Время летит стремительно, телефонный аппарат почти не замолкает. Попытался дать указание секретарше отвечать на звонки и беспокоить только по важным вопросам – не получилось, еще хуже стало. Анна начала через каждые несколько минут в дверь стучаться и озвучивать чин звонившего и вопросы, на которые требуются мои пояснения. Два часа прошли в каком-то угаре, а потом явился глава города с банкиром. Если с господином Марковым решил все за несколько минут, то с Велеевым этого не сделать, финансы куда сложнее. Отпустив градоначальника, я сделал большой глоток кофе. За короткое время уже вторую кружку пью. Посмотрел на банкира и спросил: – Алексей Петрович, вы чего такой озабоченный? – Иван Макарович, вам ли не знать, что финансы боятся резких потрясений, – вздохнув, ответил банкир. – Ну, насколько знаю, у нас в ходу золотые монеты, – чуть улыбнулся, – а они не обесценятся. – Уверены? – усмехнулся банкир. – Мне вот кажется, что получится ровно наоборот. У нас стремительно подешевеют одни товары, а другие подорожают, а это тоже не лучший вариант. – Золото взлетит в цене, – задумчиво проговорил я, пытаясь провести логические цепочки. – Экономика начнет буксовать, оплата за работы и услуги снизится, – продолжил банкир. – Ваши предложения, Алексей Петрович, – проговорил я и взял лист бумаги, понимая, что предстоит издать еще один указ. – Ограничить стоимость закупок товаров, – ответил банкир. – Достаточно оставить коридор для торга, тогда производители и купцы не смогут диктовать свои условия. – С чего бы так? – хмыкнул я. – Обязать продавать на бирже мы никого не в состоянии. Зная, что тот или иной продукт в данный момент обесценен, его просто придержат до лучших времен. Около часа мы обсуждали негативное влияние событий в империи на состояние экономики в России, и на Урале в частности. На всю территорию мои указы не распространяются, но в Сибири попытаемся предусмотреть последствия. Составил несколько указов, увы, одним тут дело не обошлось. Да, далеко не все окажутся довольны такими решениями, кое-кто, скорее всего, понесет убытки, но вариантов нет. После того как расписался на свежеотпечатанных документах и заверил подпись личной печатью, позвонил Гастев и доложил, что в эшелон уже грузят технику и личный состав. – Иван Матвеевич, вероятно, состав догоню на автомобиле, не успеваю уложиться в отведенный срок. Кого вы назначили командовать походом? – прикинув остаток дел и сколько на это уйдет времени, сказал я генералу. – Иван Макарович, все подчиняются вам, каждому офицеру поставлена задача, планирование операции доверил полковнику Муштавели Георгию Романовичу и его штабным офицерам, – ответил Гастев. – Пусть отправляются в путь, – распорядился я, – с каждой станции телеграфировать о прохождении, перед тем как покинуть территорию Сибири, дождаться моего личного распоряжения. – Будет исполнено, ваше высокопревосходительство, – четко ответил генерал. Дела в управе завершил, отправился к отцу Даниилу, что ни говори, а благословение в присутствии прихожан необходимо получить. Конечно, следовало устроить торжественное отбытие эшелона, с речами и оркестром, да каждая минута на счету. – Иван Макарович, – встретил меня священнослужитель у входа в храм, – доброго денечка, что-то вы нечасто захаживаете. – Отец Даниил, – развел руками, – вам ли не знать о том, что происходит. Дайте благословение на богоугодное дело! – Благословляю тебя, сын мой, – троекратно перекрестил он меня, а потом спросил: – Поговорить успеем? – Если недолго, – тяжело вздохнул я. Отец Даниил долго меня не задержал, минут двадцать беседовали, после чего я отправился к Портейгу, нельзя не предупредить своего компаньона о разворачивающихся событиях. – Семен Иванович, – вошел я в кабинет к профессору и сразу приступил к делу, – если у вас имеется связь со столичными врачами, в том числе и нашими партнерами, то настоятельно порекомендуйте им перебраться в Сибирь или, пока не уляжется смута, – в другие города империи, желательно отдаленные. – Вы про бунт? – уточнил профессор и, сняв пенсне, стал яростно тереть стекла. – Да, – коротко подтвердил я, не понимая причин нервного состояния компаньона. – Иван Макарович, но вы же должны понимать, как офицер и доктор, что предстоит массовое поступление раненых! Предлагаете оставить их без медицинской помощи?! – Видите ли, Семен Иванович, – сел я напротив него, – окажи доктор раненому первую помощь, а потом окажется, что он являлся сторонником врага, и врача могут расстрелять как пособника. – Голубчик, да господь с вами! – отмахнулся от меня Портейг. – Это же врачебная обязанность – оказывать помощь независимо от веры и иных убеждений! Клятва Гиппократа опять-таки… – Не хочу спорить, – устало провел ладонью по лицу. – Послушайтесь