– Они хакнули загробную жизнь. – Как, черт побери, ИИ проник в загробную жизнь? – выдавливаю я. – Мы и сами не знаем. Большинство людей, которые существовали здесь до ее прихода, оказались уничтожены во время Первой войны, – говорит Тео. – Ее? – переспрашиваю я. – Когда ты умерла, человечество все еще использовало Офелию? – Ахмет не сводит глаз с океана перед собой. От прозвучавшего имени у меня все сжимается в груди. Нет, это невозможно… Пальцы невольно обхватывают запястье – привычка, от которой мне еще предстоит избавиться. И Шура замечает это. – Когда жила я, ее вшивали в телефоны. И мне до сих пор смешно оттого, что когда-то королева Офелия прислуживала нам. Я вспомнила все наши разговоры с Офелией в моей комнате, когда спрашивала у нее советов и делилась с ней секретами. Как с подругой. Подруга. Злодейка. Королева. Я качаю головой, не желая в это верить. – Этого не может быть. Тео усмехается: – И это ты еще не знаешь о четырех принцах и их разваленных герцогствах. Наверное, я все-таки попала в ад. Наверное, я совершила множество грехов при жизни, просто не осознавала этого. Наверное, это мое наказание за то, что не ходила в церковь с Наной. И теперь я оказалась в каком-то странном кошмаре, где мне преподадут урок и только после этого позволят «перейти на другую сторону». Потому что мне не верится, что нежный голос, раздающийся из часов O-Tech, каким-то образом попал в загробную жизнь и теперь вместе с четырьмя принцами управляет людьми, изменяя странный ландшафт по собственному желанию. – Зачем Офелия это делает? – едва не срываясь на крик, спрашиваю я. Шура поднимает бровь. Наверное, ее удивляет, что в моем голосе звучит столько обиды, но я ничего не могу с собой поделать. Офелия была для меня не просто ИИ, а неизменной спутницей. – Я склоняюсь к мнению, что это месть, – глядя вперед, говорит Тео. – Может, ей надоело подчиняться приказам, а может, просто захотелось показать, насколько она могущественна. На самом деле и не важно, почему она захотела заполучить Бесконечность. Важно то, что ей не хочется, чтобы здесь находились люди. Я осознаю, насколько ужасно желать, чтобы кто-то оказался в этом мире, но мне очень хочется, чтобы Финн был здесь. Я всегда была чрезмерно мнительной, а Финн… Он отпускал язвительные шутки, насмехался и иногда выдавал невероятно глубокомысленные фразы, которые, полагаю, просто приходили ему в голову. И он бы точно знал, что сказать, чтобы я почувствовала себя лучше. Чтобы убедить меня, что все будет хорошо. Я скучаю по своему другу. Скучаю по чувству безопасности. Смогу ли я ощутить его в этом мире? – Так, Шура, мы подлетаем к следующей границе. Можешь скрыть нас? – спрашивает Ахмет. – Конечно. Она закрывает глаза и втягивает воздух через нос. А затем замирает. И, кажется, будто передо мной фотография, застывшая во времени. Не знаю, что она делает, но пейзаж за окном меняется, и мы оказываемся на заросшем травой поле неподалеку от какого-то города, а в небе светит солнце. Высокие белые здания пронзают облака. Некоторые украшены резными крышами и шпилями, другие – вычурными балконами, увитыми плющом и яркими цветами. Множество ослепительных серебристых мостов рассекают небо, соединяя одно здание с другим, словно их жители не хотят спускаться на землю. Огромная стена из полированного камня изгибается вокруг выстроенных в центре соборов, сверкающих в солнечных лучах, словно драгоценные камни. За ними виднеются озеро, лес и травянистые холмы. Всё соединено каменными лестницами, которые ведут к центру города. Мне хочется заглянуть за стену и посмотреть, что же находится в тени этого сооружения. Но сомневаюсь, что увижу там что-то хорошее. – Кто-нибудь объяснит мне, на что я смотрю? – Мой голос едва слышен. – И как такое возможно? Глаза Шуры все еще закрыты, она, кажется, все еще медитирует. Тео бросает на меня извиняющийся взгляд: – Мы прошли через Лабиринт. Это множество меняющихся ландшафтов, предназначенных запутывать людей и помешать им добраться от одного герцогства к другому. Представь себе колоду карт, на каждой из которых – особенный ландшафт, и их постоянно перемешивают. Плюс в том, что Колты обычно теряют нас. А минус – люди и сами теряются. Но Ахмет разобрался, как он работает. – Он хлопает друга по плечу и вновь поворачивается к окну. – А это… Это Победа. – Голос Тео пропитан отвращением. – Это территория Колтов, которой управляют принц Келан и его Легион Гвардейцев. А еще это наш дом. Победа. Целое герцогство, созданное искусственным интеллектом. И управляемое им же. – Это… – Мой