Внимательно на него посмотрел, понимаю, что он преследует какую-то цель, но еще не высказался начистоту. – Александр Александрович, вы ведь желаете что-то уточнить, – решил я не ходить вокруг да около. – Спрашивайте, терять же время на застолье не собираюсь. – Может, пройдем в мой кабинет, – не то предложил, не то спросил градоначальник. – Пошли, – коротко кивнул я, а сам посмотрел на Анзора. – Потом сразу едем к месту, где стоит эшелон, надо решить, что делать с бронемашинами. – Иван Макарович, людям бы до утра передохнуть, – осторожно заметил мой советник. – Как ни печально, но о раненых и погибших необходимо позаботиться. – Составьте списки, в том числе и тех, кто отличился. Постарайтесь никого не забыть, – распорядился я. – Сделаем, – коротко ответил один из поручиков. Кивнул градоначальнику, и мы с ним поднялись на второй этаж, где расположились в кабинете, обставленном дорогой мебелью. Словно предчувствуя мой вопрос, Соловьев поспешил заверить, что на обстановку ни рубля из городской казны не пошло, все за его кровные. Комментировать его слова не стал, думаю, он немного лукавит, и допускаю, что деньги-то себе вернул, пусть и другим способом. Я ведь здесь не с финансовой проверкой, отчет не собираюсь спрашивать. – Иван Макарович, я успел переговорить с влиятельными людьми города. Городская дума с радостью поддержит, если вы пожелаете установить над губернией свою власть. – А сейчас в губернии разве безвластие? – криво усмехнулся я. – Знаете. – Он поморщился, глубоко вздохнул и огорошил: – Вы подобрали точное слово. Все сами по себе, вроде и правильные слова говорим, и указы нужные издаем, а единого понимания нет. Промышленность и купечество тянут одеяло на себя, полиция со своими обязанностями, как выяснилось, не справляется. Я как глава города договариваюсь со всеми и иду на компромиссы. Самое печальное – столичным властям нет до нас никакого дела. Даже матушка-императрица и та занята больше внешней политикой, а ее указы иногда вызывают недоумение, – стал он жаловаться. – К тому же, как вы убедились, даже Генеральный штаб армии и то играет на руку мятежникам. – Гм, не стоит обобщать, – не согласился я. – Предателей хватало во все времена. В Нижнем Новгороде, например, мятеж почти никто из офицерского состава не поддержал, если не считать тех, кого заставили угрозами. Ваше предложение принять не могу и не хочу. Россия должна оставаться единой. – Простите великодушно, – отмахнулся от меня глава города, – Сибирь под вашим управлением де-факто разделила империю. Честно скажу, сегодня собрались не только вас поприветствовать как хозяина Сибири, но и посмотреть на будущего правителя России. Печально, конечно, но дом Романовых не справляется со своими обязанностями. Честно говоря, такие речи меня немного озадачили. Получается, моим словам мало кто верит, что иду на помощь императрице. Попытался представить, как это выглядит со стороны. Появился какой-то человек, словно чертик из табакерки, становится наместником Урала. За заслуги или по прихоти Ольги Николаевны? А может, из-за неразберихи? Не так важно! У этого господина (меня) за плечами интересная такая карьера. Вроде добился звания охранителя и получил докторскую степень, организовал медицинские фабрики и открыл большую сеть аптек, чуть ли не подмяв под себя все (ну, в Сибири-то, считай, только мои точки). Следом начинает появляться информация, что наместник Урала якобы имеет царские корни, и на знаменах рисуют символы Тартарии. Влияние наместника Урала стремительно распространилось чуть ли не на всю Сибирь, кроме глухой тайги, где медведь и карабин хозяева. В оборот вошли золотые монеты, появилась собственная налоговая система, новые заводы и фабрики, армия оснащалась современным вооружением без учета мнения Генерального штаба в столице. Как ни крути, а автоматы и бронемашины я никому не представлял, да и не думал. В итоге получается этакая не зависимая от столицы территория, с которой хрен чего