– Сергей Юрьевич, – вздохнув, начал я, а потом задумался, подбирая слова. – От боестолкновений не уйти, драчка будет в любом случае. Отыскать место, где эсеры готовятся устроить нам теплый прием, мы не можем. Так что, – развел руками, – будем прорываться. – Примерно так я и размышлял, хотел получить от вас, ваше высокопревосходительство, определенный приказ, – кивнул Жермеев. Ну, согласен с его укором, с людьми мало общаюсь, а незнание происходящего не повышает боевой дух. – Соберите всех перед последним броском, – попросил я капитана. В нашем распоряжении всего-то три пушки, три пулемета, двадцать семь автоматов и столько же револьверов. Холодное оружие учету не поддается, у каждого по несколько ножей. Строй из солдат и офицеров получился не очень-то внушительный, все смотрят на меня и ждут, что я скажу. – Гм, господа солдаты и офицеры, всем известно, что мы стремимся не только спасти императрицу, но и не дать врагам разрушить нашу империю и ввергнуть страну в хаос. К сожалению, внешние силы подкупом и обманом сумели найти предателей из разных сословий, как занимающих высокие должности, так и трудящихся на заводах и фабриках. Есть те, кто дает обещания, которые никогда не выполняются, как бы они красиво ни звучали. Наша задача предельно ясна и понятна. Вскоре мы вступим в боестолкновения, и у меня несколько просьб… – Помолчал, прохаживаясь перед строем. – Постарайтесь остаться живыми и не опускайтесь до уровня наших врагов, но и не вздумайте их жалеть. Не факт, что все вернутся из боев, но их подвиг не забудут. Одно скажу – если не мы, то никто, кроме нас. Вопросы? Ну, речь получилась скомканной, сказанные слова и так хорошо всем известны, но и не произнести их не мог. – Ваше высокопревосходительство, дозвольте? – обратился не по уставу ко мне пожилой солдат. На него шикнул стоящий рядом поручик, я же кивнул и сказал: – Конечно, говори. – Рядовой Смегов Петр Афанасьевич, – начал тот, пригладил усы и продолжил: – Считаю, что вы, Иван Макарович, показали делом, как правильно жить, и в Сибири при вас всем стало лучше. Мы же идем оборонять императрицу, вам верим, и, если говорите, что так нужно и правильно, значица, так оно и есть. Не сомневайтесь, не подведем. – Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Что ж, привал окончен, по машинам! А командиров бронемашин попрошу задержаться. Солдаты и офицеры разошлись, остались двое командиров. – Техника исправна? – задал я первый вопрос. – Так точно, – дуэтом ответили те. – Как только заметим противника, рассредоточиваемся. Двигаться будем не друг за другом, а рядом, на расстоянии метров десять между бортами, – начал я давать вводную. – Если по нам начнут работать пушки, то следует менять направление и скорость движения, сбивая прицел у пушкарей. Снаряды разрешаю не экономить, однако стрелять с умом. Да, на наших броневиках, или как они пока называются – бронемашинах (танками я их время от времени называю), установлена модернизированная укороченная пушка, аналог 76,2-миллиметрового полевого орудия. Василию Андреевичу пришлось изрядно потрудиться, чтобы разместить и усовершенствовать орудие. Увы, дальность стрельбы оставляет желать лучшего, на мой, разумеется, взгляд. А вот Гастев от результатов испытаний пришел в восторг, восхищаясь гениальностью разработок моего главного конструктора. Артиллерийская панорама, или, как ее еще называют – перископный прицельный механизм, – имеется, с его помощью можно бить прямой наводкой. Вопросов у офицеров не возникло, бронемашины взревели движками и двинулись в сторону столицы. Скорость движения – под тридцать километров в час, дорога позволяет. Через полтора часа уже видны окраины столицы, а нам так никто и не оказал сопротивления. – Неужели сможем дойти без боя? – пробубнил я, и сразу же раздался разрыв метрах в ста. – Это пристрелка! – прокричал подпоручик. – Анзор! Рваный ритм движения! – распорядился я и выглянул из люка. Следующие за нами бронемашины с дороги уже свернули и выбираются через придорожную канаву на поле. Разрывов становится все больше, работает несколько орудий, и они пытаются пристреляться. Пока снаряды ложатся далеко от нас, и это дает надежду. Артиллеристы редко работают