У француза глаза заблестели: нет, не от жадности, он явный фанат своего дела в лучшем понимании этого слова. Думаю, Терешкин угадал и сделал правильный выбор, даже если и не сможет самолет с первого раза взлететь. Немного обсудив техническую сторону, в том числе какая у самолета должна развиться максимальная скорость, я остался удовлетворен. Примерно то, на что и рассчитывал, а может, даже чуть больше. – Анзор, на два слова, – отвел своего советника от главного конструктора, который убеждает, что лететь должен именно он. Кстати, сестрица-то таким решением Василия Андреевича недовольна, однако помалкивает. Я-то Катерину отлично знаю и вижу, что на лбу небольшая складка, уголки губ опущены. С ней бы тоже переговорить, но она старается держаться так, чтобы рядом все время кто-то находился. Явно тяготится предстоящим разговором. – Так что ты хотел? – поинтересовался Анзор, когда мы отошли в сторону. – Если набрать высоту ты сумеешь, то какую выберешь скорость при посадке? Под каким углом собираешься заходить? – задал ему два вопроса. Сам-то на них с трудом могу ответить, но в свое время летал на симуляторах в компьютерных играх, смотрел разные фильмы и хотя бы примерно знаю, чего ожидать и к чему готовиться. – Ты к чему клонишь? – подозрительно спросил Анзор, задумчиво посмотрев на укрытую брезентом воздушную птицу, точнее, бабочку – такую раскраску имеет самолет. – В пробный полет отправлюсь я, – спокойно и твердо заявил, посмотрев ему в глаза. Глава 18 Мятеж Как ни странно, но Анзор не стал со мной спорить. Видно, что-то уловил в интонации или понял, что спорить бесполезно. Ставить на то, что он испугался или задумался, как будет сажать самолет, – даже не подумаю. Мой советник и друг – авантюрист, каких свет не видывал. Да, за время нашего с ним знакомства Анзор изменился, в том числе и во взглядах на некоторые вещи. В этом не только моя заслуга, но и Симы, благодаря которой Анзор в моей первой больнице решил задержаться. Серафима прибежала с Александром, когда все ходили вокруг самолета и многие не могли слова вымолвить. Представляю, если бы тут Ожаровский находился… тогда дамы узнали бы много интересных выражений. Атаман, ценитель искусства, не постеснялся бы даже моей сестрицы, которую искренне уважает. – Вань, – дернула меня за руку Катерина, – может, пошлем в полет одного из тех, кто летающую машину собирал? Сестрица произнесла фразу шепотом, чтобы никто не слышал. Ее лицо выражает тревогу, а глаза испуганны. – Не доверяешь гению Терешкина? – усмехнулся я. – С учетом того, что, как оказывается, основные идеи – твои? – хмыкнула та. – Ну, Василий!.. – покачал я головой, понимая, что парень проболтался. – Василий Андреевич лично каждый узел и крепеж проверил, каждую деталь облазил. День и ночь бился, как тот или иной трос проложить, – встала сестрица на защиту конструктора. – Скажи, а как тебе в голову такие идеи приходят? – Потом поговорим, – отрицательно покачал головой. – А вот насчет одной особы, которая в такие пестрые цвета самолет разрисовала, мы еще побеседуем. – А я-то чего?.. – пробормотала сестрица, а сама взгляд отвела. – Да видел я, как девица одна смотрела на молодого парня и чуть ли не облизывалась, как кот на сметану, – хмыкнул я, с удовольствием наблюдая, как щечки сестрицы стал заливать румянец. Ага, попал в точку! Ну, если у них что-то срастется, то возражать не стану. Молоды еще, правда… Усмехнулся собственной мысли, поймав себя на том, что размышляю, словно старец какой-то. – Иван Макарович, – подошел ко мне Василий, – сколько топлива заливать? – Полный бак, – ответил я и пояснил: – Расход топлива неизвестен. Одно дело гонять движок на земле, а вот как он поведет себя в воздухе – совсем другое. Пока Василий Андреевич следил, как заливают топливо, Луи мне торопливо объяснял, как управлять двигателем. Ничего сложного, в тех же компьютерных симуляторах и то намного сложнее, ну, на слух так воспринимается. – Да, за установленные приборы и их показания сложно ручаться, – предупредил меня конструктор. – Луи уверяет, что высотомер работает, как и авиагоризонт, а вот за вариометр он не уверен. – Вариометр – это что? – уточнил я. – С его помощью определяется скорость в воздухе, – пояснил Василий. – Ну, это не так страшно, что приборы могут врать, – отмахнулся я. – Взлетать к звездам не собираюсь, а