– Я так и думала. – А следующий будет еще лучше. – Думаю, да. – И лет через десять из-за твоего скандального шедевра тебя тоже вышвырнут из Франции, – сказал он. – Позже ты сможешь с триумфом продать его в «Метрополитен». Дети будут писать сочинения о тебе. А люди вроде меня рассказывать истории о тебе своим знакомым в музеях, чтобы казаться интересней. Она поцеловала его. Он поцеловал ее в ответ. И их поцелуй, смешиваясь с прочими образами, звуками и чувствами, также стал частью процесса создания портрета, покоящегося на мольберте рядом. Это было прекрасно. 30 Много лет тому назад, когда Хеннесси и Джордан жили в столице, они порой устраивали мероприятие под названием «Игра». Действо начиналась в полночь на съезде с Ривер-роуд на шоссе И-495. Не сразу за поворотом. А скорее от него. Машины с визгом проносились по автостраде, минуя съезд. Немного рискованное предложение с учетом вашингтонского трафика. Стоило потенциальному участнику недооценить местные пробки, и он оказывался на Ривер-роуд спустя несколько минут после остальных игроков. Переоценив движение, он появлялся слишком рано, надеясь, что не потратил слишком много времени, петляя в поисках другого съезда. Слишком просто? Нисколько. Но Хеннесси и не искала легких путей. Ровно в полночь, кто не спрятался, я не виноват, она была на Ривер-роуд и под рев двигателя автомобиля, позаимствованного в особняке Маклейнов или просто угнанного, вела неудержимый табун лошадиных сил под капотом к месту проведения игры. Остальные девушки – Джун и прочие – уже ждали на местах, двое из них контролировали старт и финиш, остальные прикрывали съезды. Стандартный набор: полицейская рация, радар-детекторы и семь пар зорких глаз. Позже они присоединялись к гонке. От точки до точки, визг тормозов, заносы, на два очка впереди, на четыре – вот что кипело в венах Хеннесси в подобные вечера. Иногда за рулем сидела Хеннесси, иногда Джордан. А порой в машине были обе. Ставки в «Игре» всегда были высоки. Зачастую призом становились наркотики. Или оружие. Машина проигравшего. Годовое проживание в чьем-то роскошном запасном особняке. Возможности слишком опасные, чтобы торговать ими в открытую. Большинство участников, водителей и просто мелких сошек принадлежали определенному типу: мужчины от двадцати до тридцати с небольшим лет, ведущие преимущественно ночной образ жизни, обычно белые и достаточно обеспеченные, чтобы с легкостью пережить любое нарушение правил дорожного движения, которое может повстречаться им на пути, и конечно, все они владели машинами слишком шикарными для банального лихачества на спецполосе. Они собирались на форумах, чтобы обсудить «Игру», предложить варианты следующих призов, поболтать и помериться членами. Сперва игроки были из местных, но спустя время люди в надежде попасть в «Игру» стали прибывать со всех концов 95-й автомагистрали. Обычно Хеннесси и Джордан занимались только организационной стороной, получая процент от выигрыша, но если срочно требовались деньги или заинтересовал один из призов, они также принимали участие в гонках. У Хеннесси отлично получалось, так как напрочь отсутствовали тормоза и чувство страха. У Джордан получалось также хорошо, потому что вышеперечисленные качества у нее присутствовали. Они обе были известны как «Валькирия», однако несколько особенно наблюдательных постоянных участников звали их «Валькирии». «Игра» нарушала чертову тонну правил. Хеннесси это обожала. Ну, или, по крайней мере, ей нравилась возможность хоть на время выбросить все из головы. Чувство, столь близкое к счастью. Девушка полагала, что, пожалуй, это лучшее, на что она могла рассчитывать. – Садись, быстрее, время – водопад, и в данный момент мы стремительно несемся к краю, – проговорила Хеннесси. – Хеннесси? – потрясенно выдохнула Джордан. Джордан Хеннесси замерла посреди темного тротуара у студии на Фенуэй, ее сумка болталась на плече, волосы натурального оттенка были собраны в высокий хвост, кожаная куртка на хрупких плечах, оранжевый укороченный топ, модные черные леггинсы и изящные туфли на плоской подошве, украшенные шевронами, придавали ей стильный и утонченный вид. Другая Джордан Хеннесси сидела за рулем рокочущей у тротуара «Тойоты Супра», выглядя словно модель для фотосессии: с копной пышных волос, темно-фиолетовыми губами, в мужской куртке-бомбере, темно-фиолетовым корсете и на каблуках, которые казались плохой идеей в сочатании с педалью сцепления. У обеих Джордан Хеннесси были одинаковые колечки в носу и цветочные татуировки на руках. И почти идентичные изображения роз на шее. Однако их сложно было принять за одного и того же человека. – Ты не звонила, подруга, – сказала Джордан. – Запрыгивай. Джордан села в машину. Она слегка изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз, впрочем, не настолько, чтобы Хеннесси не смогла прочесть выражение ее лица. В нем смешалось несколько оттенков. Основным, конечно же, стал шок. Затем добавилась нотка облегчения. И легкий привкус настороженности. Вполне ожидаемо. Чего Хеннесси не ожидала увидеть, так это радости. Девушка, казалось, излучала ее задолго до того, как заметила Хеннесси. Она шла по тротуару посреди чертовой ночи с улыбкой на лице, улыбкой, которую пыталась скрыть, но та самовольно расцветала на губах. Так или иначе, но Джордан без Хеннесси отлично прижилась в Бостоне и была не просто в порядке, а в порядке настолько, что светилась от счастья, не стесняясь прохожих. Кружево для Хеннесси, счастье для Джордан. Хеннесси не знала, как реагировать, и поэтому начала болтать. Она болтала без умолку, направляя «Супру» вниз по улице, Джордан привычным движением опустила сумку на пол у ног. Болтала, выезжая на шоссе, и Джордан подняла окно, чтобы усиливающийся поток ветра перестал трепать волосы. Болтала, когда в туннелях под Бостонской гаванью к ним присоединились еще несколько мощных автомобилей. Болтала, пока Джордан разглядывала соседние машины, а затем пристегнула ремень безопасности. – За сколько их предупредили? – спросила Джордан. Она не была дурой, поэтому, едва заметив автомобили, догадалась, что будет «Игра». – За пять часов, – ответила Хеннесси. – В чате того безумного, помешанного на ноотропах банкира со «Слэка», помнишь такого? Что означает весьма высокую вероятность, что один из этих парней за рулем плотно сидит на каком-нибудь растительном препарате с подпольного завода в Южной Америке. Они вырвались из Бостона и, превышая скорость, понеслись на запад. Автопарк собрался довольно внушительный. Низкие широкие автомобили, обступившие со всех сторон, выжидающие. «Игра» была призвана развеять чувства Хеннесси. Пока этого не произошло. Но обязательно случится. Так и будет. Она не знала, чего ждала от встречи с Джордан, но точно не этого. В глубине души она всегда знала, что если позвонит, то обнаружит, что у Джордан все в порядке без нее. Знала, что, стоит ей объявиться, она увидит, как Джордан прекрасно устроилась без нее. Знала, что если бы был способ разделить их жизни, Джордан справилась бы на «отлично». Знала, что это именно Хеннесси не могла жить без Джордан. Возможно, она надеялась, что ошибается. Когда все участники собрались и двигатели взревели, Джордан спросила: – Как мы сможем провести игру? Никто не охраняет съезды. Девочки мертвы. – Ты портишь все удовольствие, когда так