– Если к отцу вернется память, его мудрость подскажет выход из всех затруднений, – заверила принцесса. – Нам нужно только найти мундир Кэти. – Да, – сказал Фрэнсис. – И только-то. Он говорил с легкой горечью, потому что с нетерпением ждал откровенной беседы с королем, а остальные отнеслись к его идее без того восторга, какого он по праву ожидал. – Давайте позовем Ульфина, – предложила принцесса, и все принялись скрестись в дверь из полированного серебристого клена, отделявшую их камеру от остальной тюрьмы. Электрические звонки не работали, поэтому приходилось царапаться, а не звонить – тоже ничего сложного. Ульфин явился мгновенно. – Мы посовещались, – сказала Фрейя, – и нам нужна твоя помощь. Мы знаем, что ты поможешь. – Конечно, только скажите, что нужно сделать. Ему коротко выложили все. – Я горжусь вашим доверием, принцесса, – сказал Ульфин. А услышав о мечте Фрэнсиса о всеобщем мире, он взял веснушчатую руку мальчика и припал к ней губами. И Фрэнсис, хотя этот знак уважения заставил его гордиться и смущаться одновременно, невольно заметил, что губы Ульфина тверды, как рог. – Я целую твою руку, – сказал Ульфин, – потому что ты возвращаешь мне честь, от которой я готов был отказаться, как и от всего остального, лишь бы принцесса могла спастись и быть в безопасности. Ради нее одной я помог бы вам найти спрятанный мундир, пойдя против чести и своей страны. Но теперь я знаю: мой поступок принесет мир, которого мы, воины, как и весь народ, страстно желаем, значит, я действую как истинный благородный патриот. Жаль только, что я положу к ногам принцессы на один дар меньше. – А ты знаешь, где хранятся мундиры? – спросила Мавис. – В музее Чужестранных Диковинок, – ответил Ульфин, – под усиленной охраной. Но охраняют их морские пехотинцы, офицер которых одолжил вам сегодня скакунов. Он мой друг, и если я расскажу ему, в чем дело, он мне поможет. Взамен я прошу пообещать одно: вы не попытаетесь бежать и вернуться в свою страну, пока вас не отпустят наши милостивые монархи. Это обещание дети дали легко – и думали, что сдержать его будет не труднее. – Тогда завтра, – сказал Ульфин, – начнется великолепный мирный заговор, благодаря которому наши имена, окруженные ореолом славы, будут известны в самых отдаленных веках. Он дружески посмотрел на всех и вышел. – Такой милый, правда? – спросила Мавис. – Да, конечно, – рассеянно ответила принцесса. И вот на следующий день детей, захвативших пропуска из листьев, отвели в большое жемчужно-бирюзовое здание – музей Чужестранных Диковинок. Там хранилось много странных предметов: фарфор, стекло, книги и всевозможные земные предметы, снятые с затонувших кораблей. Все экспонаты находились в выпуклых, очевидно, стеклянных, ящиках. Куратор музея с гордостью показывал свои сокровища и давал очень интересные, но неправильные объяснения. – Этими дисками, – сказал он, показывая на фарфоровые тарелки, – пользуются в спортивных играх. Их перекидывают друг другу, а если кому-то не удается поймать диск, то он проиграл. Яйцеварка, как объяснил он, это шкатулка для драгоценностей земной королевы. В яйцеварку вставили четыре сферической формы изумруда, чтобы показать несведущим, как пользовались «шкатулкой». Серебряное ведерко для льда было снабжено табличкой: «Поилка для скакунов земных королей», а наполовину заполненный портсигар значился как «Футляр для чар. Содержит злые чары. Вероятно, эпоха Древних Варваров». В общем, все это было очень похоже на музеи, которые можно посетить на суше. Они как раз подходили к большому ящику, в котором лежало что-то светлое с надписью «Очень ценное», когда к куратору подошел посыльный и сообщил, что его ждет солдат с ценнейшими диковинками, захваченными у врага. – Извините, я на минутку, – проговорил куратор и вышел. – Это я подстроил, – сказал Ульфин. – Быстро, пока он не вернулся! Возьмите свои мундиры, если вам известно заклинание, убирающее ящик. Принцесса засмеялась, положила руку на стеклянный купол, и – бац! – он лопнул и исчез, как мыльный пузырь. – Волшебство, – прошептал Ульфин. – Это не волшебство, – сказала принцесса. – Ваши ящики – всего лишь пузыри. – А я и не знал! – Конечно, потому что никогда не осмеливался к ним прикоснуться. Дети уже снимали мундиры с рубиновой плиты, на которой они лежали. – А вот и мундир Кэти, – прошептала Мавис. Принцесса схватила его, прижала к себе, одним быстрым движением натянула свой жемчужный мундир и застегнула его поверх маленького сложенного мундира Кэти. – Быстрей, – сказала Фрейя, – надевайте свои мундиры. И не забудьте взять морские хвосты. Так дети и сделали, но солдаты в конце длинного прохода заметили суету и ринулись к ним. – Живее, живее! – торопила принцесса. – А теперь все вместе: раз, два, три. Нажимайте третью пуговицу! Дети послушались, и солдаты, бегущие по залу, чтобы арестовать