Закончив свой спич, подпоручик четким строевым шагом подошел к Дмитрию и, коротко размахнувшись, попытался залепить ему пощечину. Однако попасть по физиономии прапорщика оказалось не так просто. Сообразив, к чему идет дело, он в последний момент просто отошел в сторону, и не рассчитавший сил бедняга Штиглиц плашмя грохнулся оземь. – Что раззявились? – строго посмотрел на застывших от удивления матросов Будищев. – Не видите, человеку плохо? Взяли аккуратнышко и понесли. – Кудыть, вашбродь? – Лучше всего в госпиталь, – решил после недолгого раздумья Дмитрий. – Там ему и сопли вытрут, и клизму вставят, а отец Афанасий, в случае чего, и причастит! Один мудрец, который, возможно, еще не родился, сказал, что утро добрым не бывает, и именно сегодня Будищев в очередной раз имел возможность убедиться в правоте доморощенного философа. – Граф, вставай, – нудел над ухом Федька, одновременно тряся Дмитрия за плечо. – Иди на хрен! – отозвался тот, пытаясь перевернуться на другой бок. – Вставай, – проигнорировал всем известный адрес денщик. – Ну какого черта? – обреченно вздохнул прапорщик. – Их благородие господин лейтенант Шеман просили прийти, – почтительно пояснил свое рвение Федор. – Твою ж дивизию, ни днем, ни ночью покоя нет! – чертыхнулся окончательно проснувшийся Будищев. – Какого рожна ему надо? – Не могу знать, – строго по уставу гаркнул Шматов, но тут же расслабился и уже обычным тоном спросил: – Умываться будешь? – Давай, – едва не вывихнул челюсть в зевке Дмитрий. С гигиеническими процедурами в лагере имелись проблемы. Все-таки декабрь он и в Средней Азии декабрь, а потому вода была не просто холодная, а почти ледяная, в чем Дмитрий немедленно убедился. – Ох ты ж мать… – охнул он, опустив руки в тазик и ополоснув заросшую небольшой бородкой физиономию. Ощущения оказались просто непередаваемыми, особенно если учесть, что прочим офицерам денщики воду грели. Кто на огне костра, кто на спиртовках из походных наборов. Но, увы и ах, Шматов в число этих добрых волшебников не входил. – Бриться будешь? – с невинным видом поинтересовался злодей. – Издеваешься? – вздохнул Будищев, вытирая лицо вафельным полотенцем, которое все почему-то называли турецким[50]. – Почему? – искренне удивился приятель. – Вода холодная! – попытался объяснить, как ему показалось, очевидную вещь Дмитрий. – Так я нагрел… Шеман, в отличие от своего подчиненного, выглядел почти безупречно. Почти, потому что даже у него форма в условиях похода успела порядком износиться, но при этом его бачки аккуратно подстрижены, а подбородок и нижняя губа тщательно выбриты. – Наконец-то! – с явным облегчением встретил он прапорщика. – А что за пожар? – спросил тот, с трудом удержавшись от зевка. – Нас ждет командующий. – Нас? – в голосе Будищева прозвучал явный скепсис. – Представьте себе! Перед штабом Скобелева, как водится, толпилось много людей, среди которых были офицеры и чиновники, ожидающие распоряжений, коммерсанты, прибывшие в чаянии подрядов, и много иной непонятно откуда взявшейся публики, но прежде всего в глаза бросались осетины из личного конвоя Михаила Дмитриевича. Их лохматые папахи и бурки, грозно нахмуренные брови и воинственный вид производили незабываемое впечатление на всех присутствующих. – Гэнерал вас ждет! – внушительно объявил им носатый урядник, всем своим видом показывая, какой великой чести они удостоились. В прихожей они, как ни странно, тоже не задержались, а сразу прошли в тесную комнату, почти целиком занятые большим столом. Вокруг этого стола на грубо оструганных скамьях, прикрытых для сбережения начальственных задов чем-то вроде попон, восседали высшие чины экспедиции. Большую часть присутствующих Будищев знал, хотя нельзя сказать, чтобы лично. Все-таки прапорщик – невелика птица, тем более недавно произведенный из унтеров. Только лицо молодого полковника Генерального штаба, сидевшего между Петрусевичем[51] и Вержбицким, показалось ему незнакомым. «Наверное, это и есть Куропаткин», – успел подумать Дмитрий. – Ваше превосходительство! – попытался начать доклад Шеман, но нетерпеливый Скобелев остановил его. – Проходите, господа, – сделал он приглашающий жест. Поскольку места в комнате практически не оставалось и никто из присутствующих не сделал попытки подвинуться, моряки остались стоять у входа, продолжая есть руководство