оценить, в каком положении самолет по отношению к земле, – несложно. – Это сейчас, а если в боевой обстановке? Приборы нужны, и их показания не должны вводить в заблуждение пилота, – не согласился со мной конструктор. – Ладно, пожелай мне удачи, – махнул я рукой и полез в самолет. Уселся в кабине и огляделся: все примерно так, как и представлял, а вот приборов мало, много пустого места. Стал вспоминать, что еще должно стоять. Вроде как часы и компас точно должны быть. Да и тахометр необходим. Ладно, с этим можно и потом разобраться. Обзор нормальный, штурвал привычен по фильмам. Василий забыл мне рассказать еще про два прибора: уровень топлива и температура, наверное, двигателя. Пристегнулся ремнями и тяжело вздохнул: нет парашюта, а он пилотам необходим. Как ни крути, а отказ двигателя в воздухе и… не факт, что самолет сможет спланировать с неработающим движком. – Заводи! – крикнул я. Василий вместе с французом крутанули лопасти винта. Двигатель взревел, пропеллер закрутился, и самолет дрогнул. Какое-то время я грел двигатель, а потом, действуя очень и очень осторожно, направил самолет по импровизированной взлетной полосе, понимая, что, прежде чем взлететь, необходимо набрать большую скорость. Осторожно тяну штурвал на себя – самолет отрывается от земли и взлетает. В этот момент я непроизвольно что-то заорал и порадовался, что еще нет раций и на земле не слышат проявления моих эмоций. Воздушная машина легко набрала высоту, штурвала слушается изумительно, но в воздухе немного рыскает, старые навыки компьютерных игр помогают, но не сильно, практика нужна. Выполнять фигуры высшего пилотажа и не думаю, сделал круг над взлетной полосой, адреналин продолжает зашкаливать. Скорость определить не могу, стрелка указателя скорости зашкалила и не дергается, а визуально… ну, быстро самолет летит. Попытался набрать высоту, самолет лезет вверх, и какой есть запас – сказать сложно. Максимальную скорость выжимать не стал, как и расходовать топливо под ноль. Нет у меня доверия к установленным приборам, над ними еще придется потрудиться Василию с Луи. – Пора возвращаться, – сказал сам себе и стал закладывать вираж. Первый заход на посадку не удался, чуть-чуть машину и себя не угробил, в последний момент понял, что скорость слишком велика. Со второй попытки приземлился, правда, колеса слишком резко коснулись земли, послышался скрежет, я думал, что вот тут-то уже точно катастрофы не миновать, – и вновь обошлось. Самолет выкатился за пределы взлетной полосы и остановился. Одежду на мне можно выжимать, пропотел знатно. Ко мне бегут все, растеряв свою невозмутимость, первым несется Анзор. Поспешил я из кабины выбраться, а то ведь на крылья самолета запрыгнут все скопом, и шасси точно сломается. Оно-то, как оказалось, чудом не отлетело, металл треснул по сварочному шву. После первых поздравлений я отвел в сторону француза и Василия. Рассказал о недостатках самолета, своих действиях, а потом попенял главному конструктору: – Мы же говорили, что шасси следует после взлета убирать, а перед приземлением выпускать. На сегодня этот вопрос не главный, но страдает маневренность и увеличивается расход топлива. Подумайте на досуге, как все же это сделать. – Это все ерунда! – заявил Василий Андреевич, у которого с лица не сходит счастливая улыбка. – Главное, он полетел и приземлился! Честно говоря, я до последнего момента не верил в удачу!.. – И теперь один из главных вопросов, – хмыкнул я и махнул Луи, чтобы он к нам присоединился. – Когда самолет получит пулемет и бомбы для метания? Сколько таких сможете сделать за месяц? – Ми не мошьем ответьить, – покачал головой француз. – У менья есть есчо два двигатьеля, но они во Франция. – Переправляйте сюда, Велеев требуемую сумму вам выдаст, – сказал французу, у которого вдруг почему-то появился сильный акцент. – Три-четыре каркаса самолета мы сумеем собрать за месяц, – осторожно заявил Василий. – Продумай производство двигателей, нам необходим свой завод, – дал ему задание, а потом и перешел к поощрительной части: – По случаю удачного полета всем выпишутся премии, так и передай работникам, участвовавшим в процессе постройки самолета, – сказал своему главному конструктору. – Банкет пройдет в ресторане перед управой, на все про все час времени. Марту бы следует предупредить, чтобы повара еды наготовили, народу-то