День, не знаю, какой… Я избил ее отца. Он сказал, что я недостоин был ее любить, раз не в состоянии защитить… Бросался под колеса машин. Напивался в стельку и валялся пьяный на дорогах, в каждом дворе. Кидался на прохожих. Разбивал руки и голову в кровь. Меня били. А я бросался опять. Не знаю, почему еще не умер… И вот я заболел и в температурном бреду не хотел выздоравливать, потому что привык, что лекарства заставляла меня принимать Зои. Она погибла из-за меня! Каждая мысль о ней отдавалась ударом в груди, каждое воспоминание обжигало… Сотни раз я прокручивая в голове события того вечера. Я злился на себя, не мог пережить это и справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Представлял, что она вышла в магазин за чаем и вот-вот вернется. Ждал час, два, но она не возвращалась… Иногда мне вдруг чудилось, что она спешит домой с работы. Лежал с закрытыми глазами и ощущал запах Зои на подушке… Кто-то когда-то сказал: «Пытаться забыть – значит постоянно помнить». А я не хочу забывать. Хочу помнить… Я ничего не ел. Вы когда-нибудь были сыты болью? Когда в горле комок и совсем не можешь есть. Одно и то же… Через неделю подушка уже не пахла ее духами. Написал Зои сообщение: «Я купил духи, как у тебя, настолько по тебе скучаю. Как дурак брызгаю их на все вещи. Иду по улице, закрываю глаза и представляю, что ты рядом…». Знаю, что она не получит это сообщение, но так мне хоть немного легче. Кто-то когда-то сказал: “Пытаться забыть – значит постоянно помнить…” А я не хочу забывать. Хочу помнить… Я купил духи, как у тебя, настолько по тебе скучаю. Как дурак брызгаю их на все вещи. Иду по улице, закрываю глаза и представляю, что ты рядом… Я снова устроился работать в театр, мне давали те же роли, что и раньше. Но играю я теперь паршиво, слова забываю, руки трясутся: не знаю, это говорит во мне неуверенность или алкоголь. Алкоголь… Оказывается, с бутылкой красного вина жалеть себя намного приятнее. А еще я понял, что если много пить, то становишься похож на бездомного. Пару дней назад, выходя из дома, я не закрыл дверь. Вернулся через час, а Патриция сбежала. Видно, ей стало плохо, и она пошла следом за мной, но обратной дороги не нашла. Я жутко расстроился и бросился ее искать. У меня не было фотографии, чтобы повесить объявление о пропаже собаки на улице, и я не знал, какой она породы. Я стал спрашивать у прохожих, не видели ли они маленькую собаку, но люди почему-то сторонились меня: наверное, потому что выглядел я как бездомный… Теперь и родной дом кажется мне чужим. Потому что дом там, где есть ты… Теперь и родной дом кажется мне чужим. Потому что дом там, где есть ты… День 426-й …На палубе ледокола «Северный ветер» стояли трое мужчин и молча смотрели в кромешную тьму. Один из них был капитаном, а двое – обычными матросами. Они стояли тут довольно долго, и матросы изредка нервно переглядываясь между собой. – Сообщите всему экипажу, – выдавил наконец усатый капитан. – Но, капитан… – начал было возражать один из матросов. – Выполнять! – рявкнул капитан. Те побежали выполнять приказ. А капитан продолжал стоять на холодном воздухе. Его корабль уже два дня застрял во льдах: произошла поломка основного двигателя и системы отопления судна, и они в буквальном смысле слова превращались в лед. Погодные условия мешали добраться до них спасательной группе. Экипаж из 173 человек оказался в ловушке: они были одни за сотни миль от цивилизации. Почти все собрались в столовой и ждали горячую похлебку, над которой кок и трое его помощников колдовали полдня. Накормить 173 человека, да еще в таком диком холоде, – настоящее испытание для повара-новичка. Это был его первый рейс – и сразу такой трагически неудачный… Команда на корабле еще не подозревала, что спастись не удастся. Два матроса по приказу капитана пришли, чтобы сообщить эту ужасную новость. Один из них, выйдя в центр кают-компании, громко произнес: «Помощи не будет – нам сообщили, что спасатели не доберутся до корабля при таких сложных погодных условиях». Все выслушали новость молча, но через мгновение готовы были разорвать вестника. – И что мы будем жрать? Крыс по подвалам ловить в минус пятьдесят? – заорал толстый мужик в грязной тельняшке. – Где капитан? – продолжали возмущаться в толпе. В этом шуме и неразберихе только один парень был спокоен: он тихо сидел за столом и бережно выводил букву за буквой на бумаге: «Дорогая Зои, я знаю, ты не прочтешь это письмо. И, пожалуйста, не подумай, что я сумасшедший. Я просто очень скучаю по тебе и нашей собаке. Надеюсь, она нашла себе более ответственного хозяина. Я хочу многое изменить, но, мне кажется, времени у меня осталось не так много, как хотелось бы. Еще хочу извиниться перед твоим отцом. Он прав: я был тебя недостоин, и, более того, скучать по человеку, которого больше никогда не увидишь, – это ужасно несправедливо». Сойер поставил точку в письме, взял у кока тарелку с похлебкой и подумал: «А ведь почти у всех, кто на корабле, есть семья, родственники, друзья, которые будут горевать». Быстро доев