– Неуютно идти, когда десятки винтовок на тебя нацелены? – хмыкнул я и передернул плечами. – Не то слово! – согласился Анзор. – Только насчет десятков я бы поспорил! Наверняка не меньше сотни, да еще и в прорезь пулеметного щитка нас пытаются рассмотреть. А вдруг у кого-то нервы сдадут? Случайно выстрелит неопытный солдат – и пойдет такая свистопляска, что чертям страшно покажется. – Уболтал! – рассмеялся я. – Давай доставай папиросы! Мы закурили и, подшучивая друг над другом, продолжили движение. Повезло? Наверное. Не раздалось ни единого выстрела, и мы дошли без приключений. Правда, после того как с Ожаровским не по-уставному обнялись сначала я, а потом и Анзор, мой советник заметил: – Мля, у меня вся спина от пота мокрая! – Не у тебя одного, – хмыкнул я и посмотрел на атамана. – Владимир Федорович, отдайте приказ собираться, мы возвращаемся. – Все так плохо? – мрачно уточнил Ожаровский. – Могло сложиться и хуже, – вздохнул я. – Тем не менее в этом сражении победа не за нами. Командуйте, атаман. – Понял, – мрачно ответил Владимир Федорович. – Проходите в середину эшелона, там штабной вагон. – Да, чуть не забыл, – остановился я. – С нами едет посол Британии, он выступил гарантом договоренностей. – Чувствуя, что возникнут дополнительные вопросы, поднял руку и уточнил: – Потом о его роли расскажу. Так вот, сэру Гардингу следует выделить какое-нибудь купе, если есть, но ни во что не посвящать. – Иван Макарович, ты не забыл про госпожу журналистку? – спросил Анзор. – Эту особу лучше держать в поле зрения, – усмехнулся я. – Когда поймет, что знает много и может навредить, выдав планы, то и вести себя не так станет. Знаю натуру журналистов, им бы пофантазировать и тиснуть сенсационный материал, основанный на спорных фактах и домыслах. – Ну, не уверен, – задумчиво сказал советник, – хотя, возможно, вы правы, ваше высокопревосходительство. Я-то уже обозначил собственную позицию – что с Лисой не справлюсь, если только не прикажете ее под замок посадить. – И цепями приковать, – усмехнулся я. – Нет, не прикажу, обязательно с ней общий язык найдем. Если же будет упрямиться, то на перевоспитание отцу Даниилу ее сдам. А в том, что священнослужитель журналистку сумеет перевоспитать, я уверен на все сто. Главное, чтобы она от него не сбежала. Хотя куда пойдет-то? В столице явно не прижилась и теперь, поджав хвост, возвращается. Ну, многого не знаю, допускаю, что поменяла свой взгляд на происходящие события, когда поняла, чем грозит власть эсеров. Что ни говори, а сложить одно с другим она способна, в том числе и сделать далеко идущие выводы. Вскоре прибыл уцелевший броневик, таща за собой машины. Людей разместили, послу с охранниками выделили два купе и стали готовиться к отправлению. В штабной вагон я попал уже под утро, до того осматривал подбитые танки и готовил их к уничтожению. Увы, забрать с собой не представляется возможным. Грузовые платформы у воинского эшелона есть, а вот затащить на них неисправную технику не получится. Конечно, я долго раздумывал, восстановить танки не так и сложно, да только времени потеряем не менее пары дней. Необходимо сколотить настилы, чтобы бронемашины по ним затащить. Вот только не факт, что удастся это сделать, а время терять никак нельзя. Опять-таки есть договоренность с мятежниками, и нарушать ее не стоит. Утром в сопровождении бронемашин, которые охраняют эшелон, состав тронулся в обратный путь. За окном догорает наша покореженная техника, с нее сняты пулеметы, вытащен почти весь боезапас. Первый взрыв – и от одной из бронемашин остается груда искореженного металла. – Господа офицеры, – обратился я к собравшимся, – как ни печально, но следует признать, что мы опоздали на помощь императрице. Тем не менее считаю, что планы мятежников мы сумели нарушить и события пошли не по их замыслу. Ольга Николаевна отправилась в Крым, отречение она не подписала. – Гм, ваше высокопревосходительство, так что же с империей-то будет? – спросил меня атаман Ожаровский. – Как ни печально признавать, но на какое-то время врагам удалось расколоть Россию. – вздохнул я. – Тем не менее надеюсь, что ненадолго. Не удержать власть эсерам, вскоре начнется анархия. Мы же постараемся собраться с силами и как можно быстрее вернуться, чтобы не допустить братоубийственной войны и помочь императрице справиться с врагами. – Извините, ваше высокопревосходительство, – обратился ко мне есаул в летах и с наградами на груди, – так когда мы освободим от мятежников столицу? Казаки рвутся в бой, считают, что могли бы справиться. Пару дней – и заслон прорвут. – Он крякнул, провел по пышным усам ладонью и продолжил: – Возможно, стоит до Нижнего Новгорода дойти, разгрузиться и пешим маршем на столицу двинуть? Опять-таки соберем ополчение, гарнизоны к нам примкнут, солдат окажется в вашем распоряжении уже намного больше. – А