивно арендовать квартиру у знакомых в «нужном» доме и там прописаться. Я должна взять на работу учителя, который глубже знает предмет, а не того, кто умеет вызвать интерес у детей. В итоге он что-то бубнит себе под нос сорок минут, а дети считают пташек за окном». Разумеется, в любом комитете по образованию возмутятся: обратной связи с детьми посвящены горы методичек. Но как это работает на деле? Историчка спрашивает: «Дети, как вы думаете, маршал Жуков был великим полководцем?» – «Да», – хором кричат дети. А как они могут ответить иначе, если давно запрещены учебники, критически оценивавшие излюбленный метод «Взять к полудню, не считаясь с потерями»? Зато методист из РОНО уже ставит плюсик за «обратную связь». Сегодняшние школьники обычно не в состоянии объяснить, почему одни государства процветают, а другие нет. Историк Сергей Ачильдиев отмечает: «История России преподается вне контекста мировой. Нет даже попытки объяснить, за счет каких институтов Запад доминирует последние 500 лет. Учителя и методисты боятся произносить эти слова: конкуренция, гарантия собственности, трудовая этика. Хотя я уверен, что им не давалось команды сверху. Насаждаемая в образовании вертикаль сделала их мышление мелкочиновничьим: раз Запад ввел нам санкции, мы ему отомстим – не станем давать его историю. На самом деле вредим только себе». Вроде бы мы хотим удваивать ВВП и догонять чьи-то экономики. Смотрим образовательный стандарт по экономике и не видим там ни Адама Смита, ни Альфреда Маршалла, ни Йозефа Шумпетера, ни Людвига фон Мизеса, ни Рональда Коуза. Даже слова «банки», «инвестиции», «кредиты» надо еще поискать. Зато ученику необходимо сформировать «систему знаний об институциональных преобразованиях российской экономики при переходе к рыночной системе». А как можно изучать теорию матриц, не зная «дважды два»? В современном мире экономика неотделима от права, но в российском «особом пути» это абсолютно независимые дисциплины. Было время, природоведение давало ребенку зачатки естественно-научного сознания, которые потом оттачивалось полноценными курсами ботаники, зоологии, анатомии. Сегодня все это сокращено в разы и закачано в курс биологии. В некоторых школах этот предмет проходят по креационистскому учебнику для 10-11-х классов под редакцией академика Юрия Алтухова. Во вступлении к нему говорится: «Господа Бога заменил в умах поколений «всемогущий» естественный отбор… Наука постепенно приходит к признанию истинности Священного Писания»[5]. Темы уроков созвучны названию параграфов: «План сотворения», «Невозможность самозарождения жизни», «Бездоказательность гипотезы эволюции». Из них ребенок узнает, что все негроиды – потомки сына Ноя по имени Хам. А хищники стали охотиться на зайцев и косуль после Потопа из-за грехов людей. Но, умножая сакральную массу на божественное ускорение, мало кто может вспомнить хоть одного крупного биолога из России за последние 20 лет. По данным опроса ВЦИОМ, 20 % россиян считают, что концепцию Дарвина нужно вообще исключить из школьных учебников биологии. А 65 % опрошенных считают, что нужно преподавать либо только божественную теорию происхождения человека, либо обе теории на равных основаниях[6]. Учителя в замешательстве, поскольку методички учат их излагать в таком духе: «Есть мнение, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца, а есть мнение, что она плоская и стоит на трех слонах. Выбирайте, дети, какое мнение вам ближе». Разумеется, казенная педагогика предпочитает обходить скользкие темы. В текстах пособий по биологии для абитуриентов дарвинизм занимает лишь 1–2 % общего объема. А в трехтомнике «Биология» из почти 2 тыс. страниц на Дарвина не выделено ни одной. Патриоты «под ключ» В августе 2018 г. опубликован экспертный доклад Михаила Кривоносова и Вячеслава Манягина «Гражданское общество: русская модель»[7]. Нельзя сказать, что этот труд вызвал сколько-нибудь широкую полемику, но он показателен с точки зрения модных тенденций. Авторы являются руководителями Общественной палаты Александрова – 60-тысячного исторического городка на Золотом кольце, в слободу которого часто приезжал на богомолье Иван Грозный. По их мнению, фигура средневекового самодержца и сегодня светит нам ориентиром. А в Александрове должен появиться НИИ российской государственности. Как сказано в докладе, основная проблема России сегодня – это не коррупция, стагнация и отсутствие стимулов для активности граждан, а «отчуждение государства от власти и народа от государства». Попытки построить в стране гражданское общество были, но крест на них поставили почему-то не Сталин с