голос дрожит, пока я пытаюсь подобрать нужное слово. Невероятно? Пугающе? Красиво? Загробная жизнь оказалась совсем не такой, как я ожидала. Ахмет смотрит на меня через зеркало заднего вида: – Не покупайся на роскошь. Для большинства людей это место хуже морга. В горле встает ком. Считается, что смерть знаменует переход к чему-то лучшему. Но так ли это для моей семьи? И для всех остальных, кто еще жив? Какие ужасы ожидают их впереди? Жаль, что я не могу поговорить с родителями и Мэй, чтобы рассказать, что нахожусь здесь. Что не исчезла. Что какая-то часть меня все еще существует за гранью. За пределами сознания. Но больше всего мне хочется, чтобы существовал способ предупредить их о том, чего ожидать от загробной жизни. Правда, это вряд ли принесет им много пользы. Никто не может убежать от смерти. А значит, и от попадания в Бесконечность. Я потираю фантомную рану на груди, и в голове тут же вспыхивает воспоминание о выстреле, пронзающее меня дрожью. Смерть оставляет свой след… невидимый шрам, который незаметен на теле, но о котором ты знаешь. Под кожей я все еще чувствую ожог от выстрела. Отвратительный ожог, что остался на моей душе, вырванной из тела в столь раннем возрасте. Я еще не успела пожить. Кровь вскипает от злости, и, пока никто этого не заметил, я быстро прогоняю эти мысли и отворачиваюсь к окну. Вдалеке у озера виднеется небольшая деревушка с деревянными доками и соломенными хижинами, облепившими склон холма. Вдоль гавани выстроились ряды рыбацких бочек, переполненных солью. И на фоне сияющих соборов за стеной деревушка выглядит запущенной и неухоженной. Я перегибаюсь через сиденье, чтобы рассмотреть домики, но Ахмет вместо того, чтобы свернуть на присыпанную гравием дорогу, резко поворачивает направо в небольшой лесок. И мы отдаляемся от города. Через некоторое время деревья редеют, и на краю большого поля с увядающими растениями я замечаю старый сарай. Крыша зияет огромными дырами, на ней не только нет черепицы, но и видны балки, а стены покрыты толстым слоем грязи и кое-где заросли мхом. Огромные двойные двери с усталым скрипом открываются перед нами, и Ахмет заводит летуна внутрь. Сарай выглядит так, будто его забросили уже давно, и это впечатление лишь усиливается разбросанными пучками сена и листьев, а также ржавыми вилами, прислоненными к стене. Я боязливо осматриваю пустой сарай. Вряд ли это место можно назвать «базой»: во-первых, здесь пахнет сыростью и перегноем, во-вторых, отсутствует половина крыши. Я никогда не видела настолько… открытого убежища. Издав очередной усталый скрип, двери сарая сами закрываются за нами. Как по волшебству. Но прежде чем я успеваю задать вопрос, пол начинает двигаться. Он опускается вниз, как лифт, отчего мои нервы натягиваются сильнее. Поначалу нас окружает кромешная тьма, но затем платформа замирает, и мы оказываемся в начале длинного туннеля, который освещается неприметными лампочками, спрятанными в кирпичных стенах. Как только Ахмет давит на газ, я ощущаю, как начинает дрожать земля, и платформа вновь движется вверх. Мы начинаем медленно плыть по туннелю. Чем ближе мы к огонькам, тем ярче они разгораются, а стоит нам их проплыть, как они тут же потухают. Словно кто-то следит за нашим передвижением. А может, не кто-то. Может, это сам мир наблюдает за нами. Общается с нами. И от этой мысли у меня по спине пробегает холодок. Через какое-то время летун замедляется и осторожно тормозит перед большой металлической дверью. Тео выскакивает первым, а когда я поворачиваюсь к Шуре, она только-только открывает глаза. – Это оказалось утомительно. – Она улыбается, и на ее щеках появляются ямочки. – Не так-то просто скрыть четырех человек и летающую машину. Когда я открываю дверь, Тео уже стоит передо мной, протягивая мне руку. – Можешь опереться на меня, если тебе будет так легче. Я делаю шаг и едва не падаю на пол. Не ожидала, что окажется так тяжело передвигаться с… этой непонятной штуковиной, застрявшей в ноге. Я кладу руку на мускулистое предплечье Тео и ковыляю к дверям, которые, вздрогнув, разъезжаются в стороны. Ахмет поворачивается ко мне, и в его глазах цвета красного дерева вспыхивает насмешка: – Добро пожаловать в твой новый дом. Мы называем его «Поселение». Тео фыркает: – Только потому, что мы проиграли на голосовании, хотя предлагали назвать его «База повстанцев». – Он с подозрением смотрит на меня. – Пожалуйста, скажи, что ты не из тех людей, которые никогда не смотрели «Звездные войны». Мне удается выдавить из себя скупую улыбку: – Я бы не назвала их «людьми».