наберется много, и представляю, как Велеев будет недоволен вновь растущими расходами. Успеет ли француз за месяц переправить нам два своих двигателя? Надеюсь на это, как и на то, что мы сумеем обучить нескольких пилотов, которые смогут прикрыть с воздуха бронемашины. Мало, конечно, самолетов, но если их использовать с умом, то они нанесут существенный вред врагу. Впрочем, необходимо понимать, что и из обычного пулемета во время Великой Отечественной войны в моем мире сбивались немецкие истребители и бомбардировщики. Сделать это очень тяжело, нужно большое везение, и тем не менее следует понимать, что такая возможность есть. – Иван Макарович, вы не перестаете меня удивлять, – подошел ко мне Гастев. – Когда я только увидел эту машину, – кивнул он в сторону самолета, – то озадачился и даже до последнего не верил, что она поднимется в воздух. Теперь же вижу, что в очередной раз ошибся! Если у нас десяток таких машин будет да броневиков с сотню, а каждый боец получит автомат… Да мы на колени поставим всю Европу! – Гм, Иван Матвеевич, такие разговоры прошу не вести, – погрозил ему пальцем. – Для укрепления империи стараюсь, но никак не для завоеваний чужих земель, со своими бы разобраться. – Так мы же сможем любому врагу по зубам так дать, что он забудет, как на нас пасть разевать! – махнул рукой Гастев. Ну, понимаю его воодушевление, однако, как ни печально, а на месте стоять нельзя. Враг же не дремлет, сам изобретает различное вооружение. Если будем продолжать в том же духе, то и в самом деле появится свет в конце туннеля и какое-то время мы сможем не думать о внешних врагах. А вот с внутренними необходимо разобраться. На банкете по случаю удачного испытания самолета я нашел время и переговорил с Катериной. – Так что у вас с Василием Андреевичем происходит? – поинтересовался я у сестрицы. – Работаем, – пожала та плечиком и пригубила шампанского из фужера. – И как же он позволил тебе свое детище в такие цвета разрисовать? – Бабочка летает, самолет тоже, – коротко ответила та. – Значит, так, – хмыкнул я, – военную технику раскрашивай в цвет, который ее сможет замаскировать, чтобы враг не сразу заметил. Понимаешь, о чем я? Катерина нахмурилась, задумалась, а потом заявила: – С бронемашинами еще можно такое придумать. А какие краски сделать, чтобы самолет долго не могли в небе заметить? Учти, рев двигателя издали слышен и взгляды притягивает. Вон, – она кивнула в сторону входа в зал, – эти-то гости явно не просто так подошли. В дверях стоит посол Великобритании, а позади него – Лиса-Мария. Черт! Из головы вылетело, что еще с ними вопрос не закрыл. Анзор-то уже докладывал, что отвечающий за информацию господин Салибов интересовался, что писать по случаю летающей «железной бабочки» на окраине города. Самолет вызвал ажиотаж и пересуды в городе. Слава богу, что не панику. Правда, как мой советник заявил, почти все уверены, что это моих рук дело и еще одна новинка, которая защитит Сибирь и поможет России. Некоторые и вовсе радовались, что наследник Тартарии показывает свою мощь и явно в скором времени займет причитающееся ему место. Упс… а вот отца Даниила я совсем не ожидал здесь увидеть, однако он появился в этом «доме греха и разврата», как он отзывался о заведениях Марты в частных со мной разговорах. Хм, а вот то, как сама рестораторша с улыбкой встретила священнослужителя и стала с ним обмениваться любезностями, навело на мысль, что они как-то сумели найти общий язык. – Иван Макарович, рад встрече! – широко улыбнулся сэр Гардинг. – Взаимно, – вежливо кивнул я, немного покривив душой, и пожал послу руку. – Моя секретарша вам успела сообщить, что я готов завтра в десять утра с вами встретиться? – Да, она телефонировала, – подтвердил Чарльз. – Но сегодня случилось одно событие, которое я воочию наблюдал и, честно говоря, нахожусь в легком недоумении. Не приоткроете ли завесу тайны – что происходило в небе? – Тучи? – предположил я. Англичанин вежливо улыбнулся; а глаза-то у него внимательные и холодные. – Нет, это больше походило на большую бабочку с мотором, и управлял ею человек. Она кружилась на одном месте, иногда меняя высоту. Не вы ли к этому причастны? – медленно проговорил Чарльз. – К сожалению, хвастать пока нечем, выявилось много недоработок и серьезных проблем, – уклончиво ответил я, признавая сам факт произошедшего.