— Они не мои приятели, — поправила я. — И на твоем месте, я бы запросила распечатку звонков с телефона, который они забрали. — Обязательно, — кивнул он и похлопал рядом с собой. — Присаживайся. Я пожала плечами и подсела к нему. Вот только чем ближе подходила, тем сильнее давала трещину моя апатия. Рядом с этим человеком возвращались и страх, и злость, и даже надежда. А еще обида. — Знаешь, — задумчиво протянул он, — я бы с удовольствием присоединился к поискам посмевших вломиться в мой дом шавок… Но как же тебя теперь одну оставить? — Ты так за меня беспокоишься? Или не доверяешь? — осторожно спросила я, присаживаясь на краешек кровати. — Я беспокоюсь за ребенка, — отрезал он, так и не ответив насчет доверия. Ну почему когда между нами только-только, кажется, наметилось потепление, снова все рушится? — Мне нужна одежда. Запасного у меня нет. Дашь что-нибудь? Мужчина мрачно молчал, неопределённо мотнув головой. Нет, ну что за человек? — Я, между прочим, звонила тебе, — с обидой произнесла я. — И не один раз. У тебя был телефон отключен. Он качнул головой, приподняв брови. Словно бы говоря: «Ну вот, попалась на откровенной лжи». — Я правда звонила! Но Виктор продолжал все так же с холодной отстранённостью смотреть на меня, так что я окончательно перестала что-либо понимать. Мне нестерпимо захотелось взять его за грудки и встряхнуть. Ну что за упертый чурбан! Я даже потянулась к нему рукой, но он тут же перехватил её за запястье. — Не стоит, Ника. Если надеешься таким образом усыпить мою бдительность… — Даже не думала, — попыталась вырвать руку, но он не отпускал. — О, хочешь сказать, что после того, как я пригрозил забрать ребенка, ты не хотела снова соблазнить меня? — Что ты несешь?! — ужаснулась я, а внутри все похолодело. Потому что именно так я и думала. — Хотя я же помню. Это случилось после того, как я заподозрил твою связь с Галавиц! И именно ее ты пыталась скрыть. — Опять ты за свое! Нет у меня ни с кем никакой связи. Отпусти уже! — дернулась я. Но он по-прежнему крепко держал меня за руку. — Я не верю в совпадения. Их накопилось слишком много. Еще и эти новости с работой… — он задумчиво поморщился. Я понятия не имела, что у него там с фирмой, но его настрой мне явно не нравился. Казалось, он был как заведенная пружина, в любой момент удерживающая сила могла исчезнуть, и тогда — лучше не находиться рядом. — Виктор. Пожалуйста. Отпусти, — с нажимом попросила я. — Отпустить? — его блуждающий взгляд остановился на моем лице. — О, нет. С чего бы мне тебя отпускать, девочка моя? Ты вообще представляешь, что мы делаем с теми, кто нас предает? — Ты мне угрожаешь? Рассуждаешь о совпадениях? Да что ты о них знаешь?! Девушка, которая тебя встречала сегодня у ворот дома в центре, была очень похожа на ту, что передала мне фальшивки! Ты не там ищешь предателей! — выпалив это, я тут же пожалела. Он сейчас явно не в себе. Не стоит с ним разговаривать разумными доводами. Все равно не услышит и не поверит. Лишь обернет все против меня же. — Ну да. Предатель так бы и сказал, — покивал он. Его улыбка стала жестокой. Свободной ладонью он потянулся к полотенцу, укрывающему мои плечи, и скинул в сторону. — Ты меня пугаешь, — сдавленно прошептала я. — Это вредно для ребенка. — Знаешь, что меня сейчас бесит больше всего? — его скулы побелели, ноздри раздувались, а на лице на миг проступило настоящее страдание. — Меня бесит, что не знаю точно. Если ты действительно заодно с Галавиц, если ты инициирована ими, то мой гипноз на тебя не действует. Ты просто прикидываешься и говоришь мне то, что я хочу слышать. Говоришь, что этот ребенок мой, что ты все еще хочешь быть вместе. — Добро пожаловать в мир простых людей, — горько произнесла я. — Мы никогда не знаем точно. Мы просто верим, доверяем. Любим. Последнее слово я произнесла беззвучно, одними губами, но, тем не менее, прочувствовав его всем своим естеством. Дурацкое, противное, невозможное чувство! Оно выжигает тебя изнутри и заставляет делать то, чего в разумном состоянии ты никогда бы не сделал. Любовь как синоним зависимости. Как синоним слабости. Потому