по таким движущимся целям. Шанс на попадание невелик. Опять-таки существует определенный сектор обстрела, который мы должны быстро пройти. – Осколочным! Заряжай! – отдал я приказ, пытаясь перекричать рев двигателя. – Есть! – ответил подпоручик и, схватив снаряд, дослал его в казенник. Выискиваю в смотровую щель цель, вдалеке видны укрепления, позади которых в нескольких сотнях метров работают полевые пушки. Прильнул к панораме и стал ждать, когда сможем оказаться на дистанции поражения из нашего орудия. Впереди, метрах в трехстах от укреплений противника, появились два разрыва – не выдержали мои офицеры, произвели выстрелы с недолетом. Когда заработало несколько пулеметов, пытавшихся препятствовать нашему прорыву в город, я крикнул Анзору: – Стоп! Бронемашина встала неудачно, пришлось скомандовать: – Разверни вправо на пару метров! Как только бронемашина остановилась, я произвел выстрел. После того как гильза со звоном вылетела из казенника, подпоручик, не дожидаясь приказа, вновь зарядил пушку. И вновь бронемашина дернулась от выстрела. – Резко вправо, двадцать метров вперед и стоп! – кричу своему советнику, а сейчас водителю бронемашины. Наш танк продвинулся вперед, а позади раздались разрывы от артиллерийских снарядов противника. Еще несколько наших выстрелов – и пулеметные точки эсеров замолкают. – Полный вперед! – отдаю приказ и кричу четвертому члену экипажа, пулеметчику: – Стреляй по артиллеристам, на других внимания не обращай! С брони танка раздались автоматные очереди, в смотровую щель вижу, как падают солдаты с красными бантами на груди. Эх, молодые же парни, непонятно за что под пули идут. Лозунги? Обещания? А почему бы не подумать своей головой и не пробиваться в жизни самостоятельно? Конечно, когда обещают и убеждают, что как только поменяется власть, то сразу всех осчастливят… А на какие шиши? Ладно, как ни печально, а информационную войну императрица проиграла. Не помогли мои советы Ларионову, а может, ему не дали действовать жестко. Не до анализа сейчас, солдаты эсеров с поля боя бежали, оружие бросили. Странно, что вида наших бронемашин не испугались. Анзор остановился возле одной из пушек, и я вылез из люка. – Мля! – выругался, как только увидел, что одна наша бронемашина дымится на поле. – Из пушки накрыло, – пояснил рядовой, который поддержал мою речь не так давно. – Наши потери, не считая экипажа и людей? – кивнул в сторону подбитого танка, точнее, того, что от него осталось. – Пара царапин! – улыбнулся поручик, поглаживая приклад автомата. – Следует до подбитой машины прогуляться, осмотреть там все, вдруг кто уцелел, – говорю, понимая, что шанс найти выживших близок к нулю. Боезапас рванул, а ведь если бы он не сдетонировал, то от прямого попадания снаряда из полевой пушки находившиеся на борту могли не пострадать. – Сделаем, ваше высокопревосходительство, – ответил рядовой Смегов и спрыгнул на землю. – Возьми с собой еще пару человек, автоматы собери, – мрачно приказал я, понимая, что живых там нет. Солдат как-то растерянно на меня посмотрел, а поручик уже рядом с ним встал и мой приказ подтвердил: – Есть собрать автоматы! Ну не может рядовой взять с собой поручика и трех подпоручиков… Странно, что он вообще в такой компании оказался. Офицеры с солдатом устремились бегом к подбитой бронемашине, а к нам подъехал второй танк, и из люка показался капитан Жермеев: – Иван Макарович! Какие дальнейшие указания? – Будем прорываться в резиденцию, – обозначил я финальную точку нашего маршрута. – Надеюсь, защитники еще держатся. Честно говоря, в этом у меня нет никакой уверенности. Если против нас применили пушки, то и резиденцию могли разнести по кирпичику. Надежда только на то, что такой захват власти не одобрят даже свои соратники. Как ни крути, а всем хорошо известно, что простого люда прислуживает императрице много. Получится, что огонь эсеры откроют и по мирной прислуге в резиденции, вопреки декламируемым ими лозунгам о счастье для простого народа. Мятежники ведь ставят во главу угла «угнетенного» жителя империи, которого собрались освободить из так называемого рабства. Продолжить разговор мы не успели, на нас в атаку пошли верховые, и заговорил пулемет