Я встаю между ним и Гилом, защищая любимого. – Я не позволю причинить ему боль, – рычу я и концентрируюсь, чтобы воспользоваться Жнецом. Но ничего не происходит. Я опускаю взгляд на запястье, но Жнеца там нет. Под бешеный стук сердца я прикасаюсь к своей обнаженной коже. В голове мечутся мысли, пока я пытаюсь понять, куда же он подевался. – Неужели ты еще не поняла? – усмехается Келан. «Он говорит про Гила», – осознаю я. Но мне приходится собрать все оставшиеся силы, чтобы посмотреть раскрытыми от замешательства глазами в лицо человека, который еще вчера говорил мне, что я в любой момент могу поменять решение. Гил смотрит на меня в ответ, зажав в руке Жнеца. Его губы изгибаются в усмешке, которую я привыкла видеть на лице Келана, а глаза темнеют, пока не становятся совершенно незнакомого оттенка. – Ты один из них? – еле слышно спрашиваю я. – Нет, – коротко отвечает он, и его лицо искажается от ненависти. – Я – Келан, герцог Победы. Глава 47 Я непонимающе трясу головой, после чего бросаю взгляд на Келана. И тут замечаю, что взгляд серебристых глаз застыл, а в глазах Гила, наоборот, сияет огонь жизни. Гил пересекает комнату, а затем протягивает принцу Жнеца. И в то же мгновение тело принца оживает, а рука тянется к браслету. Гил же, наоборот, застывает. Как марионетка. – Ты контролировал его? – спрашиваю я. – Я и был им, – поправляет Келан. – Настоящий Гил никогда не выбирался из Войны. После первого же сражения его вернули в Победу. А я отправил в Смерть, где на нем опробовали новый эксперимент. И теперь я могу перемещать свое сознание в его тело при необходимости. – Он смотрит на тело Гила. – И эта оболочка оказалась довольно полезной в шпионаже. – Ты знал о наших планах, – говорю я. – Обо всех наших планах. Я вспоминаю каждый момент, проведенный с Келаном – с Гилом, – перебираю их в памяти, чтобы понять, что происходит. Но сколько бы я ни делала это, вся правда отражается в пустом взгляде Гила. Все оказалось ложью. И у людей не было ни единого шанса. Келан впивается взглядом в мои глаза. – Это мое герцогство… и если в нем живут люди, то только потому, что я им это позволил. – Зачем? – яростно рычу я. – Ты знал о Сопротивлении. Ты мог остановить нас в любой момент. Зачем играть в переодевания? – Герцогство Победы создавалось не для того, чтобы люди проживали свои последние дни в иллюзии мира, – насмешливо говорит он. – А чтобы вы придумывали новые уловки и планы, чтобы остановить нас, а мы изучали их. – Он пожимает плечами, словно ответ очевиден. – Война и Голод создавались, чтобы сломить людей. А Победа и Смерть – чтобы проводить над ними опыты. К горлу подступает тошнота. Сколько раз мне говорили, что Колонисты не умеют творить? Что они не умеют создавать что-то новое? Лишь изучая нас, они могут быть на шаг впереди. Я качаю головой, не веря в происходящее. – Это место… Все обман. – Я со злостью смотрю на него, не обращая внимания на горячие слезы, текущие по лицу. – Сфера вообще реальна? Келан усмехается: – Конечно, нет. Вы получали лишь ту информацию, которую мы вам давали. Я перевожу взгляд от него к Гилу, чувствуя, как сердце рвется на части. – Как ты мог поступить так со всеми? Жители Поселения… – Они ничего для меня не значат, – выплевывает он. – Это был лишь эксперимент, и теперь он закончился. – Они доверяли тебе, – шиплю я. – А я доверял тебе! – кричит он. Я вижу в его глазах, как дрожат стены его сдержанности. И сквозь них, словно струйки черного дыма, просачивается предательство. Мое предательство. Я отворачиваюсь, чувствуя его боль. Чувствуя все. – У тебя был выбор, помнишь? – сузив глаза, спрашивает Келан. Я вспоминаю прошлую ночь и слова Гила. Слова Келана. Он хотел, чтобы я пощадила Колонистов? Это он подразумевал, когда говорил, что примет любой мой выбор как свой? Он моргает, на мгновение пряча свой мрачный взгляд. – Но ты все равно отправилась за Сферой. Решила полностью уничтожить мой вид. Я чувствую, как в груди все сжимается от ужаса. – Что ты собираешься делать с жителями Поселения? – слова вырываются с трудом. Он вздыхает, не сводя с меня взгляда: – Гвардейцы Легиона Победы вошли в туннели, когда ты переступила порог дворца. Поселения больше нет. Сердце превращается в пепел. И я хватаюсь за живот, словно меня сейчас стошнит. – Ты чудовище, – выдавливаю я. Но он холодно и жестоко смеется в ответ: – Среди нас много чудовищ, Нами. Может, тебе стоит еще раз взглянуть в зеркало? – Я не хотела этого! – яростно кричу я, впиваясь ногтями в ладони. – Ты с самого начала знал, что я чувствую. Я говорила тебе, чего хотела – добиться сосуществования, мира, возможности научиться этому, – даже когда ты ненавидел меня за это. – Да, говорила, – отвечает он и поднимает Жнеца. – По-твоему, это похоже на мир? Тело сотрясает дрожь. – Неужели все, что ты говорил мне, было ложью? – Я играл роль с самого начала, и у меня это отлично получилось. – Он внимательно смотрит на меня. – И это у нас общее. Я с трудом вижу его сквозь пелену слез. И мне требуются все силы, чтобы удержать себя в руках. Чтобы не расклеиться окончательно. Я поделилась с ним всем – своими секретами, страхами, мечтами. Я поцеловала его. А он поцеловал меня в ответ. Рот горит, будто его опалило пламя. Как я могла этого не заметить? Как я могла не понять правду? Гил говорил, что я плохо понимаю этот мир… Что ж, следовало прислушаться к его словам, пока была такая возможность. – С человеческими эмоциями легко играть. Вы все обладаете слабостями, – признает Келан. – Задача герцогства Победы – создать идеальные условия, в которых вам придется делать выбор, чтобы выжить. А затем изучить это. Он замолкает на мгновение, наблюдая, как меня окутывает боль с каждым его словом. Боль, которую я, по его мнению, заслуживаю. – Было время, когда мне казалось, что ты можешь оказаться другой, – продолжает он. – Твое сочувствие отличало тебя от других. Но теперь я узнал тебя лучше. – Возможно, я притворялась Колонисткой, но при этом была с тобой честна, насколько это возможно. – Ты утверждала, что заботишься о Колонистах, но делала это лишь для того, чтобы все считали тебя великодушной. А когда тебя поставили перед выбором, кому жить, а кому умереть, ты не колебалась с решением.