А я уже шагал навстречу ухмыляющемуся Дугласу, нетерпеливо прыгающему в центре ринга. Между нами моментально возник рефери и дал отмашку: — Бокс. Я вскинул руки вверх, прилепил правую перчатку к челюсти. Закрыл локтями корпус и чуть сдвинулся вбок, заходя под левую руку Дугласа. Громила шагнул следом и выбросил стремительный, резкий, как удар хлыста джеб. В последний момент я успел уклониться, убрать голову с траектории атаки и отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию. Джеймс двинулся следом. Я поднырнул под быстрый, но видный свинг, и влепил джеб в черное лицо. Но Дуглас его даже не прочувствовал. Он прыгнул вперед, выбрасывая левый боковой. Я пригнулся, обхватил живот Бастера перчатками и прилип к нему. Зал негодующе зашумел. — Брэк, — проорал Джонс, разнимая нас. Пришлось отпускать Дугласа. Как только прозвучала команда «бокс» я отскочил влево и назад, не давая Джеймсу выйти на ударную дистанцию. Бастер уже не улыбался. Он резко скакнул ко мне, пытаясь зацепить двойным джебом. Первый удар был легкой «обманкой», а второй — настоящим. Здоровенная черная ручища влетела в мое лицо с огромной скоростью, я даже среагировать не успел. Удар потряс от макушки до кончиков пальцев ног, в мозгу разорвался оранжевый всполох, сознание на мгновение помутилось. Я ошеломленно качнул головой, сделал шаг назад, инстинктивно закрыл лицо перчатками и уперся в канаты. Дуглас налетел коршуном, почуявшим добычу. На меня обрушилась буря ударов. Принял на защиту прямой правый, от левого бокового закрылся предплечьем, чудом увернулся от просвистевшего в сантиметре апперкота, отклонившись назад. Каждое попадание по перчаткам и блокам, отзывалось во всем теле, меня качало как лодку во время шторма. Попытался отшагнуть вправо, чтобы выбраться из ловушки, но Дуглас перерезал дорогу, продолжая вколачивать серии ударов по голове и корпусу. Заклинчевать его я не мог, боялся раскрыться и пропустить. Пришлось откидываться назад. Внезапно канаты под спиной разошлись, и я вывалился за пределы ринга. Слава богу, он не находился на возвышении, и я особо ничего себе не повредил. Хлопнулся на пол по-борцовки: скрутив спину, поджав подбородок к груди. — Да. Дай ему Джеймс, — заорал мулат, вскидывая руки. — Убей этого урода. — Продолжай в том же духе, Дуглас, — а это уже негр из толпы болельщиков подключился. — Я на тебя двадцать баксов поставил. — Миха, держись! — проорал Саня. Я медленно встал. — Продолжаем бой, — голос Джонса перекрыл возбужденный гомон зала. — Боец, вернитесь на ринг. Хмурый Олег предупредительно раздвинул канаты, и я залез обратно. Десантник успел тихо сказать в спину: — Если что, я готов выбросить полотенце и остановить бой. — Нэ вждумай, — прошепелявил я сквозь капу. Ко мне подскочил рефери: — Ты в порядке? Я молча кивнул. — Отлично, тогда продолжаем, — Питер отстранился и махнул рукой. — Бокс. Дуглас опять налетел на меня. Сблокировав локтем левый по печени, я быстро прыгнул вперед и крепко обнял негра обеими перчатками. Бастер дернулся, пытаясь освободиться. Не получилось, я вцепился в него, как любящая супруга, провожающая мужа на войну. Рефери с трудом отодрал меня от громилы, отступил назад и опять скомандовал: — Бокс. Дуглас снова попер вперед. Я, раскачивая корпус, нырнул под правый боковой. Резко кинул джеб, сближаясь, и опять прилип к противнику, схватившись перчатками за спину. Мы вновь оказались у канатов. Джеймс попытался использовать известную уловку в клинчах, выматывающую соперника — навалиться всем телом. Но я ему такой возможности не дал. Вовремя пригнул голову и надавил лбом на подбородок, помешав лечь на меня своей громадной толстой тушей. — Брэк, — нас опять развели. Теперь Дуглас не ждал от меня никаких сюрпризов и опять пошел вперед, бесхитростно выставляя левую, чтобы нащупать цель. Я моментально воспользовался брешью в защите, прыгнул навстречу, резко наклонив корпус вперед и пробив правый оверхэнд. Глухой звук удара перчатки об челюсть Дугласа прозвучал победным барабанным боем.