в моей бронемашине, огонь которого поддержали спрыгнувшие с брони второго танка офицеры и солдаты. Атака захлебнулась, посланные со Смеговым вернулись и подтвердили, что никто не выжил. – В живых никого? – мрачно переспросил я. – Нет, ваше высокоблагородие, – тяжело вздохнул поручик и уточнил: – Там все сразу полегли, взрыв оказался мощным. – Оставшееся оружие не нашли? – уточнил я. – Не стали брать, кроме магазинов, – ответил поручик. – Автоматы искорежены, и из них уже не выстрелить. Мы въехали в столицу, баррикады на своем пути преодолеваем без проблем, только щепки в разные стороны летят. Городские улицы изменились в худшую сторону с тех пор, как я в Москве жил и работал. Такое ощущение, что дворники объявили забастовку, а все кому не лень кидают мусор себе под ноги. Уже около самой резиденции императрицы нас попытался остановить какой-то отряд эсеров. У краснобантовых один пулемет, десяток винтовок и дурость в головах. Как на танк можно идти, скандируя: «Власть эсерам!»? Несколько коротких очередей из автоматов и бортовых пулеметов разогнали атакующих. А вот батарея пушек, установленная перед забором, за которым непосредственно и находятся осажденные, меня расстроила. Пустые ящики от снарядов, гильзы – уже вели огонь из пушек по зданиям и сооружениям на территории резиденции. Этому свидетельство и горящие здания. Неужели не успели? Построенные укрепления, в которых находились защитники, пусты и разрушены. Странно, что никого не наблюдаем и даже возле орудий нет ни солдат, ни офицеров. – Стоп! – даю указания Анзору и, вылезая из люка, прислушиваюсь. – Стреляют, кто-то сопротивляется ожесточенно, – подсказывает подпоручик. Действительно слышу, как несколько пулеметов захлебываются, выпуская длиннющие очереди. Доносятся и винтовочные залпы, вторят им револьверные выстрелы. Бой идет в глубине резиденции, возможно, возле главного здания, стоящего буквой «П». – Ходу! – Я занял свое место. Анзору не потребовалось уточнений, бронемашина раздавила пустые ящики и устремилась в ворота, сорванные с петель. Еще раз подтверждается моя теория, что танкам в этом мире пока нечего противопоставить. Даже всего две машины вызвали резкий перелом в ходе боя. Эсеры осадили здание, за ними явно численное превосходство, и у держащих оборону защитников императрицы время идет на часы. Их сопротивление сломили бы, не подоспей мы. Один раз я выстрелил из пушки в скопление грузовиков, которые привезли подкрепление революционерам. Следом сразу же зазвучали автоматные очереди с брони танка, и их поддержал подпоручик, прильнув к пулемету. Анзор продолжает движение, пугая видом броневика эсеров и разгоняя их. Нам потребовался час, чтобы отогнать мятежников. На самом деле, возможно, и меньше, на часы не смотрел. Автоматная стрельба стихла, подпоручик тоже перестал стрелять из пулемета, и я уж было забеспокоился, что у нас закончились патроны. Но нет, сам не вижу никого из атакующих. – К главному входу правь и развернись в ту сторону, откуда может последовать атака, – сказал я своему советнику и по совместительству водителю. Большие двери оказались заколочены изнутри, кто-то крикнул, чтобы входили в окно, и выкинул пару стульев. – Кому расскажу – не поверят, как в резиденцию императрицы входил, – усмехнулся себе в усы старый солдат и, перехватив поудобнее автомат, взялся за спинку стула, устанавливая тот перед окном. – Ваше высокопревосходительство, дозвольте мне первому, хрен ведь знает, как они нас примут, – заявил он мне, заметив, что я взял второй стул. – Иван, не спеши, – дернул меня за рукав Анзор. – Он дело говорит. Ответить я не успел, подошедший подпоручик взял «мой» стул и оказался внутри резиденции, последовав за рядовым Смеговым. – У машин оставить несколько человек, для охраны и возможного отражения атаки, – приказал я капитану Жермееву. – Будет сделано, – широко улыбнулся мне тот и спросил: – Иван Макарович, виктория ведь?! – Капитан, вам ли не знать, что выигранное сражение еще не является победой, – пожал я плечами. – Можно радоваться, но не расслабляться. Мы забрались с Анзором в здание резиденции. Н-да, стена вся в пулевых отметинах, светильники разбиты, на ковровой дорожке пыль и осколки.