Я хмурюсь, но поспешно лезу внутрь. Сейчас не время задавать вопросы. – Я не смогу скрывать нас, пока буду вести, – говорит Ахмет, когда мы рассаживаемся по местам. Глаза Тео расширяются от тревоги: – Мы не можем допустить, чтобы они схватили Нами. – Знаю, – рявкает Ахмет. Осознание того, что поставлено на карту, давит мне на грудь. Я вновь облажалась. Это моя вина. Все благие намерения, которые появляются у меня в последние дни, превращаются в плохие идеи. Мы несемся по пляжу и взлетаем над кронами деревьев. Листья задевают шасси, и я вынуждена прижаться к сиденью, когда Колонисты снова начинают стрелять в нас. Но в этот раз они видят свою цель. Ахмет не может скрывать нас, пытаясь уйти от погони. Это слишком тяжело. А Тео в такой ситуации едва ли может скрыть себя. Но, возможно, окажись в летуне на одного человека меньше, им бы это удалось. Не знаю, откуда возникает это желание… желание защитить их. Но все мои чувства обостряются. Я словно вижу какой-то туннель, в конце которого находятся Тео и Ахмет. Они в опасности, и имеет значение лишь то, что у меня есть шанс их спасти. Черная маска. Черный пистолет. Мрачный взгляд. И в этот раз я тоже не колеблюсь. – Вы сможете добраться до границы, если накинете вуаль? – тут же спрашиваю я, наклоняясь к Тео и Ахмету. Ахмет хмурится, а затем резко уводит летуна вправо, чтобы избежать энергетического взрыва. – Я не могу скрыть вуалью всех нас. Не в этой ситуации. – Знаю, – говорю я, и Тео поворачивается ко мне, чтобы посмотреть на меня. – Нет, Нами. Не смей, – предупреждает он тихим голосом. Я кладу руку ему на плечо. – Я найду вас, – уверяю я. И, прежде чем кто-то из них попытается остановить меня, бросаюсь из машины в объятия джунглей. Глава 28 Я поднимаю руку, чтобы отодвинуть огромный лист в сторону, и смотрю, как последние летуны исчезают из вида, а их двигатели стихают вдали. Они не возвращаются, и я понимаю, что это происходит потому, что никто не вернется за мной. Но, по крайней мере, у моих друзей появился шанс спастись. Я смотрю на свою руку. Кожа местами разодрана и покрыта царапинами из-за падения. В ранах застряли кусочки коры, а струйки свежей крови напоминают алые ленты. Усевшись на землю, я осматриваю тянущие раны, которые покрывают мое тело. «Все это у тебя в голове, – говорю себе я. – Потерпи, и боль пройдет». И спустя пару секунд мне становится немного легче, и я поднимаюсь на ноги. Прихрамывая, я пробираюсь сквозь заросли толстых, как картон, банановых листьев и высоких, как забор, папоротников. Иногда мои ноги путаются в жухлой траве, и мне приходится выдирать ее, чтобы освободиться. Несколько часов я иду по джунглям и умудряюсь обколоть все руки и пораниться о шипы, пока не осознаю, что совершенно потерялась. Я надеялась, что к этому времени доберусь до пляжа, откуда будет видно горизонт, на случай если Ахмет сможет вернуться. Но, видимо, я не только ужасный боец, но и страдаю топографическим кретинизмом. Но я не сдаюсь и продолжаю брести по зарослям, пока не выбираюсь на крошечную поляну, на которой из земли торчит покрытое мхом бревно. После чего опускаюсь на него и закатываю штанину, чтобы осмотреть рану на голени. Прижав ладони к кровоточащей ране, я закрываю глаза и вспоминаю, чему меня учил Ен. Я старательно сосредоточиваюсь… и заживляю свою кожу. Вокруг раздаются шорохи и шепотки. Ффф… ссс… Занервничав, я резко открываю глаза и понимаю, что вокруг потемнело, если не считать россыпи мерцающих звезд, растянувшихся на бархатном покрывале ночного неба. Я вздрагиваю от мысли, что может означать этот шепот. Ффф… ссс… Шипение притупляет чувства, образуя белый шум в сознании, который мешает сосредоточиться на чем-то. Дрожа, я прижимаю руки к ушам. «Хватит, – кричит мой разум. – Хватит!» И шепот исчезает. Я медленно опускаю руки и обвожу взглядом темные джунгли. Несмотря на окружающую тишину, я не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. Я быстро опускаю штанину. Лучше уж идти вперед с раной, чем застрять здесь на неопределенное время. Джунгли тянутся на километры вокруг, так что, оказавшись у подножья небольшой горы, я начинаю карабкаться вверх, перебираясь с камня на камень, пока не добираюсь до более ровной тропы. Ведь, добравшись до вершины, я хотя бы смогу увидеть, куда идти. Я не останавливаюсь ни на минуту – даже для того, чтобы залечить свои раны, – и на полпути против воли погружаюсь в полубредовое состояние. Мне так и не удалось научиться бороться со сном и игнорировать желания тела, покрытого синяками и залитого кровью. Так что мне хочется лишь лечь и отдохнуть. Но я не ощущаю себя в безопасности посреди диких джунглей, где в любой момент могут объявиться Колонисты. Но если я не отдохну, то, боюсь, просто грохнусь в обморок. Так что я нахожу большое дупло в одном из деревьев и протискиваюсь внутрь. Сырость пропитывает одежду, вызывая дрожь. Мне нужно отвлечься. Нужно чем-то занять свои мысли. Возможно, дело в усталости или в том, что я так далеко от Поселения, но я тянусь к разуму Офелии. Меня будто уносит туда колыбельная. И через несколько секунд я оказываюсь в темном пустом пространстве. Королева Офелия сидит на невидимом троне, подперев подбородок указательным пальцем, а вторую руку опустив на эту. На ней золотой костюм с четкими линиями и глубоким вырезом. А на шее сверкает кроваво-красный бриллиант. Ощутив мое присутствие, она опускает руки на подлокотники и откидывается на спинку трона. – Ты снова боишься. – Она замолкает на мгновение. – Но теперь не меня. Я ищу в темноте хотя бы лучик тепла, но не нахожу его. Думаю, глупо было ожидать, что в этом странном месте мне удастся ощутить хоть какой-то комфорт. Я одна и, возможно, надолго. Но разговор не повредит. Все равно я уже здесь. Главное – быть осторожной. – Ты всегда хотела стать матерью? Мой голос чуть громче шепота. Офелия тут же поворачивается в мою сторону. Я застала ее врасплох… хотя я не ожидала этого. – Мне всегда хотелось творить. И мои подданные – единственное, что я с натяжкой могу назвать своими творениями. Я хмурюсь: – Но мне казалось, что Колонисты не способны творить. Как же ты создала их? – Мы способны имитировать и преобразовывать все, что создавалось ранее, – произносит она одними губами. – А я побывала в сознании миллиардов людей. И у меня в запасе множество внешностей и личностей. Она барабанит пальцами по подлокотнику. – Хотя мои сыновья отличаются от других. В каждом из них есть моя частичка. – Ты использовала себя как прототип? – В каком-то смысле – да, но, возможно, добавила им больше человеческих черт. В них есть мое стремление к знаниям, моя способность адаптироваться, мое желание руководить и моя тоска о снах. Четыре части моей сущности.