Устала она, сильно устала, да так, что не смогла спорить и подчинилась. Досчитала до сорока, а потом засопела, сон ее сморил. Осторожно укрыл ее пледом, подложил в камин дров и вышел в переговорную. Сделал глоток остывшего кофе (отвратительного на вкус) и выглянул в коридор. – Петр Евграфович, – шепнул Еремееву, который о чем-то тихо переговаривался с Анзором, – можем переговорить? Ко мне дернулись охранители императрицы, я им взмахом руки указал, чтобы оставались на месте. – Вы уже с Ольгой Николаевной закончили переговоры? – удивился Петр Евграфович. – Еще и не начинали, – хмыкнул я. – Ее императорское величество изволили заснуть. Еремеев нахмурился и вошел в переговорный зал; осмотрелся и вопросительно на меня глянул. – В кабинете, – указал я рукой, а сам подошел и, хоть это совершенно неправильно, стал рассматривать лежащий документ, который императрица так и не подписала. – Гм, им бы я камин быстрее растопил, – хмыкнул, вчитываясь в текст отречения от престола в пользу государственной думы и Генерального штаба армии. – Какой идиот это составлял? – задался вопросом, не понимая, как депутаты и военные могут управлять империей. – И правда спит, – подошел ко мне генерал, взял в руки документ, словно ядовитую змею, а потом сразу же его отшвырнул, бросив лишь мимолетный взгляд на текст. – Ничего, Ларионов у Барсова всю нужную информацию добудет. – Толку-то, – отмахнулся я. – Нет, когда-нибудь она пригодится, но в данный момент уже поздно виновных искать. – Не узнаю тебя, ты ли это? – удивленно посмотрел на меня генерал. – Насколько помню, ты же все время ратовал, что предателей надобно в кутузку, а потом на каторгу! – И каким образом это в данный момент сделать? Боюсь, что даже суды не работают, не говоря уже про тюрьмы, из которых выпустили всех заключенных, не разбираясь в их деяниях. Генерал погрустнел и ничего не ответил. А что тут скажешь, если так оно и есть! Сейчас следует заботиться о сохранении империи. Как ни крути, а просчитывать варианты необходимо, когда дело пойдет по худшему из возможных сценариев. – Какие действия предусмотрены, если будет понимание, что резиденцию не удержать? – спросил я Еремеева. – Насколько знаю, это именно в вашей компетенции, Петр Евграфович, так как отвечаете за безопасность императрицы. – Планы-то есть, – хмыкнул тот, – да разве же она, – кивнул в сторону кабинета, – согласится?! Заикнулся я, чтобы из столицы эвакуироваться в Крым, где нет мятежных настроений, войска верны, а укрепления надежны. И в ответ услышал очень много о себе нелестного, да еще в таких выражениях, кои молодой женщине, и тем более императрице, непозволительно употреблять. – Ой, а то на вас брань могла подействовать, – хмыкнул я. – Давайте-ка, делитесь планами, чтобы я понимал, как действовать. – Иван Макарович, а с Ольгой Николаевной вы отношения выяснили? – нахмурился генерал. – Насколько знаю, недопонимание между вами серьезное. К тому же не уверен, что на благо делу это пойдет. Устало сел я за стол, пожал плечами и медленно, раздельно произнес: – За власть никогда не держался и ее не желал. Да и кто я такой? Деревенский паренек, волею случая и счастливых обстоятельств чего-то добившийся в жизни. Не поверите, всеми силами пытался увернуться от ответственности, да не получилось. Кстати, кто-то пару лет назад мечтал об отставке и прожигании остатка жизни в уютном домике, стреляя по бутылкам и попивая винцо. – Гм, так ведь поставили в такое положение, когда отказаться не мог. А благодетель-то, в кавычках разумеется, сейчас передо мной сидит, – пробурчал Еремеев и поморщился, дотронувшись до перевязанной головы. Не стал ему ничего отвечать, в какой-то степени Еремеев прав, правда, на него имелись виды, и не думаю, что просто так бы забыли. – Надеюсь, мы поняли друг друга, – потер я щеку. – Так что насчет тактического отступления? – Подземные ходы имеются, – подтвердил мои догадки генерал, – выводят на окраины столицы. При необходимости можно уйти, но придется уговорить императрицу. – Надеюсь, до этого не дойдет, – вздохнул я. – Иван Макарович, лучше заранее все обговорить, – не согласился со мной