Оставил я своего главного конструктора в задумчивости, а сам отправился к Гастеву. Хотелось бы познакомиться с Луи Сегеном и услышать из его уст характеристики двигателя, но с этим можно повременить. Сегодня или завтра самолет сделает пробный взлет, тогда-то и переговорю. А вот с Катериной нужно дома побеседовать, никак не в присутствии Василия, на которого она явно имеет большое влияние. Влюбила в себя парня? Очень на это похоже. Блин, сейчас не до всяких там соплей и стенаний, работать нужно. А ну как Катька подразнит Василия да от ворот поворот укажет? Кого вместо него поставить? Сам не смогу, а еще одного «самородка» хрен найдешь… – Прибыли, – вновь отвлек меня от раздумий подпоручик, остановившись возле штаба. С офицерами, которых Гастев собрал, зная, что обязательно появлюсь, я долго не стал разговаривать. Муштавели все уже Гастеву доложил, да и Ожаровский рассказал, что и как, мне осталось только вкратце указать на наши ошибки и успехи. – В целом мы действовали правильно, нет нашей вины, что численность противника оказалась намного больше. Задача стоит такая: собрать все наши имеющиеся силы и освободить столицу и захваченные города и села от эсеров. К сожалению, судя по всему, в численности опять уступаем. Однако превосходство в живой силе – далеко не главное. Бронемашины делаются, завод автоматов не останавливается. Готовим и новинки – в войска после испытаний поступят новейшие разработки, которым нет равных. Все! Господа офицеры, готовимся к походу, не афишируем на каждом углу, но начинаем планировать операцию и производим передислокацию наших сил. Вопросы? – Ваше высокопревосходительство, – посмотрел на меня Гастев, – что, если нам объявить о наборе добровольцев? Или же созвать ополчение? В Российской империи резерв вооруженных сил, который созывается только на время войны, имеет вспомогательное значение и составляется из лиц, прошедших ранее воинскую службу и состоящих в запасе или по каким-либо причинам освобожденных ранее от службы в войсках, но физически годных к военному делу. Это определение я отлично помню, не так давно Еремеев его сообщал. Поэтому повторять его я не стал, генералу и всем офицерам оно отлично известно. – Вопрос непростой, – вздохнул я. – Добровольцев можно набирать, а вот насчет ополчения пока говорить рано. Увы, хоть и из-за внешнего врага все началось, вернее, явно прослеживается рука иностранной разведки в действиях эсеров, но мы собираемся лишь подавить мятеж, ни о какой войне официально речи не идет. – Понял, – согласно кивнул Гастев. – Господа офицеры, у нас у всех очень мало времени, необходимо усиленно работать и понимать, что цена ошибки очень высока, – напоследок сказал я и покинул штаб. Следует объехать заводы, посетить больницы и аптечные пункты, но с этим можно повременить денек-другой. Прежде чем заняться накопившимися документами, зашел в ресторан Марты. Поручика взял с собой, уже время полдника, а мы ничего не ели с самого утра. Встал рано, толком ничего не сделал, а уже больше половины дня прошло. Как все успеть?.. – Добро пожаловать, ваше высокопревосходительство! Очень рады вас видеть! – любезно сказал распорядитель ресторана. – Благодарю, – кивнул я. – Госпожа владелица у себя? – Да, – подтвердил распорядитель. – Прикажете доложить? – Сам к ней зайду, – отмахнулся я. – Милейший, вы проводите моего адъютанта за столик и примите заказ. – Сделаю-с, – ответил распорядитель, хотя этим занимаются официантки. – Спасибо, Иван Макарович, за доверие! – сказал подпоручик. Ничего Савелию Петровичу не ответил, направился к Марте. Та, как и ожидал, отыскалась в своем кабинете, занимаясь какими-то бумагами, при этом что-то недовольно бурча себе под нос. Меня она не заметила, я вошел в открытую дверь без стука. – Привет, – заявил и сел у ее стола. – Черт! – воскликнула рестораторша, наблюдая за кляксой на бумаге. – Иван Макарович, чего пугаешь бедную женщину?! – Во-первых, – усмехнулся я, – к чертям отношение не имею. Ну а потом, какая же ты бедная? – Это я так, – отмахнулась она, вымученно улыбнувшись. – Рада тебя видеть. – Признаться, я тоже. Весточку тебе от Вениамина Николаевича принес, он ждет и любит, с ним все более-менее хорошо. – Спасибо, – облегченно выдохнула она, а потом попросила: – Расскажи, что