– Как-то тут нехорошо, не по-земному, – сказал Фрэнсис. – Но пещера потрясающе красивая, – утешила Мавис. – Спасибо, что показал ее нам, Рубен. Здесь очень круто. Давай отдохнем минутку-другую. Я просто сварилась, поднимаясь сюда. Спустимся к морю через минутку. А Рубен может подождать здесь, если чувствует, что ему так будет безопаснее. – Ладно, присядем, – сказал Бернард, и дети уселись у кромки воды. Рубен все еще чувствовал себя очень неловко в девчачьей одежде. Было очень, очень тихо. Только время от времени большая капля воды падала с потолка пещеры в тихий пруд, по которому бежали расширяющееся круги. – Самое подходящее место для тайника, – сказал Бернард, – уж точно получше, чем твои прежние кусты. Уверен – никто не знает, как сюда попасть. – Я тоже так думаю, – согласился Рубен, – потому что здесь не было никакого входа, пока два дня назад не случился обвал, когда я пытался выкопать корень утесника. – Если будешь прятаться, на твоем месте я бы спрятался здесь, – сказал Бернард. – Я и собираюсь. – Ну, если вы отдохнули, тогда пошли, – предложил Фрэнсис, но Кэтлин взмолилась: – Давайте сначала прочитаем «Сабрина прекрасная» – просто ради пробы! Они так и сделали – все, кроме Блестящего Мальчика, который не знал стишка: – Сабрина прекрасная, меня услышь из глубины, где ты сидишь, из-под прозрачной прохлады вод… Вода плеснула, закружилась – и действительно появилась русалка. Глаза детей уже привыкли к полумраку, и они совершенно отчетливо видели, как она протягивает к ним руки и улыбается так мило, что у них чуть не перехватило дыхание. – Мои возлюбленные спасители! – воскликнула она. – Мои дорогие, милые, добрые, храбрые, благородные, бескорыстные друзья! – Наверное, ты по ошибке обращаешься к Рубену во множественном числе, – с легкой горечью сказал Фрэнсис. – К нему, конечно, тоже. Но прежде всего к вам двоим, – сказала русалка, взмахнув хвостом и положив руки на край водоема. – Простите, пожалуйста, что в тот вечер я была такой неблагодарной. Я расскажу вам, почему. Все из-за вашего воздуха. Видите ли, покидая воду, мы очень легко поддаемся воздействию воздуха. И такого рода неблагодарность и… как оно называется? – Снобизм, – твердо сказал Фрэнсис. – Вот как вы это называете? В общем, неблагодарность и снобизм – две самые страшные заразы, и ваш воздух просто кишит их микробами. Вот почему я была такой противной. Вы же простите меня, не так ли, мои дорогие? А еще я была настолько эгоистичной… Просто ужас! Но теперь все это смыто чудесным чистым морем, и я прошу у вас прощения, хотя на самом деле моей вины тут не было. Дети сказали, что ничего страшного, пустяки, пусть она не берет в голову… И остальное, что говорят тем, кто просит прощения, но их нельзя поцеловать и сказать: «Все в порядке!» – что было бы естественным ответом на такие признания. – Та престранная история с маленьким мальчиком, родившимся в богатой семье, такая любопытная, – задумчиво сказала русалка. – Она показалось мне очень важной, честное слово. Забавно, не правда ли? А теперь я хочу, чтобы все вы отправились ко мне домой и посмотрели, где я живу. Она лучезарно улыбнулась детям, которые сказали: «Спасибо», – и непонимающе переглянулись. – Весь наш народ будет несказанно рад вас видеть. Вы не должны считать нас, морских людей, такими уж неблагодарными, – умоляюще проговорила русалка. Она выглядела очень доброй, очень дружелюбной. Но Фрэнсис вспомнил о Лорелей. Такой же доброй и дружелюбной должна была казаться леди Рейна «рыбаку в лодочке малой» из стихотворения Гейне[14], которое Фрэнсис одолел в прошлой четверти с помощью немецкого словаря. По странному стечению обстоятельств и с не меньшими трудностями Мавис в прошлой четверти прочитала про Ундину[15] и старалась не думать, что в добрых глазах русалки нет ни капли души. Кэтлин, чью фантазию (другое стечение обстоятельств) питала английская сказка «Покинутый Тритон»[16], чувствовала себя более непринужденно. – Ты имеешь в виду – нырнуть с тобой под воду? – спросила она. Где змейки морские резвятся, ныряя, То нежась на солнце, то вновь намокая, А киты-исполины плывут и плывут Пока целый мир не обогнут? – Ну, вообще-то, не совсем так, – сказала русалка, – но скоро все сами увидите. Бернарду ее слова показались зловещими. – Почему ты сказала, что хочешь увидеться с нами глубокой ночью? – неожиданно спросил он. – А разве это не самое обычное время? – Русалка посмотрела него с невинным удивлением. – Так говорится во всех историях. Знаете, у нас есть истории, которые передаются из уст в уста, как ваши волшебные сказки или легенды о подводном мире… В них спаситель почти всегда является к воротам замка глубокой ночью, на угольно-черном боевом коне или на сером в яблоках, знаете, или на чалом могучем жеребце… Но, поскольку вас было четверо, не считая меня и моего хвоста, я подумала, что уместнее будет предложить, чтобы вы прибыли на колеснице. А теперь нам действительно