Пайн посмотрела на свои руки. – Я… не знаю, способна ли на это, Кэрол. – Ну, если ты позволишь, я считаю, что ты должна. Как сказал агент Доббс, ты только что сожгла свой последний козырь. И ты не можешь покинуть Бюро – так или иначе. Тебе было суждено стать агентом ФБР. – Но это не твоя проблема, – сказала Пайн, вставая из-за письменного стола. – Я твоя помощница. И намерена тебе помогать. Так и будет. Пайн улыбнулась. – Ты очень добра, – сказала она, и ее взгляд стал задумчивым. – Ну, в таком случае, нам нужно сложить вещи в дорогу. – В дорогу? – Удивилась Блюм. – Назад во времени, Кэрол. Назад во времени. Глава 4 – Я не забыла, что мы собирались вернуться назад во времени, – сказала Блюм, – но у меня такое ощущение, будто мы действительно шагнули в прошлое. Пайн вела взятый напрокат внедорожник, Блюм сидела рядом, на пассажирском месте. Они прилетели в Атланту, затем немногим больше двух часов ехали на юг, в округ Самтер, точнее, в Андерсонвилль, штат Джорджия, с населением в 250 человек. И сейчас проезжали по потускневшей главной улице маленького городка. – Когда-то, в семидесятые, мэр и его соратники решили превратить Андерсонвилль в туристический город, вернув ему вид времен Гражданской войны. Мы на Черч-стрит, которая тогда была центральной улицей. Железнодорожные пути пересекали ее под прямым углом, по ним доставляли пленных в тюрьму Андерсонвилля – последнее путешествие для многих. – Тюрьма находится где-то рядом? – спросила Блюм. Пайн остановила машину и указала вдоль улицы. – Видишь следы ног, нарисованные на асфальте? Они символизируют последнюю четверть мили, которую заключенные проходили до тюрьмы. Вероятно, самая длинная прогулка в их жизни. Блюм содрогнулась. – Как ужасно. – Город выделил участок площадью в семь акров, носивший название Ферма Пионеров, – продолжала Пайн. – У них имелась кузница, тюрьма, коптильня и завод по переработке сахарного тростника, среди других аттракционов. Вот указатель, сообщающий: «Добро пожаловать в Андерсонвилль, городок времен Гражданской войны». Блюм прочитала и кивнула. – А еще парк жилых автофургонов и ресторан, – добавила она. – В год городок посещают около восьмидесяти тысяч человек, так что план мэра оправдался, – сказала Пайн. – Скоро здесь состоится одно из главных событий года. – И что же это будет? – Инсценировки сражений Гражданской войны. Реконструкции, так их называют. Потом будет парад с марширующим оркестром, которой пройдет по главной улице. Солдаты, одетые в синее и серое. Будут играть другие оркестры, танцы под музыку кантри, хороводы, много еды и выпивки. Шумное веселье. На празднике продают форму, ружья, флаги, сабли, лоскутные одеяла и тому подобное. И заплатить нужно всего четыре доллара. – Откуда ты все это знаешь? – Написано вон на том плакате. Они обменялись быстрыми улыбками. – Значит, туристы приезжают сюда именно за этим? – спросила Блюм. – Нет, еще, чтобы взглянуть на знаменитую тюрьму конфедератов, которая здесь находилась, – ответила Пайн. – Посетить тюрьму? Это немного странно. – Ну, эта тюрьма пользовалась самой печальной славой во времена Гражданской войны. Здесь умерло около тринадцати тысяч пленных Союза [7]. Также имеется Национальный исторический музей и огромное военное кладбище. Я читала, что тут находится что-то вроде центра пленных Гражданской войны. Начальника тюрьмы Генри Вирца повесили как военного преступника. – Пайн указала на высокий обелиск в центре улицы. – Это Монумент Вирца. – Подожди минутку, преступник удостоился памятника? – Его возвели «Объединенные дочери Конфедерации». Полагаю, они считали, что с Вирцем обошлись слишком жестоко, и он стал козлом отпущения. – Пайн