Командир передал костюм Кристине, взял карабин в руки, проверил движение затвора и добавил шепотом, обращаясь к Николаю: – И не вздумай в ущерб заданию счеты сводить. Ты сделал выбор, диггер. Ты выбрал. Меня, Читу, Кристину. Ты уже не сам по себе, а как тот крысиный король. Каждое твое движение скажется и на нас. Твоя злость еще придет и будет проверять тебя на прочность раз за разом. От этого никуда не деться. Да и не надо. Эта злость и есть твоя шестеренка, но у тебя всегда есть возможность выбрать, в какую сторону ее крутить. Понимаешь? Тот кивнул, принял карабин. – Спасибо, Дед. Знаешь, карабин, может, и не полезнее учебника, но для метро польза не в вещах, а в людях измеряется. Я рад, что с нами именно ты. Якорь на несколько секунд напрягся, словно его ткнули в старую, но так и не зарубцевавшуюся рану, затем расслабился, будто боль отступила. – Все, хорош языком молоть, выходим. Глава 6. Проект «Прометей» – Все хорошо, я могу идти. – Кристина натянуто улыбнулась, оперлась на руку Деда, поднялась. – Ну-ка! – Якорь поддержал девушку, затем медленно убрал руки. Она сделала несколько шагов, прихрамывая, боясь наступить на подвернутую ногу. – Бежать не сможешь, – прокомментировал Дед. – Привал. – Нет, мы не успеем, – заспорила Кристина, демонстративно сделала несколько уверенных шагов с упором на больную ногу, но тут же охнула и покачнулась, еле удержавшись за стеллаж с книгами. – Мы уже не успели. – Якорь поднял с пола перевернутый пластиковый стул, чуть ли не силой усадил на него девушку. – Здоровые за ними не угнались, а с такой лодыжкой – и подавно. – Что же делать? – Кристина закусила губу от боли, когда Дед принялся ощупывать лодыжку. – Оставьте меня. Здесь, кажется, безопасно. Без меня пойдете быстрее. Книжный магазин и впрямь внушал спокойствие. Небольшое помещение не просматривалось целиком из-за стеллажей с книгами, но обойти его за пару минут не составило бы труда. Один вход, отделенный от улицы, кроме двери, еще и опускающейся решеткой. Последняя изрядно проржавела, но отряд, проникнув в магазин, сумел опустить ее за собой. В отличие от магазинчиков по соседству, единой стеклянной витрины у книжного не было. Только пара высоких оконных проемов без стекол по сторонам от входной двери. Изнутри оконные проемы были заделаны металлическими листами, оклеенными газетами. Стеллажи, сдвинутые со всего магазина ко входу, плотно примыкая друг к другу, образовывали хитрый лабиринт, выводящий в основное помещение. – Кажется, здесь пытались выжить после Катастрофы, – задумчиво произнес командир, оглядывая помещение. – Незадолго до нее все средства массовой информации принялись обучать население действиям в чрезвычайных ситуациях. На курсы с работы отправляли. Знали вышестоящие, к чему все идет, точнее, сами к этому нас и вели. Якорь замолчал, углубившись в болезненные воспоминания. – Защита от радиации? – спросил Николай, кивая на окна. После истории Деда про парнишку с учебником физики он чувствовал себя некомфортно. – Да. – Тот по-стариковски пожевал губами, будто желая что-то высказать канувшим в Лету, а может, успевшим скрыться в день Катастрофы за гермоворотами и до сих пор живущим в метрополитене «вышестоящим». – Есть три вида радиоактивных излучений. От альфа-частиц защищает бумага, с бета-излучением справляется металл. Самое опасное – гамма. Против него только свинец поможет. – Я останусь, – нетерпеливо вернулась к волнующей ее теме девушка, – мутантов поблизости мы не видели. Спасете Олега и заберете меня на обратном пути. – Ишь ты, – восхитился Волков, – ушлая какая! Ага, мы быстро заберем твоего ученого – и в Альянс. Еще и проект прихватим – документы, образцы, что там у него есть? Ничего не забыл? – Если в институте есть бункер, Власов с наскоку его не возьмет, – предположил Штык, мельком взглянув на Кристину, – и мы ударим ему в спину. – Еще один оптимист на мою седую голову. Зеленые планировали операцию, раз уж им известно про институт и про то, что этот ботаник нашей Кристинке голову вскружил. Значит, и про бункер знают. Разведка у них – что надо. Крис, много народу у Олега в подчинении? – Не знаю, он четверых упоминал. Может, и больше. Мы должны попытаться. Если Олег окажется у них, тогда… – Девушка запнулась, не в силах придумать, что же может быть страшнее его пленения. – Начнется война, – подсказал Дед. – Веганцы используют биологическое оружие, Альянс не захочет уступать. Уверен, и у них есть свои сюрпризы. Так или иначе, война затронет всех. – Время тратим, идите! – Мы тебя не оставим. Отдохнем и пойдем дальше. – Я буду обузой. – Кристина