революционеры будут на все это снисходительно смотреть и победу праздновать? – покачал я головой. – Как ни прискорбно говорить, часть флота поддержала мятеж, а остальные продолжают нести рутинную службу, отказавшись вмешиваться во внутренние дела страны. Такой вариант я допускал, но точно не смог просчитать развитие событий; боюсь, сил у нас не хватит. Рисковать не имеем права, ни жизнями, ни империей, нельзя нам проиграть в этой войне, как и в любой другой. Нам следует учесть собственные ошибки, перегруппировать силы и разгромить мятежников по всем направлениям. – Гм, Иван Макарович, – покрутил шеей Ожаровский, – великодушно прошу простить, а что вы подразумеваете под всеми направлениями? – В первую очередь подданным императрицы необходимо объяснить все доходчиво, чтобы они сами разуверились в эсерах и тех, кто за ними стоит. Когда народ поймет, что лозунги – всего лишь слова, а жизнь становится хуже, то и сам не захочет перемен и будет молиться, чтобы Ольга Николаевна на трон вернулась, – устало ответил я. – Зная же отношение эсеров к церкви, уверен, что верующие на нашей стороне окажутся. – Дай-то бог, – перекрестился Ожаровский. – Поэтому нам следует как можно быстрее добраться до Екатеринбурга, – мысленно прикинул и добавил: – Через два месяца, если не раньше, выступим и очистим центральную часть империи от мятежа. Так и передайте подчиненным, – подвел я черту, а потом оглядел собравшихся. – Господа, если есть вопросы – задавайте. – Никто не проронил ни слова, даже журналистка, которая находилась тут же, и та промолчала. – С вашего позволения пойду немного отдохну, если что-то случится, то незамедлительно сообщайте. В купе, которое мне и Анзору выделили (сам себе мог любое выбрать, но попросил разместить нас с советником, чтобы никого не ущемить), кое-как разделся и умылся, после чего завалился на полку. Думал, что не усну от мощного храпа своего друга, который обещался меня охранять, но еще голову на подушку не опустил, а его уже сон сморил. Но и сам я дрых как убитый и проспал до вечера. Снов не видел, возможно, их просто не запомнил. За это время мы преодолели большое расстояние и подъехали к Нижнему Новгороду. Эшелон встал у перрона, на котором толпа народа. – А почему не двигаемся? – поинтересовался я. – Так не дают разрешение, – ответил Анзор, который вошел в купе и слышал мои слова. – И атаман не может ускорить дело? – Обернувшись, удивленно посмотрел на своего советника. – Может, – хмыкнул он, – однако ему требуется ваше указание, а он вас, ваше высокопревосходительство, не пожелал тревожить. Да и стоим-то всего ничего, еще и часа не прошло. – Так что же произошло-то?! – чувствуя, что начинаю терять терпение, чуть резче, чем следовало, спросил я и покаялся: – Извини, нервы на пределе. – Ничего, понимаю, – отмахнулся друг. – Я сам виноват, нечего наводить тень на плетень. Градоначальник Нижнего Новгорода, Александр Александрович Соловьев, решил ключи тебе от города вручить и присягу принести, тем самым войдя в состав Сибири. – Гм, где Нижний Новгород, а где Сибирь? – удивленно покачал я головой. – У градоначальника со знанием географии дело плохо? – Ага, примерно такой вопрос и задал Владимир Федорович, применив более крепкие выражения, – рассмеялся мой советник. – Знаешь, что ему ответил Александр Александрович? – Понятия не имею, – провел я ладонью по небритым щекам. – Если что, бритвенные принадлежности принесли. – Анзор кивнул на дверь, за которой находится раковина и унитаз (купе-то для состоятельных!). – Так вот, градоначальник сказал, что ему до фонаря, кто и что подумает, но если не присоединится Нижний Новгород к Сибири, то не устоит против мятежников. Поэтому дальнейшее следование воинского эшелона в Екатеринбург он не дозволит. – А что Ожаровский? – понимая, что произошел невиданный скандал, с интересом полюбопытствовал я. – Речь длинную толкнул, приличные слова не использовал, все больше крепкие, не стесняясь, – весело проговорил Анзор. – Хотел атаман приказать продолжить движение, да пару рельсов впереди кто-то утащил. Владимир Федорович рвет и мечет, выделил на поиски куска железной дороги двадцать казаков, те ищут пропажу, но не думаю, что найдут. – Ага, а если отыщут, то самим и устанавливать придется, – покачал я головой и задумался. Нижегородская губерния большая, эсеры на нее зуб имеют и планы однозначно строят. Пытались взять под контроль, да мы не дали. И ведь отдавать никак нельзя, а чтобы удержать, у меня нет резервов. Конечно, можно оставить казачье войско во главе с Ожаровским, придать им бронемашины для усиления. Однако людям необходим отдых: как ни крути, а они с боевых действий домой едут, а тут им такой поворот… Бреюсь и продолжаю размышлять. Ладно, посмотрим, что скажет градоначальник, от его слов многое зависит. Мы с Анзором вышли на перрон, из здания