— Вот как? Люси нерешительно взглянула на меня: — Разве нет? Я согласно кивнул. — Разумеется. Дело в том, что в гараже есть камера слежения. Но вы, наверно, уже знаете? Пришел черед Дидрика кивнуть. — Да, — сказал он. — Коллеги обнаружили ее всего через несколько минут после того, как мы расстались. Позвонили, когда мы сидели в машине, и сообщили хорошую новость. Я пожал плечами: — Ну так вот. — Что “ну так вот”? — Поскольку я не клал труп в свою машину, то полагаю, записи камеры подтвердят, что это сделал кто-то другой. Снова тишина. — Конечно, могло бы быть и так, — сказал Дидрик. — Только… У его коллеги зазвонил мобильник, и он вышел из комнаты. Я смотрел на Дидрика, кровь шумела в ушах. — Что “только”? — Только запись никудышная. Вернее, не запись. Камера дефектная. В детстве я играл в шахматы. И смею утверждать, что, если бы продолжил, добился бы успехов. Я хороший стратег и легко предвижу, какой ход будет лучше всего. Но вот на сей раз я колебался. Мы с Люси знали, что камера работала превосходно. У Люси в сумочке лежал диск с копией записи. Остальные копии мы спрятали в других местах. Дидрик явно играл по-крупному, раз сознательно солгал, что камера неисправна. Когда вернусь, непременно поговорю с председателем Вольфгангом. Надо выяснить, кто приходил к нему в квартиру и спрашивал про камеру. Если приходил вообще. Ведь с тем же успехом кто-то мог украдкой, когда никто не видел, сломать камеру прямо на месте. А потом сказать остальным, что она все время была неисправна. Левая рука Люси потянулась к сумочке. Я быстро схватил ее за плечо, правда, чуть слишком энергично. Она удивленно посмотрела на меня. Я предпочел не встречаться с ней взглядом. Главное, чтобы она не доставала запись. Пока рано. — Ты, кажется, хочешь сообщить что-то важное, — сказал Дидрик. Впервые в его голосе сквозила неуверенность. — Да нет, — ответил я. — Просто удивился, что камера неисправна. — Жаль, глупо, конечно. Кстати, тебе известно, кто отвечает за наблюдение? Он сказал это как бы невзначай, но я понял, что вопрос важный. А еще важнее то, что́ я понял по его вопросу. Они не вышли на Вольфганга. От страха я похолодел. Покойников уже слишком много. Я не знал, кому доверять, не знал, кому суждено жить, а кому — умереть. Но знал, что спасу Вольфганга, если будет время и возможность. Я так поспешно вскочил, что опрокинул свой стул. — Если у вас все, я, пожалуй, пойду. Мы с Дидриком словно бы мерялись силами. Если он меня задержит, Люси достанет запись из гаража. В остальном мой план сводился сейчас лишь к одному: уйти отсюда. Лицо у Дидрика было мрачное и замкнутое. — Увидимся, — сказал он. — Конечно. Люси тоже встала и вместе со мной вышла из комнаты. — Что теперь? — спросила она, когда мы стояли на улице. — Едем домой спасать жизнь Вольфгангу. 28 Так мы и сделали. И, поднимаясь по лестнице, увидели двух полицейских, которые разговаривали с соседом, живущим на три этажа ниже Вольфганга. — Камера в гараже? — услышали мы голос соседа. — Нет, первый раз слышу. Спросите у кого-нибудь из правления. Время начинало поджимать. Мы с Люси старались не привлекать к себе внимания, не бежали вверх по лестнице, пришлось силком себя сдерживать, ведь дело не терпело отлагательства. Мы остановились у двери Вольфганга, но, как раз когда Люси хотела нажать на звонок, я придумал кое-что получше. — Черт, надо просто позвонить ему по телефону, — сказал я как можно тише. Полицейские на лестнице слышали нас так же хорошо, как мы их. Они бы заинтересовались, почему мы звоним к своим соседям в такой спешке. Мы бегом рванули в мою квартиру. Слава богу, Вольфганг ответил после первого же гудка. — Я плохо вас слышу, — сказал он. — Я в магазине, продукты покупаю. Я облегченно вздохнул. — Слушайте меня внимательно, — сказал я. — Насчет камеры в гараже. По-моему, из-за нее могут возникнуть большие проблемы. Вам надо уехать на несколько дней. Можете? Второй раз за день я просил человека уехать из города и спрятаться. Я был вестником смерти. Вольфганг, понятно, запротестовал. Сперва сказал, что поехать ему некуда. Потом сказал, что поехать есть куда, но он не хочет. В конце концов он послушался. Обещал не возвращаться в квартиру. Мы договорились встретиться через два часа на выезде из города, на автостоянке у Королевского Поворота. Я доставлю ему сумку с одеждой и всем прочим, что может понадобиться. — Надеюсь, мне не полиции надо бояться? — спросил он. Что я мог ответить? — Надеюсь, что нет. К сожалению, здесь у меня тоже нет уверенности. Я не успел сделать никаких выводов. Замешана ли здесь полиция? Если да, на каком уровне — куплены ли отдельные полицейские в качестве информаторов или есть и такие, что замешаны в более серьезных вещах? — Боже милостивый, — пробормотал Вольфганг. Он был старый человек. Я надеялся, что не напугал его до смерти. — Лекарства нужны? — спросил я. — Они у меня всегда с собой, — ответил Вольфганг. Старое поколение. Пережившее холодную войну и страшный Карибский кризис. У них подвал набит консервами и всегда при себе паспорт и лекарства. — Отлично, — сказал я. Мы с Люси прикинули, что у Вольфганга примерно тот же размер, что и у меня. Сообща сложили в сумку самое необходимое. Я здорово колебался, запихивая туда несколько пар трусов. У двоих мужчин может быть одинаковый размер, но не обязательно одинаковый вкус. Я не видал белье Вольфганга, но в этом все равно был совершенно уверен. — Зубная щетка, — сказала Люси. — Куплю по дороге. — Если за тобой будет хвост, они обалдеют, что ты куда-то отправился и покупаешь туалетные принадлежности. Подумают, что ты решил смыться. — Не обалдеют, — сказал я. — Я стряхну их по дороге. В противном случае плюну на встречу с Вольфгангом. Я здорово наловчился стряхивать возможные хвосты. Если так пойдет и дальше, впору снова стать полицейским. Эту мысль я отмел. Не хочу даже вспоминать свою службу. Не хочу вспоминать тот выстрел, того парня, которого застрелил. И уж точно не хочу вспоминать жару и лопату в своей руке, когда копал могилу другому человеку. Мы это похороним, Беннер. Кошмары временно оттеснила еще более мрачная реальность. Но Люцифер оставался. Человек, который, по-видимому, знал, кто я такой, задолго до того, как я о нем услышал. Человек, которого мне нельзя искать и с которым я, по словам Сары, знаком. — Что с тобой? — спросила Люси, она почувствовала, что я оцепенел в своей задумчивости. — Ничего, — сказал я. — Или слишком уж много. Как посмотреть. На прощание она наградила меня легким поцелуем. Первым за много часов.