умоляюще оглядела диггеров. – Если вы справитесь, заберете меня, если же нет, мне уже будет все равно. – Мне не все равно, – перебил Якорь. – Полчаса отдыхаем – и в путь. Проверьте магазин, раз тут пытались выжить, возможно, есть чем поживиться. Я пока лодыжку подлатаю. Штык, аптечка у тебя в рюкзаке? Достань-ка нам эластичный бинт и обезболивающее. Леонид и Николай, оставив Деда возиться со вспухшей лодыжкой девушки, направились вглубь магазина по лабиринту из стеллажей. Из-за наглухо заколоченных окон в помещении царила темнота. Освещая путь фонариками, они медленно продвигались вперед, настороженно прислушиваясь к происходящему за стеллажами. За спиной, на улице, монотонно барабанил по асфальту косой ливень, не прекращавшийся с самого утра. Чуть слышно постанывала девушка, когда пальцы командира ощупывали ее лодыжку. Немного громче звучало успокаивающее бормотание Якова. – Чита, блин, хорош книжки разглядывать. – Штык пихнул друга в бок. Стеллажи, из которых был составлен лабиринт, были освобождены от книг для облегчения передвижения, а после вновь заполнены, но уже впопыхах. Не для выставки товара на продажу, а для создания очередного препятствия радиации, отчего томики лежали на стеллажах кое-как. Леонид, вместо того, чтобы освещать путь, все больше ощупывал лучом фонарика книжные переплеты, разглядывая названия. Не смея покидать лабиринт, стены которого служили хоть какой-то преградой от возможного нападения сбоку, диггеры пытались осветить помещение, тонувшее в темноте.. Лучи фонариков синхронно замерли, наткнувшись на человеческое тело. Труп, облаченный в серую химзу, лежал лицом вверх. Из-под химзы виднелись черные, высохшие кисти рук со скрюченными пальцами. Лицо – словно вырезанная из пластика маска. Кожа местами прогнила, кое-где, в основном около рта, облезла, обнажив желтые зубы, резко выделяющиеся в свете фонариков. Труп лежал в позе спящего человека – руки сложены на груди, ноги вытянуты, под головой полупустой рюкзак. Слева от тела, в пределах вытянутой руки, лежал автомат. Справа – опустевшая спиртовка, толстая тетрадь в кожаном переплете, перевязанная тонкой кожаной тесьмой, и несколько карандашей. – Диггер, – прошептал Николай, сбросив с себя оцепенение, – свеженький. Относительно. Рюкзак бы проверить. Леонид покосился на друга – тот явно не собирался сам проверять. Вздохнув, Чита приблизился к мертвому телу. Взялся за голову покойника, бережно сдвинул ее, освобождая рюкзак. – Давай! – Штык протянул руку. Леонид поднял спиртовку, сунул ее в открытый боковой карман рюкзака. Николай подобрал автомат мертвого диггера, закинул его и рюкзак за спину. – Продолжаем осмотр. Кроме мертвого тела, ничего примечательного в магазине не оказалось. Ни других тел, ни припасов. Если хозяева магазина и готовились держать оборону после Катастрофы, то впоследствии явно отказались от этой идеи, покинув укрытие при первой же удобной возможности. На обратном пути к лабиринту Чита, задержавшись возле трупа, подобрал тетрадь в кожаном переплете. Когда они вернулись, Дед уже закончил оказывать первую помощь. Кристина сидела, высоко задрав вытянутую ногу, положив ее на ближайший стеллаж. Голеностопный сустав был туго перетянут эластичным бинтом. – Жить будет, – сообщил Якорь, – потянула связки. Больно, конечно, но не смертельно. А с тугой повязкой еще и бегом с нами пробежится. Дольше будет заживать, но выбирать не приходится. – Мы диггера нашли, – ответил Штык, – мертвого. Он с нами поделился. Николай продемонстрировал рюкзак и автомат, следя за реакцией Деда – вдруг у диггеров есть какой-нибудь порядок на такой случай? – Давай, – вздохнул тот, – ему уже ни к чему, а нам все на пользу. Что с ним случилось? – Непонятно, вроде бы, во сне умер. Внешних повреждений нет. Химза целая. – У него был перелом ноги, – перебил Леонид, внимательно изучавший тетрадь, найденную рядом с телом, – его бригада столкнулась с мутантами, он прикрывал отход, но, сломав ногу, не смог дойти до Политехнической и спрятался здесь. – Диггер с Северной Конфедерации? – удивился Якорь. – Ты чего читаешь? – заинтересовался Николай. – Э, да это его дневник! – Это не просто дневник. – Чита сунулся в тетрадь, бегло просматривая страницу за страницей. – Он написал его уже здесь, со сломанной ногой, зная, что ему не дойти до станции. Слушайте. «Приветствую тебя, мой друг. Возможно, мы знакомы, возможно, нет. Если ты, как и я, родом с Конфедерации, то должен знать меня как сталкера Браги из бригады Косого». Дед, а кто такой сталкер? – То же, что и диггер, – отмахнулся Якорь. – Читай. «Если же мы