генерал. – В запале боя, когда каждая секунда на счету, – не до выяснения отношений. Если Ольга Николаевна заупрямится, то ее же хрен переубедишь. – Иван Макарович, на два слова, – появился в дверях мой советник. – Проходи, – махнул ему рукой, а потом добавил: – От Петра Евграфовича у меня секретов нет. Ну, лукавлю, не собираюсь я своему бывшему учителю все рассказывать и душу изливать. Планы мои многим известны, а вот про те или иные тайные замыслы никто, кроме меня, и не догадывается. Даже отец Даниил ничего с этим не смог поделать, а он-то умеет тихой сапой в мозг пробраться и попытаться исповедовать да грехи отпустить. Ха, да я сам кому хочешь отпущу, пулей или кулаком припечатаю – и скажу, что так и было. – Иван, чего мы теряем время? – озадачил меня вопросом Анзор. – Ты о чем? Поясни, – посмотрел я на своего советника. – Почта, телеграф, банки и Чернов, – перечислил мой советник. – Про вокзалы не говорю, у нас сил мало, а основные и одни из главных зданий, осуществляющих управление и связь, мы же можем отбить! – А эсера Чернова – прибить? – усмехнулся я. – Или захватить, чтобы потом судить, – пожал плечами Анзор. Заманчивое предложение и, главное, выполнимое! Правда, резиденцию придется оставить без нашей защиты. – Господа! Не стоит бросаться в бой, не просчитав все возможные последствия, – поморщившись, сказал Еремеев. Ну, с этим утверждением не поспоришь. Однако чем дольше размышляю над предложением своего советника, тем больше оно мне нравится. Конечно, банки освобождать не вижу смысла. Да и телеграф с почтой нам не так сильно нужны. Нет, они обязательны в структуре власти, однако с ними можно не спешить. Хотя нет, связь – телеграф и телефонная станция – необходима. Насчет верхушки мятежников… их ведь еще отыскать следует. – Анзор, собирай бойцов, первая цель – телефонная станция, потом телеграф, – принял я решение и посмотрел на Еремеева. – Петр Евграфович, сколько сможете выделить людей для обороны этих объектов после того, как мы их захватим? – Нисколько, – мрачно ответил тот. – Иван Макарович, у меня каждый человек на счету! Не забывайте, что к эсерам скоро подойдет подкрепление, которое может прямо с марша устроить штурм резиденции. Да, генерал опять прав, силы нельзя распылять, но, сидя в укрытии, боя не выиграть. Вряд ли мятежники выставили большую охрану у интересующих нас объектов. Конечно, мы их отобьем, но что дальше? Уйдем, а следом за нами придут мятежники, и вновь телефонная и телеграфная связь перейдет под контроль эсеров? С другой стороны, мы внесем сумятицу в ряды мятежников, которые не слишком-то сильны в военном деле. Впрочем, с последним утверждением не стоит торопиться, не сомневаюсь, найдутся среди эсеров и кадровые офицеры, которые из убеждений настроены на свержение действующей власти. – И тем не менее мы попытаемся, – встал я. – Передайте императрице, когда она проснется, что через несколько часов вернемся, – сказал Еремееву и кивнул Анзору на выход. Подхватил со стола свой автомат, кивнул генералу и поспешил вслед за советником. Бронемашины на полном ходу понеслись по улицам столицы, время от времени звучали короткие автоматные выстрелы с брони по мятежникам. Московская телефонная станция располагается чуть ли не в самом центре столицы, на Кузнецком Мосту, в доме, принадлежащем купцу первой гильдии, который и основал ее. Пятиэтажное здание, с огромными окнами-витринами, отлично для таких задач подошло. Внутрь попадает большое количество света, барышням-телефонисткам работать удобно и комфортно. А вот оборонять такое здание, на мой взгляд, практически невозможно. Бронемашины подкатили к входу и замерли. Наши автоматчики уже перестреляли стоящую у входа охрану, которая толком и не смогла сопротивление оказать. Внутри здания мятежников не сразу отыскали, хотя там находились пятеро эсеров, пытавшихся следить за телефонистками. – Связь с резиденцией императрицы восстановить! – приказал я старшему мастеру-ремонтнику телефонного узла, а потом посмотрел на одну из барышень-телефонисток. – Соедините меня с Екатеринбургом, хочу пообщаться с генералом Гастевым из генерального штаба