совета, можете ссылаться на меня и говорить, что я противник такого подхода. Надеюсь, товарищей, – криво усмехнулся, – революционеров и смутьянов удастся победить, и вот когда законы начнут действовать, а не анархия, то все и вернется на круги своя. – Настолько все плохо? – уточнил мой компаньон. – Хреново, – коротко ответил я и встал. – Простите, совершенно нет времени. – Удачи тебе, Ваня, – неожиданно заявил Семен Иванович и, выйдя из-за стола, обнял меня. – Спасибо, – поблагодарил я и покинул кабинет, чтобы не смущать Портейга, у которого подозрительно глаза заблестели. Уже на улице, собираясь отправиться домой, мысленно чертыхнулся и попросил водителя вновь ехать к управе. Нет, на свое рабочее место не собираюсь, это я с Мартой хочу переговорить и попросить ее о небольшой услуге. Впрочем, бывшая (не факт, кстати!) невеста ротмистра кое в чем помочь может, убежден, что Вениамин Николаевич найдет способ с ней связаться. Конечно, рассорились-то они как раз из-за того, что ротмистр приказал Марте покинуть Россию, и та даже было собралась, но потом решение изменила. На этой почве у них произошла размолвка, не желал Ларионов, чтобы невеста жила в Сибири и дружила с тем, кого подозревают в измене Родине. Однако, насколько знаю, время от времени Марте приходят подарки и сувениры от неизвестного поклонника, следы которого теряются за территорией Сибири. Как ни пытался Анзор, а отследить дарителя не сумел, что говорит о том, что тот знает, как скрыть следы. Двух курьеров взяли люди из службы безопасности, а выяснить ничего не смогли. Им передавали посылку и давали толику денег за доставку. Впрочем, по этому поводу я и вовсе не проявлял интереса, мало ли кто кому презенты дарит? А вот мой начальник службы безопасности, имел другую точку зрения: – А если это не от ротмистра? Приедет какой-нибудь господин и вскружит Марте голову! Как ты потом в глаза Вениамину Николаевичу смотреть станешь? – приводил доводы Анзор. – Он сам во всем виноват, – парировал я. – Зачем ставил ультиматум? В чем-то, конечно, мой советник был прав, я даже имел пару разговоров с Мартой, правда завуалированных. А вот когда господин Ларионов не выдержал и поздравил владелицу сети ресторанов с днем ангела, то все встало на свои места. Нет, он не приезжал лично, поздравил по телефону, а курьер принес от него открытку, сережки и кулон на цепочке. Кулончик выполнен в виде сердечка с двумя драгоценными камушками – прозрачный намек! Нельзя сказать, что Марта оттаяла и сразу же простила ротмистра, но… сережки и кулон носит не снимая. – Иван Макарович, рады вас видеть! – встретил меня метрдотель. – Ваш столик всегда свободен. Чего изволите? – Кофе и пару булочек, спешу, – снимая шинель, ответил я, а потом попросил: – Любезный, пригласи ко мне владелицу. – Будет исполнено, – кивнул тот. В зале народа немного, присутствуют и знакомые лица. Раскланялся с дамами, но ни у одного столика задерживаться не стал. Ко мне, что странно, тоже никто не подошел. Впрочем, возможно, просто не успели. Официантка принесла кофе, а следом подошла Марта. – Добрый день, Иван Макарович, – присела владелица ресторана за столик. – Здравствуй, – ответил ей, а потом пояснил: – Прости, но день не такой и добрый, хотя погода радует. – Что-то случилось? – ровно, без эмоций, поинтересовалась Марта. – Не делай вид, что не в курсе событий, – поморщился я. – Скажи, из столицы с тобой не связывались? – Звонила пара знакомых, – согласно кивнула Марта. – Там полный бедлам творится. Все спешно стараются покинуть город и кому-то это даже удалось. К сожалению, далеко не всем. – Конкретно, – попросил я. – Купцов и промышленников грабят, их жен и дочерей… – владелица ресторана не договорила, прикрыла лицо ладошкой. – Погромы, грабежи, насилие, – коротко обрисовал я неприглядную картину. – Что войска? – Пытаются отстоять часть города, обороняют резиденцию, ее не удалось взять с наскока. Много солдат примкнули к восстанию, купившись на обещания. Запрещенной литературой, революционными листовками и газетами, город чуть ли не завален. Утверждается, что все получат причитающийся им по праву рождения земельный надел в собственности, до тысячи золотом при условии победы революции и свержения бездарной императрицы. Фабрики и заводы перейдут к рабочим, земли – к крестьянам, торговля – под эгидой республики. Нонсенс, не понимаю, как такое возможно… – Лозунги и пропаганду нет нужды перечислять, – отмахнулся я. – Там только заголовки, от которых проку мало. Нет, некоторые идеи очень даже неплохи, но как их реализовать собираются? – помолчал, а потом резко перешел к конкретике: – Что Ларионов и Еремеев? – Понятия не имею, говорят, что связь с резиденцией утрачена, императрица рассылает вестовых, а их восставшие