вокзала нам навстречу идет Ожаровский с красными от гнева щеками. – Ваше высокопревосходительство, саботаж! Колья им в печенку! – заявил Владимир Федорович, сдерживая себя от более резкого словца. – Ультиматум господин Соловьев выдвинул! – широко улыбнулась догнавшая его журналистка. – Иван Макарович, тут же целую статью можно написать, что народ не желает отпускать наместника Урала из своего города, чувствуя, что только он может их защитить! – с энтузиазмом продолжила Лиса-Мария. – Никаких статей, пока сам текст не изучу, – погрозил я ей пальцем. – Владимир Федорович, пойдемте побеседуем с нашим несговорчивым купцом. – Бесполезно! – отмахнулся атаман, но направился со мной. Народ казаки оттеснили к вокзалу, создав что-то вроде оцепления. Оказалось, что много людей хотели пробраться в эшелон и отправиться с нами в Екатеринбург. Чего только не предлагали, начиная от денег и украшений и даже обещая расплатиться собственным телом. Последнее касалось только девушек и женщин. Причем встречались даже семейные, просящие взять с собой и мужа. – Анзор, следует проверить перед отходом эшелон. Убежден, что «зайцы» у нас есть, – посмотрел я на своего советника. – Сделаю, – коротко ответил тот и, кого-то заметив среди толпы, попросил: – Ваше высокопревосходительство, я отлучусь по делам? – Иди, – коротко кивнул ему, понимая, что понапрасну друг так срываться не станет. Градоначальник встретил меня в зале ожидания, как я и предполагал – пустом, если не считать местных полицейских и военных из гарнизона. – Иван Макарович, ваше высокопревосходительство, не бросайте вы нас, Христом Богом молю! – начал Александр Александрович. – Мы обязательно вернемся, – ответил я, – оставить же кого-то для усиления гарнизона никак не могу. В том числе и принять Нижний Новгород в состав Сибири. – Но ведь тогда эсеры, будь они неладны, нас захватят! – привел главный аргумент градоначальник. – А вот с этим не соглашусь, – покачал я головой. – Если народ будет на вашей стороне, не захочет мятежников видеть и возьмется за оружие, то отбиться сможете. Да и за помощью обратиться. Если возникнет угроза, то обязательно на помощь придут мои войска. Устроит такой расклад? – Нет, – покачал головой градоначальник. – После того как вы отправились в столицу, мы подняли все ваши указы по Уралу, которые распространились и по всей Сибири. Знаете, мнение единогласное – желаем жить по таким законам! Только тогда у мятежа не останется никакого шанса. Хм, у купца глаза красные, похоже, он действительно много работал. Нет, винного амбре от него не исходит, речь связная, чувствуется, к встрече готовился и ждал ее. – Велите восстановить железнодорожные пути, – приказал я. – Что бы мы ни решили, а начинать с ультиматумов неправильно. – Петька! – оглянулся градоначальник, и к нему подбежал мужик лет под сорок с фуражкой в руках, на которой железнодорожная эмблема красуется. – Рельсы со шпалами на место верни, Иван Макарович прав. – Александр Александрович на меня глянул и руками развел: – Простите, ваше высокопревосходительство, но так бы вы сразу уехали и этот разговор не состоялся. – Хорошо, – неопределенно ответил я. – Ну, чего стоишь? – Градоначальник грозно глянул на «Петьку». – Действуй, бисов ты сын! Кто тут начальник вокзала, ты или я?! – Хм, в одном из указов, насколько помню, есть пункт о вежливом обращении с нижестоящим по чину и званию, – медленно проговорил я. – Неуважение карается штрафом или даже тюремным заключением. Уважаемый Александр Александрович, вы только что нарушили этот указ. Неужели все еще желаете жить по моим правилам? – Кхе-кхе, – закашлялся градоначальник в кулак, – исправлюсь, когда жить начнем по законам Сибири! – Вот же упертый! – рыкнул, не выдержав, Ожаровский. – Да и не жалуется на меня никто, – улыбнулся градоначальник, почуяв, что на правильном пути. Начальник путейцев уже спешно удалился, мы втроем стоим посреди зала и пытаемся спорить. В итоге сошлись на том, что составляем договор о взаимопомощи, торговле и вводе в действие на территории губернии моих указов. С одной стороны, Нижний Новгород как бы остался независимым, а налоги будет перечислять в казначейство Сибири. Таким образом, всем понятно, кто стоит во главе и защищает губернию. У хитрого купца, как оказалось, уже было подготовлено соглашение, правда, кое-какие пункты я изменил, естественно, для собственной выгоды. Нет, не личной – для всей империи так лучше будет. – На этом все? – улыбнулся я градоначальнику, после того как размашисто подписал документ. – Есть еще одна малюсенькая просьба, – хитро улыбнулся тот. – Какая же? – поинтересовался Ожаровский, уже обретя спокойствие. – Хочу вас попросить о придании городу для защиты пары ваших грозных броневиков. Не перебивайте, – поднял он руку, останавливая открывшего рот атамана. – Дослушайте, а потом решайте.