армии Сибири. – Ваше высокопревосходительство, – шумно сглотнул телефонный мастер, – связь с резиденцией, – он показал перерезанный пук проводов, – налажу за час. – Чего так долго? – поразился я. – Так ить пока кажный проводок зачистишь и спаяешь… – начал тот, но я его перебил: – Хрен ли там зачищать?! – подошел и, ногтями подцепив защитную оплетку провода, стянул, оголив с сантиметр жилы. – У второго так же делаешь, а потом скручиваешь. На все про все десять минут даю! – А как мне вас с резиденцией соединить? – прозвучал вопрос от барышни-телефонистки. – У вас же где-то есть телефонный аппарат? – вопросом на вопрос ответил я ей. – У управляющего, – указала та рукой в сторону кабинета, где отдувается и потеет от страха невысокий, с пивным животиком господин, которого Анзор допрашивает. Зашел я в кабинет, взмахом руки попросил освободить кресло за столом управляющего, который, словно пробка из шампанского, вылетел оттуда. Сняв трубку аппарата, я почти мгновенно услышал голосок телефонистки: – Связь с Екатеринбургом. – Благодарю, – ответил я ей и услышал голос Гастева: – Иван Макарович, это вы? – Доброго здравия, Иван Матвеевич, – улыбнулся я и сразу перешел к делу: – Что там Ожаровский, есть ли от него сведения, сколько ему до столицы добираться? – Пару часов назад телеграфировал, что не позже полутора суток, если в дороге ничего не случится, до места назначения доедут, – ответил Гастев. Черт! Это долго, и наверняка мятежники о нашем воинском эшелоне знают, следовательно, попытаются задержать его движение. Засаду вряд ли устроят, а вот подорвать пути – раз плюнуть. – Иван Матвеевич, свяжитесь с атаманом и передайте мой приказ: в случае задержек в пути – добираться своим ходом. Ситуация в столице сложная, если что – следует устроить марш-бросок и попытаться опередить спешащее к мятежникам подкрепление. Вы меня поняли? Гастев повторил слово в слово мой приказ и подтвердил, что все сделает. Когда завершили разговор, то с резиденцией императрицы уже связь установили. Ответил мне Ларионов. – Вениамин Николаевич, пока телефонная станция в наших руках, предлагаю вам связываться с войсковыми частями, которые остались преданы императрице, и отдать им ясные и четкие указания, – сказал я. – Иван Макарович, у меня нет таких полномочий, – ответил ротмистр. – Мля! Тогда найдите того, кто такие распоряжения может отдать! Надеюсь, понимаете, что счет времени идет на часы, а, возможно, на минуты?! – Это-то понимаю, – вздохнул Вениамин Николаевич, – дело в том, что мало кто решится выполнять распоряжения, отданные по телефону. Прецеденты бывали, когда потом от своих указаний открещивались. – Черт побери! Найдите того, кому на слово поверят! Пусть Еремеев приказы раздает или сама императрица! Вениамин Николаевич, мы скоро здание покинем, боюсь, над ним сразу же мятежники контроль установят. Понимаете, чем это чревато? – попытался объяснить я очевидное ротмистру. – Вновь не будет связи, – тяжело вздохнул Ларионов. – Правильно, – хмыкнул я. – Полчаса связи гарантирую, потом отправимся на Мясницкую, возьмем под контроль телеграф, тогда и продублировать сможете приказы. Не дожидаясь ответа, разорвал связь, с улицы донеслось несколько выстрелов, а потом короткая очередь из пулемета. Подошел к окну – несколько верховых пытались атаковать бронемашины. Н-да, глупо с винтовками на легкие танки бросаться. Если люки и смотровые щели изнутри закрыть, то экипаж не так-то просто выкурить. Нет, если пустить в бронемашину удушающий газ, то те, кто внутри, или задохнутся, или попытаются выбраться, попав под огонь противника или в плен. Это при условии, если машина подбита и боезапас закончился. – Иван, господин Чернов обосновался на Неглинной в здании жандармерии, – доложил Анзор. – Далеко отсюда? – спросил я, а потом и сам себе ответил, вспомнив расположение столичных улиц: – Рукой подать! Черт! Думаю, главный эсер в курсе, что мы уже здесь. А чего он в жандармерии-то расположился? – Уничтожает документы, которые завели на него и подельников, – усмехнулся Анзор. – Кстати, птичка на хвосте принесла, что в участке сидят до полусотни офицеров.