немного помолчала. – Тор знает, что Вирца казнили. Он рассказал мне во время нашей первой встречи, когда я сообщила ему, что родилась возле Андерсонвилля. – Значит, он был здесь? – уточнила Блюм. – Да, когда пропала моя сестра, – сказала Пайн. – Он совершал убийства в Мейконе, Атланте, Колумбусе и Олбани. Вот почему мне пришло в голову, что он мог иметь отношение к исчезновению Мерси. А знал о Вирце потому, что читал обо мне перед тем, как я посетила его в первый раз. Возможно, именно тогда он многое про меня выяснил. – Когда мы летели сюда в самолете, ты говорила, что после гипнотерапии он видится тебе в качестве похитителя твоей сестры? Пайн кивнула. – Но тут возникает проблема курицы и яйца. Я знала о существовании Тора до того, как прошла гипнотерапию. Вот почему это могло быть самореализовавшееся пророчество, когда я решила, что именно он похитил мою сестру. На самом деле, он указал на такую возможность во время нашей последней встречи. Но я и сама об этом думала. Блюм содрогнулась. – Я даже представить не могу, что оказалась бы в одном здании с таким существом, не говоря уже о том, чтобы с ним разговаривать. – Он определенно обладает способностью забираться под кожу, – ответила Пайн. – Ловко переворачивает твои слова. Кажется нормальным, даже последовательным, хотя продолжает оставаться чудовищем. – Жуткое дело. – Блюм вздохнула. Пайн подумала об огромном мужчине, который так жестоко и страшно отнимал жизни у невинных людей. – На самом деле, это сильное преуменьшение, – сказала Пайн. – Так чем живет этот город? – спросила Блюм. – Неужели только туризмом? – Нет. В шестидесятых открылась шахта и нефтеперегонный завод. Каждую неделю товарные поезда вывозили отсюда тысячи тонн бокситов. – Бокситов? – Здесь их нашли в белой глине. Компания «Малкоа» занимается разработкой шахты. Прежде они производили алюминий. Теперь используют руду для изготовления шлифовальных материалов и для гидравлических разрывов пласта, чтобы добраться до нефти и залежей газа. Сейчас благодаря этим разрывам бокситы стали выгодным бизнесом. – Она указала на фасад здания, мимо которого они проезжали. – Музей Гражданской войны «У мальчика-барабанщика». У них хранится форма, флаги, ружья и другие артефакты. – Приятно видеть, что Гражданская война все еще остается для некоторых источником дохода, – сказала Блюм. – Там, где я выросла, нам о ней так подробно не рассказывали. – Ну, на Юге это как вторая Библия, – сказала Пайн. – А где именно ты жила? – спросила Блюм. – Я покажу. * * * Дорога, ведущая к ее старому дому, осталась прежней, по большей части, грунтовой, извилистой и пустой, с множеством выбоин. Блюм огляделась по сторонам. За последнюю милю они не видели ни одного дома. – А как вы с Мерси развлекались? – спросила она. – Не думаю, что вам часто устраивали детские праздники. – И у нашей мамы не было машины. Отец ездил на единственной нашей машине на работу на шахту. Поэтому мы ходили пешком. А когда стали старше, на велосипедах. Большую часть времени мы играли во дворе. На выходных мама возила нас в Америкус, где мы покупали продукты на неделю и другие мелочи. Школьный автобус забирал нас прямо здесь, – сказала Пайн, указывая на место перед старым расползшимся дубом. – Мерси исчезла, когда мы учились в первом классе. У Пайн перехватило в горле, она закашлялась, сбросила скорость, сняла темные очки и смахнула слезы. – Как давно ты отсюда уехала? – осторожно спросила Блюм. Пайн ответила не сразу, постепенно пришла в себя и снова надела очки. – Мы переехали довольно скоро после похищения Мерси. С тех пор я здесь не бывала. – Ни разу? Пайн покачала головой. – У меня не было причин возвращаться, Кэрол.