— Понимаю. Приор осмотрел своих гостей и нашел несколько деталей, составивших общую картину произошедшей трагедии столь ярко, как будто он был знаком с ними несколько лет. От него не укрылось и то, что некоторые элементы гардероба были намеренно выставлены напоказ, отводя взгляд от гораздо более важных деталей. — Какая семья ее преследует? — Убежденный в правильности своих выводов, спросил старший клирик. Аэрин испуганно вскинула голову, разом подтвердив его опасения. — Миллениум, — неохотно ответил Торе, который не мог промолчать или, тем более, соврать. Брат Поллий понимающе вздохнул. — Они не осмелятся пойти против Ликов. Вы правильно поступили, уважаемый Торе. Никто не обеспечит вдове более надежного покровительства, чем Купол. Входите, и найдите утешение в милости Ликов. — Воистину, — отозвался Торе. Приор выделил им две комнатушки на втором этаже пристройки и озаботился накормить визитеров, не смотря на миновавшие часы вечерней трапезы. Устроив их, Поллий пересекся взглядом Торе. — Не откажите в просьбе о посещении храма. — Ключи всегда при мне. Идемте, брат. Клирики вышли под открытое небо и направились к старинному костелу, украшавшему эту часть Латероля. Бросая мимолетные взгляды на младшего по сану, приор заметил напряжение, сковывавшее немного резкие движения Торе. Его бесстрастное лицо наводило на размышления о соответствующем Лике, должно быть, полюбившемся ему паче иных. И тем более от внимания не укрылась внутренняя боль, которая не могла быть вызвана лишь одним сопровождением вдовы. Что могли увидеть эти покрасневшие от пыли глаза, отражающие пламенеющий закат, если в них угадывалась израненная душа, стремящаяся найти покой? Все время, пока Торе стоял пред алтарем, Поллий задумчиво перебирал четки и размышлял над акцентом собрата. Был ли он в прошлом одним из тех солдат, что сейчас разрушали размеренную жизнь города, но в конечно счете избравшим иной путь? — В ваш храм поступают пожертвования от Миллениум? — Тихо спросил Торе, закончив молиться, как думал Поллий. — Как и от Ромской Курии. Его Высокопреосвященство кардинал Клемео родился неподалеку от этого храма и здесь начинал свою службу. Мы независимы от кровожадных семей. Торе в молчании склонил голову, но от приора не скрылся выдох облегчения. — Слава Ликам. Они покинули резные своды и оказались во власти незаметно подкравшейся ночи. — Желаю вам хорошо выспаться. — Благодарю вас, приор, я нашел утешение в ваших словах. Говоря это, Торе не знал, как изменится обстановка в ближайшие часы. Укладываясь на узкую кровать, он и не думал, что его сон будет прерван барабанным стуком в дверь прихода. С большим трудом воспринимая происходящее не как кошмар, а как неприглядную явь, архиагент поспешно натянул на себя одежду и тихо постучал в дверь Аэрин. — Кто там? — Донесся испуганный голос девушки. — Твой друг. Собери чемодан, а я уточню причину шума. Спускаясь вниз, клирик уже слышал неразборчивое илинийское бормотание. Свет свечи касался взволнованного мужчины в мятом камзоле и всклоченными волосами, оставляя его ноги в густой тени. Мелькающие в отчаянной жестикуляции руки, отбрасывающие на стены причудливые тени, дополняли картину неожиданного визита. — Что случилось? — Уточнил Торе у послушника. — Синьор говорит, к нему ворвались эспаонцы. — Интересно, — мгновенно взбодрился клирик, — где они сейчас? — Обратился он к господину. — На постоялом дворе! Они уже перевернули там все! — Запричитал темпераментный гость. — Это в квартале отсюда, — пояснил послушник. — Что им нужно? — Они кого-то ищут! Падре, скажите, что нам делать?! — Вы уже послали за приором? — Да, брат. — Хорошо, мне пора идти. Не тратя более времени на разговоры, Торе вернулся к Аэрин и, захватив скудные пожитки, выбежал с ней на улицу. — Сюда! — Решительно сказал он, направив девушку в сторону амбара. Спотыкаясь о невидимые ступени и