Голова Джеймса дернулась, но гигант даже не был потрясен. Он что-то невнятно зарычал и ответил комбинацией: левый прямой-правый апперкот-крюк. Джеб я сблокировал перчаткой, апперкот отразил сведенными предплечьями, а вот крюк прошел. На рефлексах сумел его смягчить, сдвинувшись вправо и чуть пригнувшись. Но прилетело все равно неслабо. В голове зазвенело. Меня повело в сторону и вниз. Я быстро опустился на колено, и сразу же упал на спину, защищаясь от подскочившего и уже занесшего перчатку Дугласа. — Стоп, — Джонс оттолкнул громилу в сторону, склонился надо мною и начал отчет: — Раз. Я приподнялся на локтях. Перед глазами все плыло, лицо рефери двоилось. — Два. Сделал попытку привстать на подгибающихся ногах. Получилось плохо, опять повело вниз, коснулся перчаткой настила и сделал глубокий вздох, собираясь с силами. В глазах немного прояснилось. — Четыре, — продолжал считать рефери. «Три», я, похоже, пропустил. — Пять. Медленно поднялся. Ноги больше не подводили, стоял достаточно уверенно, хотя в голове ещё шумело. — Шесть, — пробубнил Питер. Я поднял перчатки, показывая готовность продолжать бой. — Все нормально? Ты можешь драться? — переспросил судья, хватая за руки. Кивнул. — Отлично, — Джонс развернулся и дал отмашку: — Бокс. Дуглас, довольно улыбаясь, поднял перчатки и неторопливо пошел ко мне. Гулкий звон гонга проплыл над залом, спасая меня от нокаута. Первый раунд закончился. — Миша, надо заканчивать бой. Пусть тебе объявят поражение, черт с ним, — Олег ожесточенно обмахивал меня полотенцем, — Этот здоровенный негрила тебя уложит. Он слишком быстрый и опытный. И бьет как кувалдой. — Поживем-увидим, — проскрипел я, вдыхая свежий воздух. — Посмотрим ещё кто кого. — Миха не придуривайся, — влез в разговор, стоявший за рингом Саня. — Эта горилла реально слишком мощная. Может тебя инвалидом сделать. — Действительно, Михаил Дмитриевич, может, хватит? — поддержала его Анна с другой стороны. — Самое ценное у вас — мозги. Мне бы не хотелось, чтобы они пострадали. — Давай, ты на следующий раунд не выйдешь? — быстро добавил Квятковский. — Пусть засчитают поражение, похрен. Главное — здоровье. — Давай без давай, — злобно оскалился я. — Не дождутся. Не вздумай выбрасывать полотенце. Все будет в порядке, я продолжу бой. Разговор закончен, возражения не принимаются. — Ладно, — пожал плечами Олег. Снова призывно зазвенел гонг, подавая сигнал к продолжению боя, и мрачный десантник сунул мне капу в рот. Конечно, можно было прекратить этот фарс и отказаться от боя. Но меня останавливали два соображения. Во-первых, радостные рожи черного деда, Дугласа и американских боксеров даже в воображении вызывали рвотные позывы и ощущение поражения. Не хочу, чтобы они с торжеством рассказывали о нашем бойце, испугавшемся громадного негра и сдавшемся. Я никогда не был ярым фанатом СССР, хотя признавал, что страна была неоднозначная, хорошего и плохого хватало. Но позволить американцам бравировать победой над «нашими» не мог. Было в душе какое-то чувство, отвергающее сдачу, воспринимающее отказ от боя как позор. Второе соображение — авторитет у подчиненных. Если сдамся, никто слова не скажет. Даже поддержат. Но мой имидж лидера команды — человека, всегда побеждающего и находящего выход в самых безнадежных ситуациях, будет подпорчен. Раз ввязался, должен выглядеть достойно в любом случае. Лучше всего победить. Но если не получится, проиграть в конкурентном бое, тоже не самый плохой вариант. А вот намек на трусость гораздо хуже. Разумом они будут понимать, что я поступил рационально, не стал подвергать себя риску нокаута. Но в сознании все равно возникнут нехорошие мыслишки о глупости и трусости. Поэтому, раз начал, надо идти до конца. Тем более, план у меня есть, и шанс на победу имеется… — Бокс, — прорычал Питер и отступил, освобождая нам дорогу. Дуглас неожиданно не кинулся вперед как обычно. Бросил джеб, другой, сделал короткий шажок навстречу. Удары я блокировал перчатками, резко скакнул к противнику, пробил правый и опять заключил Бастера в свои объятья. — Брек. Нас снова развели. Дуглас начал танцевать вокруг меня, выкидывая комбинации. Левый прямой, мощный правый, вскользь зацепивший по челюсти, левый крюк, от которого я спасся нырком и короткий, ощутимо сотрясший меня апперкот на сближении. В голове гудело, я зацепился руками за спину Джеймса, не давая ему разорвать клинч. — Надеешься на быстрый нокаут? — злобно прошептал на ухо Дуглас. — Не надейся. Я буду мучить тебя до самого конца. Ты ответишь