– Вы знали моих родителей. Вы не могли бы назвать имена хотя бы некоторых их друзей в Андерсонвилле? Лайнберри откинулся на спинку кресла. – Могу я спросить, почему вы хотите это знать? – Вы считаете, что мой отец не имел никакого отношения к тому, что случилось с моей сестрой. – Верно. – Но кто-то же ее забрал. Я хочу знать кто. Челюсть Лайнберри отвисла. – Вы… думаете, это сделал кто-то из тех, кто был знаком с вашей семьей? – Лайнберри не сумел скрыть удивления. – Я всегда считал, что виновен кто-то чужой. – Да, похищения, которые совершают чужаки, случаются, но гораздо чаще это делает тот, кто знаком с семьей. – Не могу поверить. Ведь наш городок совсем маленький. – Иногда так бывает: вы считаете, что знаете кого-то, а оказывается, что это совсем не так, – заметила Блюм. – Вы хотите сказать, что у каждого из нас есть темная сторона? – спросил Лайнберри. – И у некоторых людей она оказывается темнее, чем у других, – добавила Блюм. Теперь Лайнберри смотрел на них с некоторой тревогой. – Ну, я был их другом, что сразу делает меня подозреваемым. Пайн покачала головой. – Я не утверждаю, что любой может быть подозреваемым, – сказала она. – Это всего лишь одна из возможных линий расследования. Даже если преступление совершил чужак, кто-то мог находиться рядом с домом или моими родителями в ту ночь и вспомнит того, кто наблюдал за нами, или всплывет информация, которая окажется полезной. – А вы говорили с вашей матерью? Она определенно что-то должна знать. – Нет, я с ней не говорила. И едва ли мне представится такая возможность. – Не могли бы вы объяснить почему? – Скажем так: это ее выбор, а не мой. Лайнберри покачал головой. – Ладно, дело ваше, – сказал он. – Я больше не стану задавать вопросы. – Благодарю, я очень это ценю. – Итак, друзья. Кажется, мне нечего добавить. – Нам нужно все, что вы сможете вспомнить, и только. А дальше я сама. – Оставьте мне номер вашего телефона, и я с вами свяжусь, – обещал Лайнберри. – Спасибо вам, – сказала Пайн. Они уже уходили, когда Лайнберри их остановил. – А что, если правда окажется такой ужасной, что лучше ее не знать? – Не представляю, чтобы так могло быть. В любом случае я должна довести дело до конца. – Не завидую вам. – Если честно, я и сама себе не завидую. Глава 16 На следующее утро Пайн вышла из душа и остановилась перед зеркалом в ванной комнате, чтобы высушить волосы. На ее дельтовидных мышцах были татуировки Близнецов и Меркурия. А на обоих предплечьях написаны слова: «Без пощады» [15]. Татуировки на предплечьях имели для нее двойной смысл, без особой эзотерики. В ее жизни не было Мерси, потому что сестру отняли. И по сравнению с тем, что случилось с Мерси, ее существование было подобно дуновению ветерка. Поэтому она не могла давать себе послаблений ни при каких условиях. Педаль газа в пол, пленных не брать и не жаловаться, если кто-то надрал тебе задницу. И никакой пощады для меня. Татуировки на дельтовидных мышцах также имели вполне очевидный смысл: Близнецы, бог близнецов. И планета Меркурий, из Зодиакального созвездия Близнецов. Пайн положила обе руки на раковину и посмотрела на свое отражение. Да, наверное, я ношу это на рукаве. И на плечах, наверное, я настолько очевидна. Но мне плевать, что думают люди. Она прикоснулась к подвеске с изображением святого Христофора, которую носила на шее, подарок матери. Последний, как потом оказалось. Несколько раз Пайн собиралась ее выбросить, но что-то ей мешало. Может быть, настанет день, когда амулет принесет мне удачу. Может быть, приведет меня к ней. Пайн, не