глазами. – Завтра мы предпримем штурм Янги-Калы, – продолжал Белый генерал. – Ваша батарея, лейтенант, будет распределена между тремя отрядами. Ваша задача поддерживать огнем атакующие колонны. Вам все ясно? В принципе, задача была понятна. Маленькая крепостца Янги-Кала и еще несколько кишлаков оставались последними пунктами перед Геок-Тепе, еще не занятыми русскими войсками. Во всех них укрепились довольно крупные силы текинцев, пользовавшихся каждым удобным случаем, чтобы угрожать нашим отрядам. Жаркие перестрелки рядом с ними случались так регулярно, что на них уже не обращали особого внимания. – Так точно! – вытянулся Шеман. – А вам? – устремил на Будищева испытующий взгляд генерал. – Поддерживать атаку будем только мы? – недолго думая, спросил тот. Видимо, ситуация, когда прапорщики задают вопросы генералам, показалась присутствующим несколько необычной, отчего те заметно оживились. – Не только, – усмехнулся в бакенбарды командующий. – С колоннами пойдут подвижные батареи. Кроме того, перед началом общего наступления Янги-Калу обстреляют орудия двадцатой батареи. Дмитрий знал, что так называемые «подвижные батареи» оснащены снятыми с вооружения устаревшими пушками. Тем не менее в опытных руках они являлись еще достаточно грозным оружием, тем более что у текинцев не имелось и таких. Главным их недостатком была крайне низкая скорострельность. Пока собранные с бору по сосенке расчеты будут перезаряжать свои медные орудия, вражеские стрелки успеют перебить их. Но под прикрытием митральез канониры смогут работать спокойно, и тогда у обороняющихся нет шансов. – Вот это хорошо, ваше превосходительство! – под всеобщие смешки с чувством сказал Будищев. – Придерживаюсь того же мнения, – не без иронии отозвался Скобелев, но тут же согнал улыбку с лица и продолжил: – Однако у вас, господин прапорщик, будет несколько иная задача. Вы со своими боевыми колесницами будете приданы сотне Таманского полка подъесаула Коханюка. Задача – не допустить подхода подкреплений к противнику из Геок-Тепе, а равно и отхода текинцев из Янги-Калы. Это понятно? – Так точно! – Умрите, а не пропустите текинцев! – Никак нет, ваше превосходительство! – Что никак нет? – не понял Скобелев. – Врага не пущу. Умирать не стану, – пояснил свою позицию Дмитрий. Если до этого ответы Будищева вызывали у начальства сдержанные смешки, то последнее высказывание вызвало просто дикий хохот. – Вы только на него посмотрите, – вытирал слезы Петрусевич. – Умирать он не станет! – Каков нахал! – вторили ему остальные, и только сам Белый генерал, да еще, пожалуй, Куропаткин оставались серьезными. – Ступайте, прапорщик, – велел Скобелев, когда все немного успокоились. Получив разрешение, моряки дружно отдали честь и, повернувшись через левое плечо, вышли вон. – Стоило ли доводить приказ каждому прапорщику? – тихо спросил у генерала Куропаткин. – Будищев не каждый, – криво усмехнулся Михаил Дмитриевич. – Кабы его митральезы были музыкальными инструментами, этот сукин сын затмил бы самого Паганини! Он по-своему весьма дельный офицер, но не слишком дисциплинированный. Однако получив приказ от меня лично, в лепешку расшибется, а выполнит. Я таких людей знаю! – Что же, поживем – увидим, – пожал плечами полковник, потом немного подумал и добавил с улыбкой: – На войне такие люди необходимы, но вот в мирное время… – Это точно! – согласился с ним командующий. Дорогу назад моряки проделали, не сказав друг другу и пары слов. Оставшийся без завтрака Будищев размышлял на тему горячего чая с хорошим бутербродом, а Шеман просто молчал, скорбно поджав губы. Вокруг царила суета, бегали то туда, то сюда ординарцы, гарцевали казаки, унтера учили уму-разуму солдат, где-то вдалеке время от времени гремели выстрелы, то есть шла обычная лагерная жизнь. – А пушки? – внезапно остановился Дмитрий. – Какие пушки? – не понял вопроса лейтенант. – Да наши, системы Барановского! – И что с ними не так? – Как раз с ними все так, – охотно пояснил прапорщик. – Они гораздо легче медных орудий в подвижных батареях, а стреляют не в пример быстрее. Все-таки унитарное заряжание это вещь! – И что? – удивился командир морской батареи ходу мыслей своего подчиненного. – Как что? Их и надо взять на штурм Янги-Калы! – Но зачем? – Да затем, что текинцев придется выкуривать из каждого дома, сарая или сада!