в столице, как императрица… – отвела взгляд, – и Ларионов. – Надеюсь, уже подъезжают к Крыму, а может, уже и по берегу моря гуляют, – задумчиво проговорил я, а потом вкратце пересказал, что в Москве произошло. Нет, детали и подробности утаил. Вскользь коснулся беспорядков и как мятежники штурмовали резиденцию. Не стал упоминать о жертвах с нашей стороны. В любом случае узнает, а из рассказа выводы сделает правильные, моя собеседница далеко не глупа. – И что же дальше? – спросила рестораторша, когда я закончил повествование. – Соберу силы и надеру задницу революционерам, вернется в столицу Ольга Николаевна, ротмистр тебя наконец-то под венец поведет и, боюсь, из Екатеринбурга увезет. Ты меня прости, сейчас каждый час на счету, пойду перекушу да в управу – за документы засяду, – встал я. – Да-да, конечно, ваше высокопревосходительство, – поднялась и Марта со своего места, переходя в разговоре на «вы», – все понимаю и рада, что нашли время и принесли мне весточку. – Мадам, – чуть склонился я и, взяв ладонь женщины, поцеловал, – часто у меня просыпается зависть к ротмистру. Ему с вами очень повезло. После того как наскоро перекусил и выпил чашку кофе, отправился в управу, а адъютанта отослал отдыхать. На сегодня не планирую никуда ехать, если только Терешкин не объявится, но, судя по всему, пробный полет состоится позже. В приемной увидел напряженно сидящую Симу и секретаршу, которая ее успокаивает. – Что случилось-то? – забеспокоился я, после того как с дамами поздоровался. – Мне Анзор рассказал о вашем недовольстве, – опустила голову Сима. – Простите, я виновата, подвела, – покаялась наша с Портейгом младшая компаньонка. – Так, – понимая, что речь про управление московской больницей, указал Симе в сторону своего кабинета, – проходи и возьми себя в руки. Ошибаться каждый может, безгрешных людей не бывает. – Иван Макарович, я всем говорила, что вы сегодня не принимаете, но господин посол, – Анна Максимовна посмотрела в свои записи, – сэр Гардинг очень настаивал на встрече и просил сообщить ему, когда у вас время появится. – Завтра утром, часов в десять, – прикинул я, понимая, что сегодня не до переговоров. – Господин Велеев хотел с докладом прийти, – продолжила секретарша. – Алексею Петровичу сообщи, что я на месте и готов с ним переговорить, остальным давай от ворот поворот, – и невольно хмыкнул от двусмысленности фразы. – Александра Анзоровича это указание не касается, тут все на ваше усмотрение. – Поняла, – кивнула головой Анна, у которой румянец на щеках выступил. – Срочные проблемы есть? – поинтересовался я, берясь за ручку двери своего кабинета, где Сима самобичеванием занимается. – Особых нет, но документов много накопилось и так, по мелочи, – ответила Анна. – Хорошо, – кивнул я. Стопка документов на столе меня в уныние ввергла. На хрена это надо, неужели никто решить ничего не может? Тот же Марков, чем он, блин, занят? Главой Екатеринбурга является Михаил Алексеевич, а если что для города нужно – от меня указаний ждет и шагу самостоятельно ступить не хочет, мол, как бы чего не вышло. – Серафима Георгиевна, голубушка, ну что ж вы так убиваетесь-то? – осуждающе покачал головой, глядя на бледную молодую женщину, которая в руках носовой платок мнет. – Это мой протеже, – шмыгнула та носом. – Иван Макарович, простите, виновата, отчеты проверяла и радовалась, что рентабельность стала расти, да еще такими темпами. – Вот теперь и следите, чтобы в отчетах указывались не только доходы, но и на расходы внимание обращайте, – пожал я плечами. – Сима, вам прекрасно известно, что мне сейчас не до ведения личных финансовых дел. Проблемы совершенно другие, и если, не дай бог, не одержим победу над эсерами, то все пойдет прахом. Работайте, но не увлекайтесь погоней за деньгами. – И это все?.. – растерянно проговорила та. – А что еще? – потер я переносицу. – Или вы рассчитывали, что я начну орать, топать ногами, а потом дам вам расчет? Нет уж, попытайтесь теперь сами устранить собственные ошибки. Правда, подозреваю, что сделать это сейчас, когда в столице власть в руках революционеров, не удастся. Следите за предприятиями на нашей территории, если возьметесь, то скажу огромное спасибо. – Хорошо, – ответила та. – Вот и договорились. – Я сел за письменный