– Почему она не могла провести Обмен сама? – Не спросив моего разрешения, как это сделал ты? – иронично спрашиваю я, но он никак не реагирует на мой тон. – Возможно, то, что мешает ей говорить, не позволяет и начать Обмен. – Обмен – способ передачи информации, а не разговор, – хмыкнув, говорит он. – Мы обмениваемся мысленными образами, а не словами. Порой там даже нечего слушать. Я вспоминаю все свои встречи с Офелией. И как она мне отвечала. – А вдруг не у всех это происходит так. Например, я единственная, кто может притвориться Колонистом. А еще есть заклинатели, укрыватели и инженеры. Управление разумом – не точная наука. Все это время я переживала, что из-за своих способностей я отличаюсь от других, причем не в лучшую сторону. Словно во мне какой-то дефект. Но, возможно, некоторые из нас созданы, чтобы выходить за границы, а не жить в них. И я не могу подвести девушку. Жители Поселения явно дали понять, что их приоритет – уничтожить Сферу и они не станут менять свои планы ради одного человека. Возможно, я единственная в Бесконечности, кому не плевать, что с ней станет. Гил слегка склоняет голову: – Если ты пришла рассказать мне об этом, чтобы получить мое одобрение на очередную миссию, которая может поставить под удар всех, то ничего не дождешься. Я передергиваю плечами: – Я пришла не за одобрением. А попросить твоей помощи, чтобы ты скрыл меня вуалью и помог мне пробраться в помещение для слуг. Он открывает рот, чтобы возразить, но я не даю ему сказать и слова: – Поверь, я бы не пришла к тебе, не будь это так важно. Просто, увидев их лица в прошлый раз, я испугалась, что моя маска Колонистки может исчезнуть. Воспоминание о слугах в подвале вспыхивает перед глазами, отчего мне приходится сжать кулаки, чтобы не содрогнуться. Гил поднимает голову: – Чьи лица? – Когда Колонистам не требуется помощь людей, они держат их в подвале в каком-то странном полусонном состоянии, – объясняю я. – Думаю, стоит поискать ее там. – Я уже говорил тебе, что не поставлю под удар нашу миссию. – Знаю. Поэтому и прошу тебя укрыть меня, – говорю я. И, не дождавшись ответа, продолжаю: – Чтобы ты понимал, я все равно туда пойду. Вы ведь не раз говорили, что я не пленница, а моя маска позволит мне пройти во дворец через парадные двери, не вызывая подозрений. В его глазах вспыхивают огоньки: – Мне не нравится, когда мне не оставляют выбора, Нами. – Мне тоже. Но что поделать? Несколько долгих мгновений Гил смотрит на меня: – Я пойду с тобой, – наконец отвечает он. – Но при первом признаке опасности мы тут же повернем обратно. Я не стану рисковать шансами уничтожить Сферу, как бы сильно тебе ни хотелось спасти девушку. Мне приходится сдержаться, чтобы не показать своего ликования. – Но если ты не сможешь найти ее или твоя теория не оправдается… – продолжает Гил, смотря своими карими глазами прямо в мои. – Тогда ты должна забыть о ней. Мой желудок сжимается. – Я… я не смогу этого сделать. – А придется, – настойчиво говорит он. – Потому что я больше не стану помогать тебе, и ты не сможешь ходить во дворец, когда тебе вздумается, чтобы искать слуг. Ведь даже благодаря маске Колонистки ты не сможешь смешаться с толпой. Ты заинтересовала герцога Победы. А значит, тебя узнают везде, где ты появишься. Я опускаю глаза, злясь из-за того, что он прав. Злясь, что он поставил меня перед таким же выбором, как и я его. – Ну что, по рукам? – спрашивает он. Я киваю. – Мне этого недостаточно, – замечает он. – Я хочу, чтобы ты пообещала, что перестанешь ее искать. С моих губ срывается стон разочарования. – Хорошо. Я