Берией, а «волюнтаризм Хрущева, брежневский застой и горбачевский развал страны». А образец демократии – Иван Грозный. Авторы пишут, что «в XVI веке перед русским государством и русским народом стояли задачи, сходные современным». Среди них, конечно, не привлечение инвестиций и развитие образования, а централизация власти и «построение общества социальной справедливости». И Грозный их в целом решил при помощи системы «народной монархии», в центре которой были земские соборы, сравниваемые авторами с парламентами в Европе – причем сравнение это в нашу пользу! Цитата: «Целовальники, земские и губные старосты и другие избираемые народом должностные лица выполняли полицейские, судебные, налоговые функции – то есть власть на местах в полном объеме(!) стал осуществлять сам народ в лице своих выборных представителей». Сергей Ачильдиев комментирует: «Земские соборы трудно назвать демократическим институтом, поскольку они не вели системной регулярной работы: их собирали чаще всего по велению самого царя, по конкретному поводу и очень нечасто. После Стоглавого собора 1551 г. – пауза в 13 лет до собора по учреждению опричнины. Да, опричнину тоже провели через прообраз Госдумы, который был, вероятнее всего, полностью подконтролен царю. Или созвали собор в ожидании набега Казы-Гирея – что, дескать, делать будем, бояре. Английский парламент в те же годы обеспечивал верховенство права в ежедневном режиме: ни одна поданная петиция не оставалась без решения, независимо от статуса истца. Какой-нибудь механик из Ковентри мог пожаловаться, что сосед использует его изобретение, не заплатив за патент, – и английские бояре разбирались подробно, даже если дублировали функции суда. Потому что понимали: без защиты прав собственности не будет ни изобретений, ни предпринимательской активности, ни развития. Почувствуйте разницу с представлениями Грозного, который добился права без совета и приговора Боярской думы судить аристократов, реквизировать их имущество, отправлять в ссылку и даже казнить. Сажать на кол простых смертных он мог вообще сколько душе угодно. Целовальник же – это должностное лицо, следившее, например, за тем, чтобы крестьяне в округе выпивали определенный объем водки в царевых кабаках. За невыполнение плана целовальника могли публично выпороть. Это что – ветвь власти? Противовес царскому произволу?» Подобных «Гражданскому обществу» работ в последние годы публикуется туча, а на слетах идеологи словно соревнуются в фундаментализме. По словам гендиректора Института ЕАЭС Владимира Лепехина, в 1990-е годы нам были навязаны ценности другой цивилизации, мы отравлены ими, и «нужно зачистить все окружающее пространство от того мышьяка, который мы пьем». А Алексей Вайц из Института региональных исследований говорит, что «творческий акт деторождения утрачивается в городской среде» и нужно вернуть русскую цивилизацию в деревню[8]. И все это с отсылками к «положительному опыту» Ивана Грозного, Петра Великого или Сталина. Кто-то доказывает, что лучшее государственное устройство для нынешней России – монастырь, а кто-то предлагает расселить горожан по деревням и заставить работать, как сделали «красные кхмеры» в Камбодже. Есть такая работа – охранительство, защита права власти творить произвол во имя «общего блага». В России XXI века представители этой профессии собираются на соборы, конференции и всевозможные тусовки под эгидой Министерства культуры. Помимо «народной духовности» они породили профессиональную терминологию, от которой реальному выходцу из народа скрутило бы мозг. Донецкий исследователь Дмитрий Муза называет «формулой России» термин «Бытие-в-модусе-спасения», согласно которому вся Россия, все 147 миллионов, живут, стремясь обрести духовный мир и вечное спасение, из-за чего пренебрегают материальным. Помимо не-стяжательства, русской душе, оказывается, присуща «живая способность обретать знание об исторических событиях и фигурах внеинтеллектуальным путем», которую культуролог Михаил Петров называет «догадничеством». А в недрах Института наследия возник оруэлловский термин «режим правды»[9]. Это целая доктрина информационной политики, основанная на принудительном вытеснении ложных ценностей и замене их традиционными. Кстати, занесенные из-за границ Святой Руси знания и идеи принято называть «чужебесием». А русских носителей чужебесия – «эуропейцами». Словно в отместку за надругательство над языком, сторонников «особого пути» прозвали «особистами». Тем не менее поиск ответов на современные вызовы в Средневековье не кажется странным и вполне респектабельным фигурам. На очередном Всемирном русском