стол и с недовольным видом покосился на горку документов. – Идите и работайте, а о хандре – забудьте. Сима ушла, она ничего про столицу не расспрашивала, Анзор ей должен был все объяснить. Я же погрузился в накопившиеся проблемы города и Сибири. Что сказать? Большинство чиновников, даже занимающих высокие посты, не хотят и шагу ступить, чтобы не подстраховаться. С одной стороны, их понять можно, но, черт подери, почему я должен решать, стоит ли увеличивать резервы по сравнению с прошлым годом? Или изучать документы о согласовании затрат на освещение улиц? Какого хрена мне с этим разбираться? Конечно, деньги-то идут из казны, но я-то понятия не имею, сколько фонарей в том или ином городе! На большинстве документов пишу резолюцию: «Данный вопрос – в ведении градоначальника, с моей стороны возражений нет». Если же мне еще что-то в таком роде подсунут, то придется принимать административные меры и вдолбить в чиновничьи головы, что они отвечают за что-то определенное, а не просто получают зарплату за свои теплые кресла… – Иван Макарович, к вам господин Велеев, – заглянула в кабинет секретарша. – Зови, – мрачно проговорил я, приготовившись к стенаниям о том, что деньги утекают рекой и если так пойдет, то в скором времени казна опустеет. Алексей Петрович меня обрадовал, подготовился основательно, доложил, как дело обстоит с расходами и доходами, какие средства направляются на вооружение и социальную поддержку. – Хм, отличный доклад, – уважительно кивнул я. – Только вывод непонятен. У нас есть резервы или ожидаются дефицит и проблемы? – А это не от меня зависит, – ответил банкир. – Простите, ваше высокопревосходительство, но ваш вопрос касается расходов, которые я прогнозировать не смогу. – Хорошо, – вынужденно согласился я с Велеевым, – тогда перефразирую. У нас есть резервы? В том числе и мои личные сбережения таковыми могут являться. – Чуть меньше семисот тысяч золотом, – ответил Алексей Петрович. – Точнее, – заглянул в какой-то листок, – шестьсот сорок семь тысяч двести четыре рубля. – Отлично, – обрадовался я и записал цифры на листе бумаге. – При увеличении расходов буду исходить из этой суммы. На этом уже хотел с банкиром проститься, да телефонный звонок от главного конструктора мои планы скорректировал. Самолет к пробному полету готов, ждут моей отмашки сегодня или завтра. – А за штурвал кто сядет? – полюбопытствовал я, смотря на часы. – Так ваш советник это место за собой оставил, говорит – очень ему любопытно в небо подняться, – ответил Василий. – Без меня не начинать! Буду минут через тридцать, и пригласите еще Гастева! – рыкнул я в трубку, подозревая, что Анзор может самовольно машину в небо поднять. Взлететь-то не так сложно. А как он приземляться собрался? Не знает же ни хрена! Как-то так само собой получилось, что Велеев со мной отправился, и Александр Анзорович с Анной Максимовной. Впрочем, событие-то неординарное: если броневик вызвал интерес и ажиотаж, то самолет в небе – вообще событие из ряда вон выходящее. За территорией завода расположено большое поле, которое должно послужить взлетно-посадочной полосой. Народа собралось немало. Гастев присутствует с несколькими офицерами, рабочие суетятся у самолета, с кем-то в отдалении кокетничает Катька, на которую с подозрением взирает Василий Андреевич, пытающийся отговорить Анзора. – Саша, бери автомобиль и вези сюда Симу: возможно, вместе с ней сумеем отговорить моего советника от безрассудства, – дал я указания нашему общему с Анзором подручному. – Понял! – кивнул он и сорвался на бег. Самолет накрыт брезентом, его линии угадываются, а вот тот же Гастев с офицерами не знает, для чего их пригласили. Наверняка решили, что покажут усовершенствованную бронемашину. Я же направился к сестрице: судя по манерам ее собеседника, она говорит с французом. Так и оказалось. Луи Сеген является основателем моторостроительной фирмы «Гном», и именно его двигатель установлен на воздушном судне. – Ваше высокопревосходительство, – на чистейшем русском заявил француз, – рад, что вы оказали мне доверие и выбрали двигатель, которому нет равных! – Мсье Луи, – улыбнулся я, пожимая ему руку, – если испытание завершится успешно, то мы с вами сделаем еще много моторов, которые будем устанавливать на различную технику.