нарушителей порядка в музее – ибо к тому времени уже стало ясно, что произошло – в полном смятении чуть не попамдали друг на друга. Потому что там, где минуту назад были четверо в оковах-хвостах, стало пусто, только Ульфин стоял рядом с разбитым музейным ящиком. А потом случилось нечто странное. Словно ниоткуда появился маленький жемчужный мундир, висящий в воздухе (в смысле в воде. Или все-таки в воздухе?). Казалось, мундир растягивается и окутывает Ульфина. – Надень его, – сказал голос невидимки, – надень! Ульфин так и сделал. Солдаты были уже совсем близко. – Нажми на третью пуговицу! – крикнула принцесса, и Ульфин послушался. Но когда его правая рука нашла пуговицу, ближайший солдат схватил его за левую руку с резким криком: – Предатель, я арестую тебя именем короля! Солдат не мог видеть, что именно держит, но чувствовал: что-то в его пальцах есть, и не разжимал хватки. – Нижнюю пуговицу, Ульфин, – раздался голос невидимой принцессы. – Жми на нижнюю! В следующее мгновение солдат, у которого перехватило дыхание от изумления и ужаса, тупо уставился на свою пустую ладонь. Ульфин, как и трое детей и принцесса, сделался не только невидимым, но и неосязаемым. Солдаты не могли ни увидеть их, ни почувствовать. Больше того, принцесса, дети и Ульфин тоже не видели и не чувствовали друг друга. – Ой, где же вы? А я где? – воскликнула Мавис. – Тише, – отозвалась принцесса, – мы должны ориентироваться на голоса, но это опасно. A la porte![40] – добавила она. Какое счастье, что никто из солдат не знал французского языка! Поскольку пятеро беглецов сделались невидимыми и неосязаемыми, а солдаты – нет, было легко обойти стражу и добраться до сводчатого дверного проема. Принцесса добралась туда первой и не нашла поблизости ни одного врага: все солдаты толпились вокруг разграбленного музейного ящика, переговариваясь и удивляясь. Тот, кто схватил Ульфина, снова и снова объяснял, как держал негодяя за руку: – Крепко-накрепко, а потом, через минуту, он исчез как не бывало. Товарищи изо всех сил старались ему поверить. Принцесса ждала, каждые три секунды окликая: – Вы там? – будто была у телефона. Когда принцесса в двадцать седьмой раз спросила: «Вы там?» Ульфин отозвался: «Я здесь, принцесса». – Нам нужны связующие звенья, – сказала Фрейя. – Обрывки водорослей вполне подойдут. Если ты возьмешься за один конец морской водоросли, а я возьмусь за другой конец, мы не сможем почувствовать прикосновения рук друг друга, но по туго натянутой водоросли ты поймешь, что я за нее держусь. И достань для детей несколько обрывков хороших прочных водорослей, вроде тех, из которых ты сделал поймавшие нас сети. – Ах, принцесса, – вздохнул Ульфин, – о твоем пленении я безмерно сожалею… И все-таки – как я могу сожалеть об том, что привело тебя ко мне? – Успокойся, глупое дитя, – сказала Фрейя, и сердце Ульфина радостно подпрыгнуло, потому что, когда принцесса называет взрослого мужчину «дитя», это значит, что он ей очень нравится, иначе она ни за что не позволила бы себе такой вольности. – Так как насчет водорослей? – добавила она. – Нельзя терять ни минуты. – У меня есть в кармане несколько кусков, – сказал Ульфин, краснея. Правда, принцесса не могла этого видеть. – В свободное время я плету сети, и у меня всегда есть в кармане обрывок-другой. Кусок волокнистой водоросли внезапно стал видимым, как только Ульфин вынул его из своего невидимого кармана (делавшего невидимым все, что туда кладешь). Он подплыл к принцессе, та поймала ближайший конец водоросли и крепко в него вцепилась. – Где же вы? – спросил тихий голосок. Это была Мавис – и почти сразу Фрэнсис и Бернард тоже оказались здесь. Им объяснили, что такое цепь из водоросли, и каждый крепко ухватился за свой конец волокнистого звена. Поэтому когда солдаты, немного запоздав благодаря заботливому руководству друга Ульфина, добрались до парадной двери, они не увидели ничего, кроме четырех обрывков водорослей, плывущих по улице – а такое никто не смог бы заметить, если бы не вглядывался нарочно. Обрывки водорослей подплыли к казармам, незамеченными приблизились к конюшне, и никто не увидел, как незримые руки отвязали поводья пяти морских коньков. Солдат, которому полагалось присматривать за лошадьми, резался с товарищем в «конокрада» и с головой ушел в игру. Очень тонкие карты были сделаны из бивней нарвала, каждая масть обозначалась драгоценными камнями. Незримые руки оседлали морских коньков, невидимки вскочили в седла и погнали скакунов вперед. Несчастный игрок в «конокрада» очнулся, увидев, что пять коньков скачут прочь – оседланные и взнузданные, но без всадников. Задолго до того, как вывели и оседлали других коньков, беглецы скрылись из виду, и погоня вернулась ни с чем. Как и прежде, друзья помчались напрямик к скальному разрезу, а потом поплыли вверх, держась за связующие водоросли.