пора. – Куда? – спросил Бернард, и все затаили дыхание, чтобы услышать ответ. – Туда, откуда я явилась, конечно, – ответила русалка, – вот туда, – и она показала на воду, рябившую вокруг. – Большое спасибо, – сказала Мавис слегка дрожащим голосом, – но не знаю, слышали ли вы о том, что люди, которые уходят на глубину… Такие, как мы, без хвостов, знаете ли… Они тонут. – Не тонут, если у них есть личный проводник, – возразила русалка. – Конечно, мы не можем отвечать за тех, кто вторгается в воду без спросу, хотя вряд ли даже с ними когда-нибудь случалось что-то ужасное. Мне однажды рассказали историю о Детях Воды. Вы ее слышали? – Да, но это выдуманная история, – невозмутимо ответил Бернард. – Разумеется, – согласилась русалка, – и все-таки многое в ней – чистая правда. Но у тебя не вырастут плавники, жабры и тому подобное, не бойся. Дети переглянулись. Потом все посмотрели на Фрэнсиса. – Благодарю, – сказал он. – Большое тебе спасибо, но лучше не надо… Мы бы предпочли не… – О, чепуха, – ласково проговорила леди. – Послушай, это же проще простого. Я дам каждому из вас прядь своих волос. – И она отрезала ножом-ракушкой пряди, длинные и мягкие. – А теперь обвяжите их вокруг шеи… Будь у меня на шее прядь человеческих волос, я бы никогда не страдала от сухости, как вчера. А потом просто прыгайте в воду. Закройте глаза. Если не закроете, будете порядком сбиты с толку; но никакой опасности нет. Дети взяли пряди, но никто не смотрел на волосы уверенно, как на спасательное устройство. Они все еще медлили. – Вот глупенькие, – снисходительно проговорила морская леди. – Зачем вы вообще спутались с волшебством, если не готовы идти до конца? Это же одна из самых простых форм волшебства и самая безопасная. А если бы вы вызвали дух огня, и вам пришлось бы спускаться в Везувий с саламандрами, обмотанными вокруг ваших тонких шеек? При мысли об этом русалка весело рассмеялась. Но в ее смехе прозвучала сердитая нотка. – Ну же, не глупите, – сказала она. – Такого шанса у вас никогда больше не будет. И я чувствую, что здесь в воздухе полно ужасных человеческих микробов – недоверия, подозрительности, страха, гнева, обиды… Кошмарных маленьких микробов. Я не хочу рисковать подцепить их. Поплыли. – Нет, – ответил Фрэнсис и протянул ей прядь волос; то же самое сделали Мавис с Бернардом. Но Кэтлин уже обвязала прядь вокруг шеи. – Мне бы очень хотелось поплыть, – сказала она, – но я пообещала Бернарду, что ничего не буду делать без его разрешения. Русалка повернулась к Кэтлин, протянув белую руку к своему локону. Кэти наклонилась над водой, пробуя его развязать… И в одно ужасное мгновение русалка вскинулась в воде, схватила девочку длинными бледными руками, перетянула ее через край пруда и с булькающим всплеском исчезла вместе с ней в темной глубине. Мавис завопила. Она знала, что завопила; Фрэнсису и Бернарду подумалось, что они не вскрикнули. Блестящий Мальчик точно промолчал. Он не пытался вернуть мягкую прядь, он так же, как Кэтлин, обмотал ее вокруг шеи. Теперь он завязал еще один узел, шагнул вперед и заговорил самым благородным тоном, который когда-либо слышали остальные дети. – Она дала мне сливовый пирог, – сказал он и прыгнул в воду. И мгновенно погрузился с головой. Как ни странно, это придало остальным уверенности. Если бы он бултыхался… Но нет, он ушел под воду, как камень, или как ныряльщик, который собирается достать до самого дна. – Она моя любимая сестра, – сказал Бернард и прыгнул. – Если это волшебство, то все в порядке… А если нет, мы все равно не сможем вернуться домой без Кэтлин, – хрипло сказала Мавис. И они с Фрэнсисом взялись за руки и прыгнули вместе. Это было не так сложно, как казалось. С того момента, как Кэтлин исчезла, ощущение волшебства – скорее похожее на очень сонную негу, на сладкий аромат и милую музыку, мелодию которой вы не можете уловить – становилось все сильнее и сильнее. К тому же есть такие странные вещи, в которые просто невозможно поверить, не столкнувшись с ними лицом к лицу. Если как следует подумать, покажется невероятным, что русалка и вправду могла явиться, так ласково разговаривать, а после утопить пятерых детей, которые ее спасли. – Все в порядке, – крикнул Френсис, когда они прыгнули. – Я… Он вовремя закрыл рот, и они ушли под воду. Вам, наверное, снилось, что вы – идеальный пловец? Вы знакомы с восторгом такого плавания во сне: от вас не требуется ни малейших усилий, и все равно вас несет так далеко и так быстро, как вы хотите. То же самое случилось с детьми. В тот миг, когда они коснулись воды, они почувствовали, что принадлежат ей – что вода для них такой же дом, как и воздух. Когда они погрузились, их перевернуло вверх ногами, и вот они уже плывут вниз длинными, ровными, легкими гребками – как будто спускаются по колодцу. Колодец вскоре расширился и превратился в пещеру, и Фрэнсис внезапно понял, что его голова высунулась из воды. И голова Мавис тоже.