сделаешь. Да, центральной власти помог уже с мятежом справиться, так меня едва не прихлопнули имперские войска, в знак, так сказать, благодарности. И ведь если все суммировать, то, что бы ни заявлял и как бы пресса ни старалась, – мало кто поверит в мою искренность. И чего говорить-то?! Сам засомневался, когда мысленно все перечислил. – Александр Александрович, не поверите, но в моих планах нет захвата власти и правления Россией, – со вздохом заявил я, осознавая, что он мне вряд ли поверит. – Раскачивать империю не собираюсь, а в Сибири, – сделал паузу, – делаю все от меня зависящее, чтобы мы могли дать достойный ответ на любую агрессию. – Так и сделайте это совместно с Нижегородской губернией! Поверьте, фабрик и заводов у нас достаточно, опять-таки и земли не простаивают, урожай собираем неплохой. – Сибирь всегда готова к сотрудничеству, – ответил я, хмыкнул и спросил: – Готовы ли вы приобрести пару сотен автоматов или пару наших бронемашин? Поверьте, в деле обороны города им нет равных. Стоимость, конечно, высока, но оно того стоит. – Э-э-э, это бюджетные деньги, – покачал головой Соловьев. – Не могу принимать такие решения. Ну, честно-то говоря, не собираюсь оружие продавать. Правда, сомневаюсь, что долго сможем хранить в тайне устройство того или иного своего изделия. Те же медицинские приборы уже за границей начали копировать, меняя внешний вид и выдавая его за собственные разработки. Несколько исков мы подали, но процесс, скорее всего, затянется на года и ничего-то мы не выиграем. – Думаю, данный вопрос мы закрыли, – встал я с кресла. – Если хотите еще что-нибудь предложить или спросить – говорите. У меня мало времени, допускаю, что после того, как съезжу к эшелону, в город уже не вернусь. – Ваше высокопревосходительство, а не стоит ли вам руководить подавлением мятежа из Нижнего Новгорода? До столицы не так далеко, координировать действия воинских подразделений можно с помощью телеграфа или телефонной связи. Для чего подставляться под пули? Не дай бог, ранят вас – и все окажется под угрозой, – сделал попытку отстоять интересы губернии градоначальник. Хитрит, прекрасно его понимаю. – С таким же успехом могу и с ближайшей к столице уездной станции командовать, – хмыкнул я в ответ и, попрощавшись, вышел. Соловьев явно расстроился, что я его предложение не принял, и даже не стал скрывать своего разочарования. И почему не понимает, что не только его губерния в опасности, но и вся империя? – До эшелона мы на машине доедем? – спросил Анзора, который доложил, что казаки атамана уже в городе. – Не обещаю, но попытаться можем, – ответил мой советник и сказал зевающему подпоручику: – Павел Арсеньевич, чего спим, заводите и поехали. Метров семьсот до состава не доехали – увязли на проселочной дороге, да так, что вытащить машину не представляется возможным. С виду лужа казалась легкопреодолимой, мы в нее заехали и с каждым метром продвижения колеса все больше начали пробуксовывать в глине. Позади двигалась вторая машина с охраной, отрезая путь к «отступлению». Спохватились мы только тогда, когда после поворота увидели, что дорога превратилась и вовсе в непроходимое месиво. – Тормози! – приказал я. Подпоручик приказ-то выполнил, а вот сдать назад уже не смог. Второй наш автомобиль также увяз в глине. Мы вышли и побрели к эшелону. Вызволить легковые машины из плена способны только бронемашины или лошади. Атаман Ожаровский и полковник Муштавели встретили нас на подходе к разбитой бронемашине. Даже отсюда хорошо видно то, что от нее осталось, после попадания снаряда и срабатывания боезапаса. Н-да, искореженный металл, рваные гусеницы, гнутый ствол от пушки – с трудом можно опознать технику, на которую возлагал столько надежд. – Ваше высокопревосходительство! Разрешите доложить! – подошел ко мне полковник. – Позже, Георгий Романович, – пожал я ему руку, а потом обменялся рукопожатием с Ожаровским, – сам все вижу. Стоящие в отдалении две бронемашины получили серьезные повреждения, и