– Для чего? – не сразу понял я, а потом уточнил: – Арестованы? – Ага! Камеры там маленькие и их немного, всех воров, пьянчуг и дебоширов выгнали пинками и посадили господ офицеров под замок. – Тогда мы идем к господину Чернову, – оскалился я, взглянул на часы и решил не медлить, а обещанных полчаса у Ларионова может и не оказаться. Тем не менее необходимо спешить, фиг его знает, что мятежникам в голову взбредет. Могут ведь и расстрелять арестованных, чтобы те против них не выступили. Со второго и третьего этажа жандармерии по нам открыли плотный огонь. Три пулемета не замолкают, пули по броне стучат, хорошо хоть, что перед тем, как подъехали к «логову» Чернова, я попросил сидящих на бронемашинах воинов передвигаться пешком и со всеми возможными мерами предосторожности. – Павел Арсеньевич, голубчик, ударьте-ка по огневым точкам противника, – обратился я к подпоручику. Длинная очередь из нашего пулемета на мгновение меня оглушила. Сам виноват, прижался ухом к железу и считал про себя попадание пуль по броне! – Иван Макарович, а может, пару раз из пушки стрельнем? – чему-то веселясь, предложил Анзор. – Нельзя, – с сожалением покачал я головой, пытаясь унять звон в ушах, – там арестованные. – Так ты аккуратно, по верхнему этажу, чтобы пугануть, – предложил мой советник. Стрелять не стал, господа офицеры и пара наших солдат с автоматами в руках смогли обогнуть здание и войти через служебный вход. До нас донеслись очереди, несколько выстрелов из винтовок и револьверов. Трое мятежников выпрыгнули из окон, но их положили из второй бронемашины парой коротких очередей. Десять минут – и здание жандармерии перешло к нам. К сожалению, на этот раз не обошлось без потерь с нашей стороны. Пожилой солдат получил две пули в грудь из револьвера, поручику прострелили руку, а двое подпоручиков погибли. – Петр Афанасьевич, что ж ты так подставился?.. – подошел я к лежащему на полу в коридоре. – Меня от пуль закрыл, – ответил за солдата подпоручик. – Ваше высокоблагородие, вы уж меня не оставляйте мятежникам – добейте… – чуть слышно прошептал солдат. – Охренел, братец? – покачал я головой. – У тебя, поди, уже внуки есть. Деду их нянчить положено. Кто мы такие, чтобы ребятню радости лишать? Говорю, а сам осторожно его раны осматриваю. Хм, крови потерял изрядное количество, ребра явно поломаны, а вот легкие, судя по всему, не задеты. Однако транспортировать его опасно: насколько кости переломаны – я понять не могу, операция необходима, и как можно быстрее. – Две пули в грудь – не жилец… – продолжил гнуть свое солдат. – Поговори мне, – криво улыбнулся я, зубами разрывая упаковку бинта. Осторожно перебинтовал, а потом отошел к двери и закурил. Как ни крути, а Смегова необходимо в больницу доставить. Одна из моих клиник тут не так далеко, но на бронемашине солдата не довезти, вернее, очень рискованно. – Поручик, – обратился к одному из офицеров, стоящему с автоматом наперевес у входа, – нужен автомобиль. Поищите в округе, вдруг найдется. – У черного входа есть машина, – ответил мне тот. – Отлично, – обрадовался я. Анзор с кем-то ругается по телефону, не стал ему мешать, прошел и осмотрел машину. Ключа от зажигания нет, хотя толку-то от него? Угонщики из моего мира тут бы даже и пары секунд не потратили. Мне пришлось поискать гвоздь – и через минуту движок заурчал. Смегова осторожно перенесли и разместили в салоне четверо освобожденных из плена офицеров. – Теперь, братец, ты обязан выжить, – хмыкнул в усы подполковник, обращаясь к раненому. – Виданое ли дело – рядового переносят подпоручик с поручиком, капитан второго ранга и подполковник, а за его жизнь сам наместник Урала борется! – Иван Макарович, вы куда собрались-то? – подошел к нам чем-то недовольный Анзор. – Его в больницу надо, оперировать, – коротко ответил я и направился на водительское место. – Возьмем одну бронемашину в сопровождение, – поморщившись, объявил Анзор. – Остальные – на телеграф, не думаю, что там возникнут проблемы. Кстати, Чернову удалось уйти. – Я догадался, – ответил ему, осторожно трогая с места автомобиль. Глупость ли совершаю? Нет, не думаю. На данный момент мы навели на мятежников страха, внесли сумятицу в их ряды, и хочется верить, что многие из них решат из столицы уйти или затаиться по квартирам. Нет, вряд ли это будет, тем более когда идет к ним подмога, но хочется верить, что мы выиграли хотя бы пару часов. Лучше, чтобы солдатом занялись