торопясь, оделась и подумала о том, что ей удалось узнать с тех пор, как она сюда приехала. Не слишком много. Чужак, попавший к ним в спальню из дома, пожалуй, самое большое достижение, но только если ее догадка верна. И сможет ли она когда-нибудь получить абсолютно надежный ответ на этот вопрос? Пайн выглянула из окна на улицу. Она смутно помнила, что родители водили ее и сестру на городское кладбище, где белые могильные указатели уходили в бесконечность. Тогда ей казалось, что мертвые люди повсюду, и это пугало их с Мерси. Она закрыла глаза и прислонилась спиной к стене, прекрасно понимая, что Мерси не может быть жива. В лучшем случае, в самом лучшем, она могла надеяться, что сможет найти ниточку, которая приведет ее к могиле сестры. Но теперь там только кости, как на местном тюремном кладбище, ее сестра-близнец стала скелетом. Я заберу кости. Я отыщу ее останки. Я просто хочу знать… что произошло. Маленькая, такая знакомая рука в ее ладони, лицо, подобное собственному отражению в зеркале, смотрящее на нее. В этом было утешение и умиротворение. Она думала, что так будет всегда. Но Мерси пробыла в ее жизни всего шесть лет. И с тех пор Пайн всегда была одна. Она больше никогда не испытывала утешения и умиротворения. Такая связь, вероятно, возможна только раз в жизни. Может быть, именно по этой причине мне так трудно вступить с кем-то в близкие отношения. Когда она заканчивала одеваться, звякнул ее сотовый телефон – Джексон Лайнберри прислал ей сообщение. Он написал, что вспомнил только двоих друзей ее семьи, которые по-прежнему живут в городе. Майрон и Бритта Прингл. Им было заметно за пятьдесят – почти ровесники родителей Пайн. Она не помнила их имен, но надеялась, что после визита к ним у нее появятся новые воспоминания. Они встретились с Блюм внизу, на застекленной террасе. За кофе и рогаликами Пайн рассказала о сообщении от Лайнберри. – А ты не помнишь этих Принглов? – спросила Блюм. Пайн покачала головой. – По крайней мере, сейчас. – Она помолчала и добавила с горечью: – Складывается впечатление, что я почти ничего не помню, верно? На самом деле это смешно. Блюм поставила чашку и положила ладонь на руку Пайн. – Ты ведь понимаешь, какую травму пережила здесь в возрасте шести лет? – сказала она. – Господи, удивительно, что ты вообще в состоянии функционировать, агент Пайн. Ты должна прекратить так строго себя судить. Пайн не смотрела на Блюм. Что-то сжало ее внутри и не отпускало. – Не могу, Кэрол. Я не заслужила того, чтобы было легко. – А когда тебе легко что-то давалось? Сомневаюсь, что ты родилась в рубашке. Ты чудом выжила, когда была ребенком. Отец покончил с собой в день твоего рождения. Ты не знаешь, где твоя мать. И потеряла сестру-близнеца. К тому же едва ли один из четырех специальных агентов в Бюро женщина. Проклятье, ты сумела устоять, когда шансы на успех были минимальны. И вовсе не благодаря слепой удаче. Ты работала изо всех сил. – Удачно прошла встреча с Джеком? – спросила Грэм, подошедшая к ним с тарелками с яйцами, кукурузной кашей, бисквитами и беконом. Она поставила их перед Пайн и Блюм. Сегодня она надела темные брюки и белую блузку, разноцветная косынка стягивала волосы. Безупречный макияж и внимательные глаза. «Быть может, слишком внимательные», – подумала Пайн. – Хорошая первая встреча, – сказала Пайн, когда Блюм с любопытством посмотрела на кашу. Пайн заметила ее взгляд. – Это здешняя каша, Кэрол. Нечто вроде обычной, но очень много соли и масла. – Ну, как скажешь, – ответила Блюм, сосредоточившись на беконе и яйцах.