за все, белый ублюдок. Из-за капы его голос звучал глухо и невнятно, но я все понял. — Пошмотрим, шерный убудок, — прохрипел в ответ, изо всех сил держа вырывающегося громилу. — Брэк, — судья втиснулся между нами и разорвал клинч. — Бокс. До конца раунда я пропустил парочку джебов, прямой правый и несколько боковых по корпусу. В ответ я смог зацепить его прямым по челюсти, разбить нос джебом и смачно приложиться в живот, но мои удары черному гиганту были как слону дробина. Он даже не пошатнулся. Дуглас пробивал быстрые комбинации, резко, но явно не со всей силы — чтобы причинить боль, но не нокаутировать. А в клинче старался дергаться и лечь на меня всем весом, выматывая физически. И такая тактика приносила плоды. Выброс адреналина заглушал боль, но она все равно чувствовалась во всем теле, во время резких движений, а мышцы ощутили первые тревожные признаки подступающей усталости. Звон гонга, возвещающий о конце второго раунда, был для меня настоящим спасением. — Миша, подумай все-таки, может хватит с тебя? — продолжал бурчать Олег, махая полотенцем. — Силы не равны, это же любому видно. Я бы тоже проиграл у этого монстра. Слишком мощный и резкий, зараза, хоть и жирный. — Действительно, Михаил Дмитриевич, — поддержала десантника Анна. — Плевать на результат. Вы нужны нам целым и здоровым. Насупленный и грустный Саня молчал. Он понимал, я уже принял решение, и буду идти до конца. — Так, — я выставил перчатку, прекращая уговоры. — Ни слова больше. Я уже всё сказал. Не вздумай выбрасывать полотенце. Я дерусь, пока кто-то из нас не ляжет или не закончится бой. Все, точка. Потом можете меня поругать, если захотите, но не сейчас. Зазвенел гонг. И я снова вышел к центру ринга. Дуглас продолжал осыпать меня сериями ударов. Джебы летели как пули, заставляя мою голову сотрясаться. Правые прямые пару раз ощутимо задели челюсть. Я по-прежнему спасался в клинчах, уйдя в глухую защиту и работая редкими контрударами от обороны. Но долго продержаться не получилось. В столкновении напоролся на подставленную башку Бастера, и рассек бровь. Заливающая глаз кровь заставила на секунду потерять концентрацию и на вдохе пропустить правый прямой в солнечное сплетение. Адская боль, волной распространившаяся по телу, заставила меня опуститься на колени. Выплюнутая капа упала на настил. Я хватал ртом воздух, не в силах вздохнуть. Карминовая струйка текла по лицу, оставляя жирный след, и красными горошинами капала на настил, расплываясь бесформенными кляксами. Торжествующий Бастер танцевал в стороне победный дикарский танец. Уже не скрывающий ухмылки судья, начал отсчет. — Семь, — заявил он, когда мне наконец удалось вздохнуть, подобрать капу и начать вставать. При счете «восемь» я уже был на ногах. — Ты будешь продолжать бой? — осведомился Джонс. — Да, — ответил я, вытер кровь перчаткой и вставил капу. В голове пульсировала одна мысль: «Пора заканчивать. Иначе меня изобьют до инвалидности». — Отлично, — кивнул рефери. Повернулся к подступившему ко мне Дугласу, отодвинул его назад и махнул рукой: — Бокс. Джеймс опять пробил легкий джеб, гарцуя вокруг меня и ухмыляясь. Он никуда не торопился. Зато торопился я. Начало атаки расслабившийся Дуглас проморгал. На поскоке я пробил двоечку. Джеб четко лег в челюсть негра, заставив его отшатнуться, но прямой правый был заблокирован перчаткой. Я, продолжая движение, влетел в объятья негра, будто невзначай зарядив лбом по скуле противника. Дуглас начал вырываться. И тут я исполнил задуманное. Моя рука взлетела вверх, предплечье резко надавило на горло ошарашенного противника, отодвигая его назад, на дистанцию короткого прямого правой. Который я и пробил, точно в маячащий впереди подбородок. Дугласа пошатнуло, руки обессилено опустились. И я в полной мере использовал этот момент. Рванулся вперед, скручивая корпус, «заряжая» удар, и развернулся как пружина, пробивая левый боковой на скачке в беззащитную челюсть. Перчатка с глухим стуком врезалась в голову противника. Все крики разом смолкли. В наступившей тишине Дуглас закатил глаза и подрубленным деревом рухнул набок. Глаз заливало кровью, каждый шаг отдавался болью, но я не обращал на это внимания, охваченный упоением победы. И зал наконец взорвался воплями негодования и торжества.