народном соборе ректор МГУ Виктор Садовничий не стал спорить, что в России должно быть не гражданское, а «солидарное общество», базирующееся на особой идеологии «социального монархизма», присущей только нашей цивилизации. А заодно предложил изучать в школах церковнославянский язык[10]. Целью, понятно, является не максимальное обогащение возможно большего числа граждан, а построение некоей «державной России». Это очень удобно для приближенных к власти сословий. Если Родина непрерывно зовет, а Отечество всегда в опасности, получрезвычайное положение становится нормой, а права человека – ненужными. И осваивать бюджеты в таких условиях – одно удовольствие. Было бы ошибочно утверждать, что все «особисты» – сами дураки. Просто работа такая – и это тоже российская традиция. Имперский министр просвещения 1833–1849 гг. граф Сергей Семенович Уваров известен своей «охранительной» формулой: «Православие, самодержавие, народность». Как отметил историк Сергей Соловьев, дедушка политтехнологов придумал «православие – будучи безбожником, самодержавие – будучи либералом, народность – не прочтя в свою жизнь ни одной русской книги»[1] – только на французском и немецком. Над ним люто стебался Пушкин: «В Академии наук заседает князь Дундук» – это про назначение вице-президентом академии князя Дондукова-Корсакова, уваровского протеже и, как судачили в свете, любовника. Другим объектом эпиграмм Пушкина был госсекретарь Александр Шишков. В молодости он по службе часто бывал за границей: ненавидел французов, но благоговел перед вольницей Рима и Флоренции, где подолгу жил. За год до наполеоновского нашествия карьера Шишкова была почти на нуле, но он сумел ее перезапустить: собрал кружок патриотически настроенных литераторов, отправил государю «Рассуждение о любви к Отечеству», в котором утверждал: «Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное…» И в 1811 г. прыгнул, на минуточку, в госсекретари вместо опального Михаила Сперанского. После восстания декабристов Шишков пробил «чугунный» Устав о цензуре, запрещавший Интернет. Шутка: всего лишь труды Руссо, Дидро, Монтескье, Гельвеция. В советские времена Шишков с Бенкендорфом считались гонителями Пушкина, а сегодня – защитниками Отечества. Мода на «особый путь» окончательно победила после присоединения Крыма в 2014 году. Несмотря на санкции и падение нефтяных цен, в 2016 г. почти втрое увеличились расходы федерального бюджета на патриотическое воспитание. Это произошло еще до того, как президент Путин положил конец идеологическим метаниям: «У нас нет и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма» [12]. Как борьба за качество школьного образования вылилась в невиданную бюрократизацию работы учителя, так и под соусом «грамотного воспитания» исполнители стали продвигать милитаризм и перевирание истории под распил государственных щедрот. Уже в 2015 г. в разных регионах страны организовано 11 крупных молодежных форумов: например, «Экспедиция Арктика» прошла почему-то на том же Селигере. Росмолодежь обросла сетью ФГУПов: Роспатриотцентр, Российский центр содействия молодежному предпринимательству, Международный молодежный центр. На следующий год возродили эрзац пионерии под названием «Российское движение школьников». Одна контора получила 7 млн рублей на «объединение патриотической молодежи вокруг духовных скреп». А какая может быть любовь к Родине без Всероссийского молодежного фестиваля патриотической песни «Я люблю тебя, Россия!»? Согласно одному из журналистских исследований, в 90 % случаев на конкурсы Росмолодежи подается одна заявка, которая и побеждает. Обычная ситуация: фирма выиграла 19 конкурсов из 20, в которых участвовала, переварила 20–30 млн рублей. При этом у нее нет сайта, по оставленным телефонам на вопросы не отвечают. Вот, например, «арктический» слет на Селигере в 2015 г. собрал 150 участников, траты на каждого составили 50 тыс. рублей в день. Словно им всем сняли по пентхаусу в «Ритце» на новогоднюю ночь. Регионам такие бюджеты и не снились, но здесь тоже уловили патриотический тренд. В провинции патриотизм почти всегда связан с войной: молодое поколение учат стрелять, драться, орудовать ножом либо знакомят с боевыми традициями и техникой. Например, по проекту «Школьники Ставрополья на волне патриотизма» группа ребят весной совершила перелет из Минеральных Вод до Мурманска с пересадкой в Москве и посетила закрытый военный городок Гаджиево, в котором расположена база атомных подводных лодок Северного флота. По всей стране разом возродилась советская военно-патриотическая игра «Зарница». В Тамбове запустили проект «Девичий