радуясь плотным облакам, скрывшим луны, он вывел ее в подворье и огляделся. Именно здесь он заприметил поленницу, когда вел коня к привязи. — Спрячься! — Велел он ей и убежал во тьму. Прижавшись к колючим поленьям, скрывающим ее от случайного взгляда человека с факелом или фонарем, ничего не понимающая Аэрин вслушивалась в бешеный стук сердца и свое прерывистое дыхание. Неужели это из-за нее? Неужели кто-то продолжает ее преследовать? Раздался шорох и знакомый голос позвал: — Аэрин. Выходи. Девушка осторожно выглянула и всмотрелась в очертания Торе. — А где конь? — Его нет, — последовал ответ через короткую паузу. — Идем так. — Куда? — Дрожа от озноба, уточнила дава, хотя на самом деле, она целиком и полностью доверяла ему свою жизнь. — Я видел карету за ближайшем домом. Он указал рукой на угадываемые в ночи очертания крыши с печными трубами. — Ты уверен? — Другого варианта нет. Девушка не стала больше спорить и позволила увести себя во мрак, вздрагивая при каждом звуке. Ее силуэт мгновенно растворился в темноте, и почти сразу от стены основного здания прихода отделилась ожидавшая этого момента фигура. Ее очертания могли принадлежать лишь брату Поллию, поспешно занявшему позицию у поленницы. Сложно представить, что именно он делал под покровом ночи, но он вырос, плечи и все тело существенно сузились, а конечности стали тоньше, приобретая хрупкую изящность. Связавшись из безлунной черноты, отросшие волосы покрылись мрачной вуалью и девушка, внешне неотличимая от Аэрин осмотрела свои тонкие пальцы. Неподалеку послышался глухой перестук копыт и к поленнице приблизился Торе. — Аэрин? Все в порядке? К облегчению клирика, девушка взяла себя в руки и перестала паниковать, цепляясь за его рукава. — Если они знают, куда мы идем… — То они ждут нас на севере. Свернем на западную дорогу. Клирик подхватил легкое тело, посадив даву в женское седло, и вывел коня с подворья. Избегая дорог, контролируемых солдатами Протектората, он прокладывал путь между домами, ориентируясь больше по силуэтам крыш, чем по иным ориентирам. Держа в уме общее направление, Торе плутал по пригороду, пока, наконец, не нашел поворот на проселок. Оставив позади себя Аэрин, клирик подобрался к обочине и осмотрелся. Дорога была пуста. — Есть шанс… — Пробормотал он и повернулся. — Выступаем. Не говоря ни слова, Аэрин тронулась и объехав Торе, пустила коня вскачь, оставив позади себя недоумевающего клирика. Растерявшийся архиагент вышел на середину дороги и смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Прошло пара минут, прежде чем он направился следом за ней, гадая о причинах ее бегства. * * * Стараясь игнорировать явственный запах крови, часто перекладывая ношу из одной руки в другую, тяжело дышащая Маргарита пришла к неожиданному для себя выводу: имея перед собой четко поставленную цель, не оставляющей выбора, на глупые размышления и мучительные страхи не остается времени. Не важно, будь это выполняемый перед страной и обществом долг или самый низменный из возможных порывов души — если не следовать той цели, чье достижение сохраняет жизнь, то тебя ждет закономерное безлуние. Пусть ей выпала несчастливая карта. Увы, время от времени с ней это происходит. Значит, надо стиснуть зубы и во чтобы то ни стало дождаться новой партии. Она опустила ношу на пол и отдышалась, на сколько это позволял сделать стоячий подвальный воздух. В этой игре кроме нее был еще один игрок, чья жизнь зависела от неуловимой фортуны и ее действий. Антонио не мог добраться до нее точно так же, как и она до него. Кто знает, может быть его лагерь в двух лигах отсюда? Хотя, что это меняет? Без согласованности действий побег лишь одного гарантирует жуткую и мучительную смерть другому. Случайно вдохнув запах сырого мяса, она фыркнула и поволокла его дальше. Вот заметный поворот и та самая решетка. — Это я, госпожа, — сказала она во тьму.