что, несмотря на то, что этот человек сейчас говорил и делал, я вдруг четко осознала, что все еще тянусь к нему всем своим нутром. — Я хочу, чтобы это было правдой, — его рука скользнула к моему животу. — Хочу, чтобы это оказался мой ребенок. Что-то невозможное, чудесное, чего я не заслужил и не был достоин… — Это твой ребенок, — повторила я, глядя ему прямо в глаза. Ну почему он мне не верит?! Мужчина вдруг сгреб меня в охапку, прижимая к себе, усаживая на колени. Наклонившись к моей шее, он шумно втянул носом воздух. — Этот запах… ему нельзя верить… — прошептал он. — Лживый, порочный запах… Его тон стал ниже, в голосе появилось какое-то безумие. — Виктор… Если тебе не нравится, я сейчас же приму душ… — попыталась отодвинуться я. Но в ответ он лишь утробно зарычал, как дикий зверь, у которого хотят отнять добычу. Он снова шумно вдохнул, едва касаясь языком чувствительного места за ухом. От неожиданности я выгнулась, захваченная острой волной, прострелившей тело. — Порочный, ненавистный запах… — снова повторил он не своим голосом и еще раз лизнул мою шею. Его руки, тем временем, жадно трогали меня, распаляя. Страх стремительно сменялся возбуждением, а воля капитулировала. — Проси. — Виктор… — звучало как мольба. Вот только о чем? Внутри начинался настоящий пожар, грудь часто вздымалась от участившегося дыхания, я сжимала бедра, стараясь хоть так сопротивляться его настойчивым прикосновениям. — Проси, — требовательно повторил он. Хотя нет. Не он. Дикий зверь, живущий внутри него. Не человек. Чужеродная, вечно голодная сущность. И этой сущности невозможно было сопротивляться. — Укуси меня… — сдалась я на милость победителя. Наградой был тихий сдавленный стон, сорвавшийся с губ мужчины за мгновение до того, как шею пронзила острая боль. Коротко вскрикнула, но мой выдох был тут же заглушен. Виктор накрыл мои губы своими. Солоноватый привкус крови наполнил рот. Я почувствовала, как тело перестало мне подчиняться, я лишь потянулась вперед, начав ёрзать на его коленях. Виктор опустил меня на кровать, нависая сверху. Он сдерживался, действовал вполсилы, боясь навредить ребенку. Из головы пропало все лишнее. Зачем? Кто? Почему? Все растворилось, перестало быть значимым, сузилось до расстояния между двумя телами. Внизу что-то с силой хлопнуло, раздались голоса. Виктор громко и затейливо выругался, с трудом отрываясь от меня, поднялся, чуть шатаясь, словно пьяный, поправил на себе одежду. Ничего случиться так и не успело, и я теперь не знала, радоваться этому или огорчаться. Мужчина посмотрел на меня, открыл рот, будто собирался что-то сказать, но внизу снова что-то стукнуло, и он лишь тряхнул головой, а затем вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. И понять, что же это такое случилось только что. Какое-то невероятное притяжение, что-то, чему не могли сопротивляться уже ни я, ни он. Я понятия не имела, что со всем этим делать. Внизу раздались голоса. Виктор с кем-то разговаривал. Возможно, это те самые «его люди»? И они нашли тех, кто сегодня проник в дом Виктора? Выйти в одних колготках я не могла, а потому пришлось искать одежду в стоящем в углу шкафу. В итоге, взяла большую футболку и летние мужские шорты на завязочках. Надела — не так уж и плохо. Для домашнего вида вполне сойдет. Приоткрыла дверь — голоса шли с кухни. Осторожно ступая, я спустилась на несколько ступенек, прислушиваясь к разговору: — При чем здесь я? — говорил низкий мужской голос. — Ты же знаешь, Мария несколько лет назад сотрудничала с оборотнями, но когда мы изгнали их из города, то прекратила с ними все контакты. Да и зачем бы ей? Это, прежде всего, бизнес и деньги. Работать на тех, кто не в состоянии заплатить? Она за копейку мать родную продаст. Так что, думаю… — Думаешь? Меня не интересует, что ты думаешь. Проверь ее! — гаркнул Виктор, и я невольно вздрогнула, радуясь, что это не на меня сейчас так кричат. — Поаккуратнее. Я понимаю, что ты сейчас на взводе, но не делай из меня врага, — в голосе собеседника Виктора почудилась скрытая угроза. — Это ты ее привел. Так что и проблема — твоя. Или ты хочешь, чтобы я ей занялся?