незнакомы, позволь представиться – я Браги, довольно скромный сталкер с Политехнической. По совместительству – бог красноречия. Тебе, наверное, интересно, как я оказался здесь? Моя бригада наткнулась на летающего гада. Хабару у нас было изрядно, руки заняты. Вот я и прикрывал отступление. Все шло хорошо, пока меня не придавило тушей убитой твари. Здоровенная такая махина, кило под двести. Выжить я выжил, но товарищей не догнал. Судя по всему, у меня перелом. Я не знаю, доберусь ли до дома, и вернется ли за мной Косой. Конечно, вернется, но вот найдет ли? Да и доживу ли я до его прихода – тоже вопрос. Судя по всему, у меня синдром длительного сдавливания. Не знаю, может ли это меня убить, но чувствую я себя паршиво». – Судя по почерку, парень и впрямь загибался на глазах, – прокомментировал Штык написанное размашистым, неаккуратным почерком. «Сидеть сложа руки для меня – тяжелейшая из мук. Причем, по большому счету, плевать, найдет ли меня Косой или Косая. Смерть – ничто в сравнении с одиночеством. Я никогда не переносил одиночества – этой тягучей скуки, которая завладевает мной в отсутствие других людей. Косой не зря прозвал меня Браги – он говорил, что это имя древнего бога мудрости и красноречия. Не знаю насчет мудрости, но вот потрещать я и впрямь люблю. А все потому, что мне есть что рассказать. Я родом из потомственной семьи метростроевцев. Мой дед строил метро с самого начала, еще до войны сорок первого года, достраивал после войны, да так и закончил свою жизнь в метро. Умер от сердечного приступа на работе. Батя продолжил его путь, достраивая новые ветки и станции. Наверное, и я стал бы метростроевцем, если бы не день, когда небо рухнуло наземь. Мне нравится эта фраза. Батя ее часто произносил. День, когда небо рухнуло наземь. Звучит так, будто это из какой-нибудь древней легенды. Давным-давно, когда люди спускались в метро, только чтобы добраться из точки А в точку Б, например из дома до какого-нибудь парка или магазина, когда в воздухе не была разлита смертельная доза радиации, а двухсоткилограммовые птицы не пытались утащить вас в гнездо, человек был счастлив и жил в свое удовольствие. Но только до тех пор, пока не разучился ценить окружающие его блага и не стал настолько жадным до комфорта, что уже не желал разделить его с другими, отказываясь считаться с их интересами. Тогда в отместку за людскую жадность и эгоизм настал день, когда небо рухнуло наземь, погребя под собой все то, что мы имели». Леонид замолчал, восстанавливая дыхание, оглядел товарищей. Кристина слушала, раскрыв рот. Казалось, она даже забыла про боль в ноге. Николай с нетерпением заглядывал в тетрадь через плечо друга, недовольный паузой. – Красиво излагает Браги, – признал Дед, возясь с найденным автоматом, раскладывая на промасленной ветоши детали разобранного «калаша». – Заслужил погремуху. «Мой друг, нашедший эту тетрадь, я надеюсь, что раз уж ты пришел за хабаром в книжный магазин, то ты из тех, кто может оценить интересную историю, – продолжил Чита, довольный реакцией слушателей. – Знай – то, что ты прочтешь, не просто записки свихнувшегося от боли и одиночества сталкера. Мои истории не вызовут у тебя доверия и покажутся в лучшем случае байками, но помни, друг, что это рассказы, передающиеся из поколения в поколение в семье людей, прокладывавших метро собственными руками. А это значит, что как минимум половина из них – правда. Я не могу повлиять на твое отношение к рассказу, я лишь хочу, чтобы эти истории продолжали жить после меня. Прошу тебя, кто бы ты ни был, не дай им кануть в небытие. Сохрани эту тетрадь и расскажи однажды у дежурного костра байку о подземном городе между Московской и Звездной, из-за которого туннель между станциями очень длинный, да еще и идет то вверх, то вниз. Или про ветку Д-7, один из входов на которую, как рассказывал дед, находится за замурованным панно с изображением Сталина. Расскажи и вспомни добрым словом сталкера Браги, когда слушатели угостят тебя в благодарность за развлечение стаканчиком горячительного. Я же для начала поведаю тебе о замерзших трупах ленинградцев, которые во время блокады сбрасывали в недостроенные шахты метро, чтобы избежать эпидемии, так как печи для сжигания трупов работали на износ…» Леонид читал взахлеб. – Занятно травит, – подытожил Якорь, глядя на часы. – Чита, не вздумай потерять тетрадочку. Надо бы показать знающим людям. Кажется мне, среди баек есть здесь и описания объектов, кое-какие из них я бы лично проверил. Крис, ты как? – Выздоровела, – бодро ответила девушка и нетерпеливо поднялась. – Умница, тогда выдвигаемся.