хирурги, дежурные-то там должны находиться… Знакомый двор, здание больницы не изменилось, и даже вывеска осталась, хотя ни Портейг, ни я тут давно не появлялись. Навстречу машине вышел дворник, держа перед собой метлу, словно оружие, и не побоявшись бронемашины и сидящих на броне автоматчиков. – Закрыто, – мрачно заявил встречающий. – И персонала нет? – не поверил я. – Все заняты, езжайте своей дорогой, мы в политике не участвуем, – воинственно заявил страж метлы и совка. – Да ты совсем берега попутал! – не выдержал Анзор. – Хрен ли ты так с владельцем-то разговариваешь?! Да я тебя… – Договорить я ему не дал: – Зови хирургов, и пусть несут носилки. Быстро! – Простите! – вдруг бухнулся дворник на колени перед дверью машины. – Ваше высокоблагородие, не признал! – Он сорвал с головы шапку и попытался поклониться. Дверь автомобиля сделана из прочного и толстого железа, дворник лбом об нее приложился. Звон такой по двору прокатился, словно в колокол кто-то ударил. – Не хватало еще одного лечить, – буркнул я. – Ты там живой? – обошел автомобиль Анзор, обращаясь к стоящему на коленях и истово крестящемуся дворнику, который повторял как заведенный: – Бог услышал и благодетеля послал! Всевышний все видит и слышит! – Врачей зови! – прикрикнул на него мой советник. Дворник, не переставая креститься, побежал внутрь больницы. Мне же вот как-то не по себе от такого приема стало. Мало того что нас так встретили, так еще и никто из здания не вышел! Видят же, что офицеров много, бронемашина «страшная», в городе перестрелки идут и для чего военные к больнице пришли, несложно догадаться. Тем временем к нам все же удосужились подойти две женщины, точнее, молодые девушки в платьях сестер милосердия, и сразу же расставили все по местам: – Больница платная, стоимость лечения высокая, в сутки пятьдесят рублей! Дворник поспешает позади сестричек милосердия, таща носилки, а мы с Анзором друг на друга смотрим и не понимаем, что за фигня тут творится. Насколько помню, Портейг рассказывал, что наши московские клиники на очень хорошем счету, люди в восторге. А на деле выходит совсем другое! Самое печальное, что встретили-то нас не врачи, а чертовы расценщицы, сразу озвучивая прейскурант. Нет, деньги не проблема, но ведь обидно. И что теперь делать, как поступить? Глава 12 Борьба Хирургов на месте не оказалось, и одна из сестер милосердия поведала: – Все операции проводятся по предварительному плану после полной оплаты лечения. – Это кто же такой умный? – скрипнул я зубами. – Уж не Николай Сергеевич ли? – Вы про нашего главного врача? Короткова? – уточнила сестра милосердия. Вообще, Машенька, так она представилась, выглядит молодо, сообразительная и бойкая. Не убоялась меня и хмурого Анзора, как и наших сопровождающих с оружием. А вот остальной немногочисленный персонал больницы старается при нашем появлении скрыться в палатах или кабинетах, откуда носа не кажет. Нужно отдать должное, ремонт недавно делался, чистота и порядок, а вот организация работы меня не обрадовала. – Да, про Короткова, – мрачно подтвердил я. – Ой, Николай Сергеевич весь в науке, он на происходящее внимания почти не обращает. Он или в лаборатории пропадает или операции проводит. Кстати, ни одной неудачной! – проговорила Машенька и печально вздохнула. – Красавица влюбилась в доктора, – прошептал раненый солдат, которого мы несем в операционную. – Ой, да что вы такое говорите! – отмахнулась сестра милосердия, а щечки-то у нее стали малинового цвета. – Так где же Николай Сергеевич? – поинтересовался Анзор. – И я так и не понял: кто же такие порядки завел? – Барцев Михаил Ефимович, управляющий, – пожала плечиками Машенька. – Кладем на операционный стол, – дал я указания несшим Смегова офицерам. Осторожно переложили раненого, сестра милосердия принесла по моему требованию инструменты и лекарства. Сам же я скинул в помывочной с себя френч, тщательно вымыл руки и попросил Анзора помочь надеть халат. Мой друг молча выполняет распоряжения, хотя и вижу, что ему мои действия не нравятся. – Чего сам-то руки не моешь? – спросил друга. – Они у меня и так чистые, – ответил Анзор, подозрительно на меня глядя. – Ассистировать будешь, – пояснил я. – Иван Макарович, да какой из меня ассистент?! – воскликнул советник. – Побойся Бога! Я же не разбираюсь во всех ваших скальпелях и зажимах! – Не волнуйся, дело нехитрое, – кивнул я на рукомойник. – Не пререкайся, сам же знаешь, что время поджимает.