— Ты в безопасности. — И ты заставил меня увидеть его. Я никогда ему не писала. Это ты написал ему письмо, якобы от меня. Сказал ему, что я хочу прийти и заключить с ним сделку. — Да. — Почему? Зачем ты сделал это со мной? Почему заставил увидеть этого человека, этого отвратительного монстра? — Ты только что назвала его человеком. Ты права, Жан-Батист Шандонне человек, не монстр, не выдумка. Я хотел, чтобы ты посмотрела ему в глаза, прежде чем он умрет. Хотел, чтобы ты вернула себе силу. — У тебя не было права так обращаться со мной, манипулировать моей жизнью! — Ты жалеешь, что пошла? Она молчит. — Ты ошибся, — наконец произносит она. — Он не умер. — Я не подумал, что если он увидит тебя, в нем проснется жажда жизни. Я должен был знать. Такие психопаты, как он, не хотят умирать. Он был приговорен к смерти в Техасе, он знал, что так случится, думаю, это ввело меня в заблуждение, и я подумал, он действительно хотел... — Ты ошибся, — повторяет она. — У тебя было слишком много времени, черт возьми, чтобы играть в Бога. А теперь я не знаю, в кого ты превратился. В какого-нибудь, какого-нибудь... — Да, я ошибся, я был неправ. Да, я превратился в машину, Кей. Он произнес ее имя. Это потрясает ее до глубины души. — Теперь ты в безопасности, — говорит он. — Теперь? — Рокко мертв. Уэлдон Винн и Джей Талли тоже. — Джей? — Сожалею, — тихо произносит Бентон, — если он тебе все еще небезразличен. — Джей? — в воздухе повисает неловкая пауза. Ей кажется, что она вот-вот упадет в обморок. — Небезразличен мне? Как ты можешь. Ты все знаешь? — Больше, чем все, — отвечает он. 124 Они сидят на кухне за тем же столом в стиле «колода мясника», за которым она разговаривала с миссис Гидон, когда-то очень давно, кажется, целую вечность назад. — Я зашел слишком далеко, — говорит Бентон. Они сидят друг напротив друга. — Именно здесь, в этом доме, собирались главные игроки, приходили проворачивать свои грязные делишки. Рокко, Уэлдон Винн, Талли. И Жан-Батист. — Ты видел его? — Много раз, — отвечает Бентон. — Здесь, в этом доме. Он находил меня забавным, говорил, что я обращаюсь с ним лучше, чем остальные. Гидон здесь всем заправляла, была такой же, как они. — Была? — Я видел, как Винн пошел в погреб, — после некоторого колебания говорит он. — Не знал, что остальные тоже там, подумал, может, Жан-Батист прячется. А там оказалась она с Талли. У меня не было выбора. — Ты убил их. — У меня не было выбора, — повторяет Бентон. Она кивает. — Шесть лет назад со мной работал один агент — Минор, Рили Минор, якобы из этих мест. Так вот, он что-то не то сделал, я даже не знаю, что. Но они его накрыли, — Бентон кивает в сторону винного погреба. — Комната пыток, где они заставляли людей говорить. Там на стене есть железные кольца, оставшиеся еще со времен рабства. Талли любил применять раскаленное железо и другие способы добывания информации. Быстро. — Когда я увидел, как они тащат Минора в погреб, понял, что операции конец и убрался отсюда. — И даже не попытался ему помочь? — Это было невозможно. Она молчит. — Если бы я не умер, мне бы все равно пришлось, Кей. Если бы я не умер, я бы все равно не смог быть с тобой, Люси, Марино. Никогда. Потому что тебя бы они тоже убили. — Ты трус, — опустошенно произносит Скарпетта. — Я понимаю, ты ненавидишь меня за то, что я заставил тебя страдать. — Ты мог сказать мне! Я бы не так страдала! Он долго смотрит на нее, вспоминая ее лицо. Она совсем не изменилась. — Что бы ты сделала, Кей? Если бы я сказал тебе, что мою смерть необходимо сфабриковать, если бы я сказал тебе, что мы больше не увидимся? — спрашивает он. У нее нет ответа, она не представляет, что сделала бы тогда. Но точно не позволила бы ему исчезнуть, и он это знает. — Я бы постаралась, — ее сердце снова сжимается от горя. — Ради тебя постаралась бы. — Тогда ты понимаешь. И если это тебя утешит, я страдал. Ни дня не проходило, чтобы я не думал о тебе. Скарпетта закрывает глаза, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. — Потом я больше не смог это выносить. Чувствовал себя таким несчастным, черт, я был так зол. И я начал продумывать ходы, как в шахматах... — Как в игре? — Это не было игрой. Все было очень серьезно. Я должен был устранить главные опасности, зная, что если начну, дороги назад не будет, потому что, если все провалится, меня узнают. Или просто убьют. — Я никогда не верила в наказание за двойную игру. — Думаю, ты можешь поговорить об этом со своим другом — сенатором Лордом. Шандонне спонсируют терроризм, Кей. — Это слишком, — она поднимается. — Для одного дня слишком, — Скарпетту охватывает беспокойство, когда она вспоминает Элберта. — Этот несчастный мальчик действительно сын Шарлотты Дард? — Да. — Только не говори, что ты его отец. — Его отец Джей Талли. Элберт не знает об этом. Ему всегда рассказывали историю о деловом и вечно занятом отце, которого он никогда не видел. Это все вымысел. Но он до сих пор верит, что его всемогущий отец где-то существует. У Талли была интрижка с Шарлоттой. Однажды, когда я был здесь, у них была вечеринка, на которую она пригласила свою знакомую, владелицу антикварного магазина... — Я знаю, — говорит Скарпетта. — По крайней мере, на этот вопрос нашелся ответ. — Талли видел ее, говорил с ней, пошел к ней домой. Она стала сопротивляться, а он этого не любит, поэтому убил ее. Шарлотта видела их вместе, к тому же Талли устал от нее, она ему наскучила, и он позаботился, чтобы она тоже умерла. Он приносил ей лекарства. — Бедный малыш. — Не беспокойся, — говорит Бентон. — Где Люси и Марино? Руди, Ник? — теперь она вспомнила о них. — Их подобрал вертолет береговой охраны примерно полчаса назад. Они нашли убежище Джея Талли и Бев Киффин. — Откуда ты знаешь? — У меня свои источники, — он тоже поднимается. Скарпетта вспоминает сенатора Лорда. Береговая охрана теперь занимается внутренней безопасностью. Да, сенатор Лорд знал бы. — Если ты будешь меня ненавидеть вечно, я пойму, — Бентон подходит ближе, заглядывает ей в глаза. — Если не захочешь быть со мной, я пойму... да ты и не должна быть со мной. Жан-Батист все еще на свободе. Он придет за мной. Когда-нибудь. Она молчит, все еще ожидая, что его призрак исчезнет, растает в воздухе.