говоришь, поэтому я сделаю вид, что не слышала, – ответила Хеннесси. – Кроме того, я уже подумала об этом и, как говорится, должным образом спланировала. Это короткий заезд. Стартуем после третьей вспышки, а затем ровно семь миль по прямой. До финиша нет ни одного съезда. Стоит оторваться на старте, и мы будем первыми. Никаких сюрпризов. Мы отлично проведем время. – «Мы»? Мы участвуем в гонке? – Да. – Хеннесси, – начала Джордан, – вон там стоит «Ниссан GTR». Прямо за ним новенький «Порше 911». Отсюда трудно разглядеть, что дальше, видимо, машина слишком низкая, но мои феромоны намекают, что это «МакЛарен». Ты решила полюбоваться на их задние фары? Впрочем, злости в ее словах не было; Джордан не умела сердиться. Она всегда была готова к любым безумствам, в которые втягивала ее Хеннесси. Неужели это не лучше? Хеннесси задумалась. Разве не так все должно было быть? У нее и Джордан? Хеннесси ставила бы таймер на телефоне, оставаясь наяву, чтобы как можно дольше не видеть Кружева. – Нам стоит проделать это снова, – сказала Хеннесси. – Мы уже делаем. – Я говорю о нас с тобой, о Джордан Хеннесси. Поехали с нами или, может, я осчастливлю своим присутствием Бостон, а если без шуток, то давай рванем в Нью-Йорк, потому что это место смахивает на потную подмышку какой-нибудь красотки. С виду миленько, но скука смертная. – Ты спишь, Элоиза? – спросила Джордан. Вопрос прозвучал совершенно неприемлемо. Во всем. Содержание, момент, кличка. – А ты рисуешь? – парировала Хеннесси. – Не могла не заметить пятно краски у тебя на шее. Похоже на тирский пурпур. – Это была не совсем правда. Краска выглядела обычной белой, но упоминание тирского пурпура было идеальной отсылкой к Диклану Линчу. Джордан должна была возмутиться шуткой Хеннесси, но вместо этого ее губы снова сложились в ту улыбку, что играла на них, когда она шла по тротуару. Девушка коснулась пальцами шеи, чувствуя краску под ними, и нежность ее касания рассказала Хеннесси о смысле той улыбки. Засранец ей нравился. Этот чертов долбаный зануда ей нравился. Хеннесси умоляла Брайда и Ронана сделать остановку, чтобы приснить ей «Супру», зная, как обрадуется Джордан. И вот они вдвоем на полуночном шоссе, Валькирии, окруженные парой миллионов долларов мощностью в несколько тысяч лошадиных сил, а Джордан улыбается при мысле об этой тупой свинье из Вашингтона. Какая-то часть Хеннесси все еще видела перед глазами старую дверь без ручки и замочную скважину без ключа. – На старт, внимание, марш! – проговорила Хеннесси. Она помигала фарами. Один раз. Другой. Третий. Машины рванули с места. Как и предсказывала Джордан, «Супра» оказалась не настолько быстра, как их прыткие конкуренты. Плотность группы стремительно снижалась, по мере того как некоторые уходили в отрыв, а те, что оказались медленнее, оставались в хвосте. Джордан погладила приборную панель «Супры», словно сочувствуя, что машина не смогла возглавить гонку, а затем совершенно другим тоном спросила: – Ты намеренно приснила меня без воспоминаний о Джей? Проблема была в том, что силовая линия день ото дня становилась все сильнее, и временами Хеннесси казалось, что она может видеть Кружево даже с открытыми глазами. – А сейчас мы собираемся провернуть ловкий трюк, – сказала Хеннесси. Тюнингованные фары автомобиля отбрасывали кружевной свет. – Хеннесси, – Джордан попыталась вернуть ее к теме. – Я права? Тонкие нити сосновых иголок попали под дворник «Супры», образуя кружевной узор на стекле. – Я стащила у Брайда одну причудливую вещицу, – продолжала Хеннесси. – Маленькую забавную фиговину. С парой занятных побочных эффектов. Кружевные тени уличных фонарей мелькали за окном машины.