их не восстановить в походных условиях, придется отправлять в Екатеринбург, что не так-то просто. Радует, что легкий танк, который «спрыгнул» с платформы, уже сумели вызволить из ловушки. – Движок так и не починили? – кивнул в сторону платформы и стоящей на ней бронемашины, в двигательном отсеке которой суетится экипаж, обменивающийся крепкими выражениями. – К сожалению, – вздохнул полковник. – Иван Макарович, понимаю, что подвел, а… – Георгий Романович, перестаньте, – махнул я рукой, – никто не мог знать, что эсеры захватили город и устроили вам такой «теплый» прием. Это нам еще повезло, что артиллерист оказался верен присяге и корректировал выстрелы так, чтобы снаряды мимо ложились. – Мы двигаемся на столицу? – уточнил Ожаровский, погрозив казаку кулаком за то, что тот начал с кем-то из солдат полковника задираться. – Да, – кивнул я, – времени мало, а нас, боюсь, попытаются задержать, и придется забыть про передвижение по железной дороге. – Если грамотно подготовятся, то потери окажутся намного серьезнее, – согласился полковник, кивнув на разбитую бронемашину. – Нужно восстановить подорванные пути и отправить поврежденную технику, раненых и погибших в Екатеринбург, – кивнул я в сторону разбросанных железнодорожных рельсов и поломанных шпал. – Это не так просто, – осторожно заметил Муштавели. – Железнодорожные рабочие прибудут из города, – пожал я плечами. – Необходимо решить, сколько людей выделим на сопровождение и охрану эшелона. Следует наметить маршрут движения до столицы и понять, за какое примерно время можем дойти до нее. – Дней десять, – прикинув, ответил атаман. – Если на бронемашинах, то двое суток, при наличии топлива и если не будет поломок, – заявил полковник. – Господа, предлагаю поискать другие варианты, – поморщился я, осознавая, что без казачьего войска нам будет сложно навести в столице порядок. Мы прошли в штаб полковника, точнее, в развернутую палатку, где с еще несколькими офицерами стали решать, как в такой ситуации поступить. Что ни говори, а более четырехсот километров – расстояние большое. Конные его не смогут безостановочно преодолеть на максимальной скорости. Да и бронемашины вряд ли пройдут двести километров за сутки. – Кроме как перегрузиться в какой-то эшелон – нет другого выхода, – после получаса разговоров сделал заключение атаман. – Согласен с вами, Владимир Федорович, – мрачно ответил я. – Следует узнать, можем ли мы ваш эшелон провести по каким-нибудь другим железнодорожным путям из данного места, или в Нижнем искать вагоны и паровоз. Бронемашины должны пройти по маршруту движения эшелона и обеспечить его безопасность. – Иван, на пару слов, – кивнул Анзор на выход из штабной палатки. Мы с ним вышли, закурили, и я спросил: – Что не так? – Дай я возьму десяток солдат с автоматами, хорошо бы еще одну или две бронемашины, и рвану без остановки в столицу. Поверь, там с такими силами мы сможем удерживать резиденцию императрицы до подхода основных сил. Кстати, кое-какие свои связи подниму и выскажу недовольство, что ничего не делается для подавления мятежа, – предложил мой советник. Обдумываю его слова и если кое-что изменить, то план мне нравится. Представляю, какие стенания начнутся, когда объявлю о своем решении. Анзор упустил малюсенькую деталь. Не смогу находиться в тылу, когда он, да и Ольга Николаевна в опасности. Честно говоря, пытаюсь изо всех сил как можно быстрее попасть в столицу. Понимаю, одному, без солдат, оружия и техники – с эсерами не справиться. Сейчас же происходит вынужденная потеря времени, по щелчку пальцев не исправить положение. Потеря бронемашин сильно спутала карты. От Нижнего Новгорода мы могли бы пройти маршем, как ни крути, а тринадцать легких танков с солдатами на броне, вооруженными автоматами, – большая мощь. Теперь же приходится дробить силы. И, что самое печальное, теряем много времени. За сколько починят пути или отыщутся вагоны с паровозом? Сутки? Надеюсь, что меньше, но, может, и дольше, если