свою порцию, Сойер вышел из кают-компании с взбешенными членами команды, направился в свою каюту, залез под одеяло и попытался заснуть. Уснуть в таком холоде очень трудно: даже в двух свитерах и теплых шерстяных носках согреться было невозможно. Легче засыпать, когда мечтаешь: мысли медленно убаюкивают тебя. Сойер заснул и даже не подозревал, что где-то там, на небесах, за ним наблюдает его ангел – Зои. Когда во сне ему стало очень холодно, она прогнала все ледяные ветра; когда он бросался под машины, напивался, лез в драки – она всегда оберегала его. Разве может существовать такая любовь? Даже после смерти такая сильная, любовь навсегда? Наверное, Сойер просто замечтался, и все это было неправдой, сном. Но сейчас он спал крепче всех на свете. Наутро как по волшебству шторм утих, ветер прекратил бушевать и, кажется, даже воздух стал теплее. Могу сказать одно: все, к счастью, обошлось. Спасательная группа вовремя эвакуировала всех, и ледокол «Северный ветер» остался во льдах в гордом одиночестве. Скучать по человеку, которого больше никогда не увидишь, – это ужасно несправедливо. Легче засыпать, когда мечтаешь: мысли медленно убаюкивают тебя. Совсем другой день Прошло немало времени… Мне стало известно, что Сойер побывал во многих уголках земли: от льдов Антарктиды до берегов Африки. Поговаривают, что он был даже в странствующей труппе актеров одного известного цирка. Но, скорее всего, это лишь слухи. Я точно знаю одно: спустя несколько лет Сойер вернулся в родной городок, в свой заброшенный дом. Набравшись опыта и заработав шрамы, он наконец переступил порог своего дома и набрал полные легкие воздуха, пыли и воспоминаний. Выгуливая одиночество Я закрыл за собой дверь, скинул зимнюю куртку прямо на пол и медленно прошелся по дому, поняв, что тут ничего не изменилось: стало лишь очень пыльно и холодно. Видимо, в доме отключили отопление. Зашел в гостиную: раньше мне казалось, что здесь было намного уютнее. Куда-то подевались все одеяла и подушки. Или я их выбросил – уже не помню… Прилег на свой любимый диван, закрыл глаза и заснул. Проснулся от холода, мысли в голове теснились и выгоняли меня из дома. Я вышел на улицу без цели, просто выгулять свое одиночество. Появилось время подумать обо всем. Что же делать дальше? Ведь не может вот так просто, без цели, жить человек?! Довольно интересно получается: мы приходим в жизнь абсолютно нищими, верно? Или нет? При рождении мы получаем маму и папу – это самое ценное, что у нас есть. Мне снова стало горько, ведь мои родители попросту выбросили меня. Интересно, кем они были? Всегда неловко об этом думать: ведь так хочется гордиться своими родными, например, говорить, что твой папа – полицейский, а мама – врач. Но когда тебя оставили на пороге детдома, трудно поверить, что твои родители были достойными людьми. Тут я вспомнил о поступке Джека, хотя прошло уже столько лет! Я до сих пор помню тот вечер, когда он приехал в приют с огромным ящиком конфет и забрал меня в свой дом, в свою семью, к Марси… Все эти годы я не понимал, почему Джек хотел взять ребенка из приюта, а не завести своего. А сейчас осознал: настоящий мужчина знает, что приюты полны детей, у которых нет семьи, и эти ребята не виноваты в том, что их родители – подлецы. И я решил, что у меня не будет своих детей до тех пор, пока детские дома будут переполнены брошенными и никому ненужными малышами… Вы знаете, что приятнее дарить, чем получать подарки? Это похоже на «правило спасающего»: спасатель, только что вытащивший из воды тонущего человека, радуется больше, чем потерпевший. Мне ли не знать, что такое жить в приюте?! И я решил поступить так же, как Джек: прямо сейчас поеду в приют и заберу к себе ребенка. Обучу всему, что умею, буду заботиться о нем как о самом близком человеке. Нет! Возьму сразу двоих! Чтобы им не было скучно со мной… А еще, когда они пойдут в школу, один сможет защитить другого от обидчиков. Только надо подготовить дом: он сейчас не в лучшем состоянии. Цель Целую неделю Сойер отмывал дом, починил крыльцо, разобрал комнату на втором этаже, купил новую мебель, натер все до блеска. И вот дом готов! Сойер отправился к Борли Минтлу, который на заказ сделал ему целый ящик самых вкусных сладостей, каких больше нигде не найдешь. Он сел в машину и с улыбкой до ушей поехал в приют. …Это были самых долгих два дня в его жизни. Дорога изматывала, а Сойер спешил. Время тянулось, а он ехал вперед без остановок. В голове засела мысль: я хочу быть похожим на Джека – не внешне, конечно, а своим поведением – быть таким же смелым и честным, каким когда-то был он. Стал думать о Зои: как сильно я скучаю по ней и как она гордилась бы моим поступком. Наверное, в мире больше нет такой, как Зои… Никогда не понимал людей, которые встречаются со своими однокурсниками, коллегами, бывшими одноклассниками. В мире более семи миллиардов человек, а кто-то берет в жены девушку, работающую с ним, за соседней кассой. Да что уж там! Я твердо убежден, что в мире нет второй Зои. Когда же я перестану тосковать?