обещаю! Доволен? – Доволен, – отвечает он, выглядя при этом чересчур радостным. А затем вооружается несколькими ножами – один прячет в сапог, а два засовывает за пояс, – и мы направляемся к Северному туннелю, обходя Укрывателей стороной. По сравнению с тем, как мы неслись по острову в Лабиринте, марш-бросок по Весеннему району кажется неторопливой прогулкой, но мы все равно не разговариваем. И от этого напряжение между нами только растет, словно воздушный шар, который может лопнуть в любой момент. Мы так и не обсудили его вчерашнее признание. Думаю, он бы с радостью забрал свои слова назад. Может, ему и не хочется, чтобы я рисковала, но при этом он согласился мне помочь. И думаю, это что-то да значит. Когда мы добираемся до дворца, небо цвета индиго начинает бледнеть. Утро не за горами, но тишина, царящая на рассвете, нам на руку. Вход для слуг находится в торце здания без крыльца и ступеней. Несмотря на вуаль, мы низко пригибаемся, шагая к нему. В сторону Зимней Крепости, на север, над нами пролетает пара Гвардейцев Легиона, но Гил не обращает на них никакого внимания. Я тоже стараюсь на них не реагировать, хотя голову тут же заполняют мысли о Мартине. Осознает ли он происходящее или его разум спит? Мы проскальзываем в дверь, прислушиваясь к каждому шороху. Человек с соломенно-желтыми волосами ставит цветы в вазу у одного из столов. Мы молча проходим мимо него, невидимые для его пустого взгляда. Я веду Гила в подвал и включаю лампы. Свет заливает помещение, но Гил так и не издает ожидаемого мной вздоха удивления. Потому что комната совершенно пуста. Я недоуменно моргаю: – Не понимаю. Здесь находилось не меньше сотни человек. Гил продолжает молчать, но обхватывает рукой один из ножей. Я вижу сомнения в его взгляде, отчего в голове начинают метаться мысли. – Я их видела. Они стояли тут в несколько рядов и… – Я замолкаю на мгновение. – Может, она на кухне. Увернувшись от руки Гила, когда он попытался остановить меня, я взбегаю по лестнице. А затем быстро прохожу по коридору, заглядывая в каждое помещение в поисках девушки. Где-то на полпути к главным залам дворца отхожу от Гила настолько, что он даже зовет меня по имени. Видимо, опасения выпустить меня из-под вуали оказываются сильнее страха раскрыть наше присутствие. Я поворачиваюсь и вижу, как он озабоченно хмурит лоб. Гил не понимает, зачем мне это… почему я не могу просто забыть о девушке. Но для меня ее спасение – единственное, что имеет смысл. Единственное, что кажется правильным поступком. Я начинаю подниматься по следующей лестнице, но Гил вдруг обхватывает меня руками и опускает на пол рядом с собой. Я пытаюсь ударить его локтем в лицо, словно мы вновь оказались на тренировке, но он с легкостью уворачивается. – Отпусти меня, – шиплю я, извиваясь в его объятиях, пока он тащит меня на кухню. Когда он наконец выпускает меня из рук, я замечаю, что его лицо раскраснелось, а взгляд стал строгим. Но при этом Гил все еще пытается сохранить хоть какое-то подобие спокойствия под вуалью. – Я должна найти ее, – выдыхаю я и вновь качаю головой. Ни за что не брошу эту девушку здесь. Она должна знать, что кто-то пытается ей помочь. Что я пытаюсь ей помочь. Я должна защитить ее, и кто знает, вдруг кто-то так же станет бороться за Мэй. Должна услышать. И вдруг я слышу гул в голове. Сначала это напоминает какую-то вибрацию. А затем сквозь нее пробиваются шипящие голоса. «Слушай», – этот шепот кажется громче крика. И я подчиняюсь. «Нн… ди… сс», – требуют они. Я распахиваю глаза и смотрю на Гила: – Ты слышишь это? Он хмурится: – О чем ты?