учесть погрузку. – Пожалуй, – медленно говорю другу, – твое предложение приму. – Это правильное решение! – улыбнулся Анзор. – Кое-что мы перекроим, – продолжил я, не обращая на слова советника внимания. – На ходу девять бронемашин. Одну придется оставить полковнику для охраны выведенной из строя техники и сопровождения в Екатеринбург. Пяток машин пустим впереди эшелона, дабы, если возникнут препятствия или угроза на пути следования, их устранять. Остаются три танка, вот на них и отправимся. – Э-э-э, ты хотел сказать – я отправлюсь, – поправил меня Анзор, по лицу которого пробежала тень. – Не-а, – широко улыбнулся я. – Лично поеду впереди, а вот насчет тебя… – задумчиво посмотрел на него, затянулся и, бросив окурок, втоптал его каблуком сапога в землю. – Лучше всего тебе остаться бы в Нижнем Новгороде и координировать действия. – Тогда подам в отставку, – мрачно произнес Анзор. – Считай, это мой ультиматум: или поеду впереди, или ухожу! Вернусь в Екатеринбург, возьму свою женщину и ее сестру – и в горы, на самую вершину, чтобы никто не достал! Построю дом, и будем там жить и не вспоминать ни о чем! – Ладно-ладно, не кипятись, – махнул я рукой, останавливая друга, накручивающего самого себя. – Слушай, а давай ты с Ожаровским отправишься? Атаман у нас вспыльчивый, прямо как ты. – Увидев, что у Анзора сейчас пар из ушей от негодования пойдет, примирительно сказал: – Ладно, если так настаиваешь, то будешь у меня водителем. Согласен? – Иван Макарович, ваше высокопревосходительство, негоже нам в одной машине находиться, – чуть подумав, ответил Анзор. Ха, похоже, советник прекрасно понимает, что отговаривать меня не имеет смысла. Нет, он попытку такую предпринял, вместе с атаманом и полковником. Естественно, я их доводы слушать не стал, приказал – и они не посмели спорить. Через час мы направились в город, где предстоит распределить бронемашины, отобрать людей, которые отправятся с нами. Наши автомобили с грехом пополам из грязюки вытащили. Моя охрана в полном составе выразила желание путешествовать на броне до столицы. Как заявил подпрапорщик, мой водитель: «С ветерком прокатимся!» Отговаривать господ офицеров не стал, приятно, что они не отказались. Экипажи бронемашин также изъявили желание участвовать в операции. Впрочем, если действовать с умом, то нам мало что угрожает в дороге. Пушки? Да, опасность прямого попадания есть, вот только где найти таких артиллеристов, чтобы в движущуюся мишень сумели попасть? Конечно, в империи они есть, и их немало, но чтобы встали на сторону эсеров, оказались в нужном времени и месте, да еще с пушками… считаю, что вероятность этого мала. Кстати, Анзор решение переменил, заявив, что везти меня ему больше нравится. Да и привыкли мы друг другу доверять: если прикажу тормозить или резко свернуть, то он выполнит и лишь потом спросит. Отобрали мы три машины, они оказались из последней серии, не обкатанные как следует, однако экипаж каких-то недостатков не обнаружил. Все работает исправно, и нет намека на отказ техники. – Грузим бочки с топливом, и в путь! – приказал я. Да, горючку решили брать с собой, а не уповать на случай и искать ее в каких-нибудь небольших городках. Понимаю, что риск увеличивается. Если начнут по нам стрелять и пробьют емкости, то и до возгорания недалеко. Приходится рисковать, некуда деваться. – По машинам! – скомандовал я и первым полез в узкий люк. Высокую скорость бронемашины долго не смогли поддерживать. Да, они могут разогнаться до сорока километров в час, а то и больше, но, блин, невозможно экипажу столько времени продержаться в такой тряске. Где-то после часа пути и когда набил десяток шишек, приказал Анзору сбавить ход. Конечно, до столицы из-за этого доберемся позже, но деваться некуда. Я даже сравнил тряску на жестком стуле в бронемашине с ездой верхом в седле первое время. Очень похожие ощущения! Опять-таки места мало, шумно, понимаю теперь, почему советник мне предложил воспользоваться ушными затычками.