батальон», участниками которого стали девушки от 14 до 16 лет. В рамках данного проекта их учат драться, готовить и оказывать медицинскую помощь. В Волгограде в рамках военно-спортивного фестиваля ребят учили даже наносить штыковые удары по мешкам. Даже в Республике Тыва, где никогда раньше не было военно-спортивных лагерей, при партнерстве МВД, МЧС, таможни, пограничников и горвоенкомата основали лагерь «Патриот». Патриотические перформансы в школах многие родители называют «уроками истерики». Даже по детсадам прокатилась акция «Маленькие патриоты России». В 2015 г. депутат Госдумы Олег Пахолков предложил прививать детям чувство патриотизма с помощью экскурсий в города-герои, ввести в программу дополнительный предмет. Его коллега Максим Шингаркин захотел обязать школьников исполнять государственный гимн в начале каждой учебной недели[13]. Кто-то из патриотов искал по детским магазинам фигурки солдат вермахта, кто-то предлагал снова запретить карате – японская ведь штука, оскорбляет память погибших в войне. В 2016–2017 гг. власть с удивлением обнаружила, что воспитываемые в патриотическом ключе школьники и студенты массово участвуют в митингах оппозиции, которые стали собирать вместо нескольких сотен по 15–20 тыс. человек. Какой вывод должна сделать жестко централизованная идеологизированная система? Правильно: распустили детей – надо завинтить им гайки. В 2018 г. в России перестало существовать Министерство образования и науки. Вместо него появились Министерство науки и высшего образования, ставшее начальством для вузов, и Министерство просвещения, в ведении которого оказались все школы, колледжи и лицеи. Однако само название нового органа прочно ассоциировалось с Министерством народного просвещения времен империи, включавшим в себя Главное управление цензуры, розги, зубрежку, портрет императора и общие молитвы в его честь. Вряд ли это тот образ конкурентного образования, который желали бы своим детям горожане XXI века. В феврале 2019 г. стало известно, что Министерство просвещения заказало экспертизу учебника по экономике для 10-11-х классов, в результате которой возникли следующие претензии: «Вопросы для обсуждения не способствуют любви к Родине», «Приведенные примеры не способствуют любви к Родине». Автору учебника Игорю Липсицу предложили исправить его, чтобы пособие снова включили в Федеральный перечень учебников. Например, добавить «материалы о планах ближайшего экономического прорыва» и «об импортозамещении как одном из направлений современной экономической политики». Еще в мае 2018 г. 69 авторов школьных учебников пожаловались президенту Владимиру Путину на министерство, организовавшее за счет бюджета дополнительную экспертизу учебников, «уже прошедших в 2016 и 2017 гг. все предусмотренные законодательством государственные экспертизы»[14]. А привлеченных экспертов заподозрили в том, что они и не читали анализируемого ими материала. Возможно, цель экспертиз – не допустить появления новых учебников, пока не уляжется шумиха, вызванная выступлением в бундестаге школьника из Нового Уренгоя Николая Десятниченко на Дне памяти жертв войн и государственного насилия. Школьник вызвал бурю гнева российских патриотов, сказав, что не все немецкие солдаты хотели воевать, а некоторые погибли невинно[15]. Ведущий одного из центральных каналов тряс перед зрителями учебником – вот, мол, источник мыслепреступления, в котором сказано, что окруженные под Сталинградом солдаты вермахта «страдали от голода, холода и нехватки боеприпасов». Впоследствии оказалось, что Десятниченко учили по другому учебнику. А борьба за выхолощенное прошлое началась еще в 2003 г., когда группа историков обратилась к президенту Путину: мол, школьный учебник Игоря Долуцкого наносит ущерб имиджу страны. В нем есть такие фразы: «началась полувековая оккупация Прибалтики Советским Союзом», «по данным Волкогонова, за 1941–1942 гг. расстреляно за трусость и паникерство 150 тыс. человек, это равняется 16 дивизиям». Автор задает детям вопрос: «Ты полагаешь, Сталин действовал правильно?» Игорь Долуцкий рассказывал, вследствие жалоб с учебника сняли гриф «рекомендовано» Министерства образования. Например, чиновников возмутил такой абзац: «Бобруйская группировка немцев 15 раз пыталась вырваться из окружения. В полный рост днем бросались немцы на прорыв. Метров с семисот по ним открывали огонь наша артиллерия, пулеметы. А они продолжали идти, переступая через трупы». Это почти дословная цитата из мемуаров маршала Рокоссовского, но ведь «бросаться в полный рост» теперь могут только героические советские солдаты, а не немцы[16].