отлавливают и после короткого допроса расстреливают. Маша, графиня Устимская, я с ней приятельствовала, говорит, что своими глазами видела, как под окнами убивали офицеров. А потом, в меблированных комнатах, искали барышень и даже кого-то нашли, бедняжка сильно орала. Вань, что будет-то?.. – не выдержала Марта и шмыгнула носом. – Если объявится Ларионов или хоть кто-то из официальных чинов императрицы, то передай, что им необходимо продержаться дня три-четыре, – подумал и прикинул всевозможные неурядицы, – постараюсь быстрее, однако обещать не могу, дорога неблизкая и, возможно, придется прорываться с боем. Максимум потребуется неделя. Поняла? – Ты им поможешь? – с блестящими в глазах слезами и надеждой спросила эта всегда строгая и волевая дама. – Эшелон с техникой и людьми, – достал часы из кармана и взглянул на них, – уже минут сорок как из Екатеринбурга отправился. У меня еще пара дел имеется, а потом к ним присоединюсь. Так что все будет хорошо, не переживай, – одобрительно улыбнулся, а у самого кошки на душе скребут. Численность восставших неизвестна, каким они располагают оружием, не знаем, долго ли продержатся без подмоги верные войска императрицы – можно лишь гадать. И что мне делать, если опоздаем? Уходил я из ресторана в задумчивости, отправить ударную бригаду с бронемашинами – решение отличное, нам мало кто сможет противостоять, а вот если будут затяжные бои, то нам не хватит людей, а подмогу ждать долго. Тактически проиграем битву, выиграв одно сражение. Боюсь, что пропаганда эсеров принесла им выгоду. Отвечать нужно пулей на пулю, штыком на штык, словом на слово. А с последним у нас беда. Как я ни доказывал ротмистру, чтобы он взял прессу в столице в кулак, тот так ничего и не смог сделать. Допускаю, что такое не в его власти оказалось, однако от этого не легче. Дома, рассказав все Катерине и попросив вести себя осторожно, находиться поближе к Марте и Симе с подрастающей Лизой и не пускаться ни в какие авантюры, засел в кабинете. Вновь переговорил с Гастевым, дал указания Ожаровскому, чтобы он собирал казачье войско и двигался к столице. Несколько наших воинских частей получили аналогичные указания. Оставлять города и территорию без прикрытия я не решился, хотя и имелся соблазн собрать всю воинскую мощь в единый кулак и навести порядок раз и навсегда. Ну, конечно, понимаю, что выражение «раз и навсегда» тоже имеет определенные временные рамки. Отбросив всякие сомнения, сел и, вспомнив виденные когда-то в собственном мире «живые» истребители времен Великой Отечественной, нарисовал схемы для своего главного конструктора и написал инструкции. Конечно, узлов и деталей не знаю (ни разу не летчик!), но указания и тут сделал, дав пояснения, что такое закрылки, элероны, руль высоты и киль. Каким образом все эти вещи объединить в управлении самолетом – задача Василия, как и установка вооружения. – Катька! – крикнул на весь дом, запечатывая в конверт послания Терешкину. – Случилось чего? – появилась моя сестрица в дорожном платье и с саквояжем в руках. – И далеко ли мы собрались? – хмыкнул я, заранее зная ответ. Как и ожидал, Катерина Макаровна соизволили отправиться со мной, чтобы братца, в случае чего, защитить. Вот бабы, ну чем думают? Вроде бы и ни к кому из моих офицеров не благоволит, а на пятую точку приключений ищет. – Если ослушаешься, то я тебя лично к отцу свезу и скажу, чтобы сам воспитывал. Уверен, в девках ты не задержишься, – решил взять я быка за рога, а не рассусоливать и не доказывать ее неправоту. – Ты не посмеешь! – сощурилась та. – Учти, я у Семена Ивановича прошла курсы сестер милосердия! – И дальше что? – чуть пристукнул я ладонью по столу. – Я дал тебе указания или нет?! Учти, сейчас военное положение, и если ты меня в такую минуту подведешь, то пострадают многие. Саквояж – разгрузить, мысли дурные – выкинуть из головы! Кать, это не прогулка на пикник, да и поручение у меня к тебе. – Какое? – слабо поинтересовалась та. – Василий Андреевич создает новую технику, летающую, так ты будешь у меня отвечать за ее раскраску, чтобы самолеты могли в небе долго оставаться незамеченными и в то же время на врага ужас наводить. Ты же у меня художница! – ласково улыбнулся, осознавая, что на споры времени нет. – Иван, ты скоро? – появился в дверях Анзор. Советника я спрашивать не стал, откуда ему известно мое местонахождение. Попросил подождать внизу, пообещав подойти через десяток минут, после чего посмотрел на сестрицу: – Сейчас напишу указ о твоем назначении, – со вздохом подтянул к себе лист и взял ручку, – отдашь Василию Андреевичу конверт, – указал на запечатанные рисунки, – только лично в руки и чтобы он его вскрыл в твоем присутствии. – Там указания про меня? – подозрительно спросила Катерина.