* * * Сколько длилось забвение, он не знал. Несколько минут, а может, целую вечность? Но парню показалось, что он слышит в ушах биение собственного сердца. «Вроде не умер?» – подумал Михей, барахтаясь в вязкой темноте. Сначала он ничего не чувствовал, но потом заныла голова и закололо в правом боку. Все тело пронзила острая боль, которая встряхнула и заставила открыть глаза. Облезлые стены, ветхая мебель, разбитое стекло окна. Они все так же лежали в квартире, где пытались укрыться от страшной аномалии Чернышевска. Только за окном посерело – словно неожиданно надвинулись сумерки. Вот вроде бы еще несколько минут назад над поселком висел день, а сейчас – серо, уныло. И тихо, будто в склепе. Слева на Мишку навалилось что-то теплое. Парень повернул голову и увидел Тайку. Девушка лежала без движения. Михей осторожно положил ладонь на ее шею. Слава богу, живая, дышит. Рядом застонал Эстет. – Мишка! Живой! – А ты уж меня хоронить собрался? Хрен тебе, не дождешься, – улыбнулся тот. – Да ну тебя. Таська как? – Нормально. В отрубе просто. Сейчас очухается, – парень провел ладонью по лицу девушки, слегка тряхнул за плечо. – Вставай, красавица. Проснись. – Мы так долго в отключке провалялись или это опять поселок чудит? – вслух начал размышлять Леха, глядя за окно. – Похоже, он. Не врали селяне. Черт нас дернул сюда соваться. Знал бы – крюка дали бы километров в десять. Лучше бы горами-лесами пробираться, чем вот так. – Ты цел вообще? – Да вроде бы все на месте, – улыбнулся Михей. Та боль, от которой он очнулся, отходила на задний план. Пошевелилась Таська, открыла глаза. Парень убрал ладонь с ее щеки и улыбнулся. – Добрый вечер! Пора вставать. Таська, оглушенная неведомой силой, отходила несколько минут. Наконец она смогла встать и посмотрела в окно. Недоумение отразилось на ее лице. – Уже вечер? – спросила она. – Похоже, да, – кивнул Михей. – Со временем беда какая-то. Не могли же мы так долго без сознания проваляться. – Разве так может быть? – А помнишь, чего деревенские говорили? Тут все может быть, – ответил Мишка. – Ты как, идти сможешь? Валить надо отсюда поскорее. – Смогу, – быстро ответила Тайка. – Пойдемте, чего ждать. Осторожно выбрались на пустынную улицу. Михея не покидало ощущение, что поселок стал еще древнее, словно за несколько минут состарился на несколько десятилетий. Погода не изменилась – все те же тучи сплошной пеленой над головами, и ни конца ни края им нет. Но теперь не было даже намека на солнце. Ни размытого пятна в тучах, ничего. Ни ветра, ни шорохов. Даже их шаги казались практически бесшумными. И небо было каким-то неподвижным, словно мертвым. Замерли тучи – не бежали, не торопились никуда, не меняли формы. Точно весь мир вокруг поставили на паузу. Голодная тишина точно сожрала все звуки, проглотила шорохи и скрипы. И оттого в этом беззвучном и молчаливом мире было по-особенному жутко. – Что опять за фигня? – напрягся Эстет. – Это я оглох или чего? – Я тоже, Леха, – сказал Михей. – Это Чернышевск опять чудит. – Как бы уйти отсюда? – бросил товарищ. – Ночь скоро, неизвестно еще, чего тут в темноте начнется. Даже голоса казались какими-то приглушенными, словно все звуки пропустили через вату. А еще Михею почудилось, что ему как-то сложно говорить. Какая-то неведомая сила точно растягивала его слова, делала его фразы длиннее. Хотя Эстета он слышал нормально. – А в какую нам сторону? – наконец подала голос Таська. – Оттуда пришли, значит, нам туда, – начал было парень и осекся. Потому что и сама улица теперь изменилась. Вот еще несколько секунд назад была та же, только немного постаревшая. А сейчас – совсем другая. Вроде бы и здания те же – унылые пятиэтажки, но будто бы немного изменились углы и пропорции. Все стало каким-то другим. Неправильным. – Чертовщина какая-то, – прошептал Леха, и теперь в его голосе был еще больший страх, нежели тогда, когда они были между двух огней. – Пойдемте уже куда-нибудь, – поторопила девушка. – Лишь бы на месте не стоять. Поселок выглядел странно и жутко. Не успели пройти и полсотни метров, как снова замерли. Михею казалось, что мир вокруг по собственному желанию менял очертания. И до этого виды и перспективы казались не совсем правильными, а теперь и вовсе стало твориться необъяснимое. Поплыли прямые линии зданий и обочин, и даже горизонт будто бы накренился. Скособоченное небо стало похожим на детскую горку, что становилась все круче и опаснее. Выпучились облака и будто бы даже потянулись к троим путникам, глядевшим на них с земли. Таська удивленно вскрикнула, но парень не понял ни единого слова. Слова девушки словно вывернула наизнанку непонятная сила, и в уши полезло многоголосое эхо, рассыпая отголоски по улице и в голове Мишки. Мысли, вертевшиеся в голове, вдруг стали непонятны ему самому, будто их перевели на незнакомый ему язык. Стремительно темнело. Еще совсем недавно висел над миром невесть как наступивший вечер, а сейчас время ползло к полуночи. Темнота проглатывала очертания поселка, стерла горизонт и недалекие холмы. Михей попытался задрать голову, но тело словно не хотело его слушаться. Там, под куполом темных туч, порхали над спящим поселком всполохи, пронзая густую темень стрелами света. А еще прямо над ними, под вспышками, пучилось странное облако и медленно опускалось к земле. Парень как завороженный смотрел на него, не смея оторваться. В реальность Михея вернул звонкий крик. Засмотревшись в небо, он совершенно забыл про то, что творилось на земле. Голосил Леха. Мишка увидел, как непонятное туманное облако напирает на них из ночи. Грянул выстрел, но что мог сделать заряд картечи против неведомых сил заколдованного поселка? Они вдруг услышали, как из-за горизонта накатывает вой сирены. Звук становился громче, и вскоре Тайка первой не выдержала и зажала уши. – Бежим! – услышал Михей сквозь нарастающий визг сирены крик друга. Но было поздно. Казалось, что мир сжимается – словно нечто непонятное давило на них со всех сторон, силясь сжать в точку бесконечность. Голова у парня закружилась, и его стало рвать, выворачивая наизнанку. Он кашлял и давился, а в это время неведомая сила мяла и давила его, прошибая разрядами электричества. И последнее, что он успел увидеть перед тем, как отключился, – маленькая и яркая луна в небе, рассеченная надвое огненной молнией. А потом эта самая молния, разломав луну, устремилась прямо к нему, вышибая землю из-под ног, отправляя в небытие. * * * Он очнулся глубокой ночью. Долго не мог понять, где находится. Адски болела голова и мучила жажда, а перед глазами плавали расплывчатые образы. Мишка абсолютно не помнил, что произошло, – будто память основательно выпотрошили, вынув недавние события. Наконец зрение потихоньку стало возвращаться, и он увидел хилый костерок, пылающий под толстой сосной. Сам он лежал на лапнике неподалеку и ощущал, как тепло огня приятно греет тело. Напротив лежала Таська и внимательно смотрела на него. У костра хлопотал Эстет. – Ну слава богу, очнулся, – обрадовался друг. – Долго тебя не отпускало. – Где мы? – выдавил Михей. – За поселком, – ответил Леха. – Как мы здесь оказались? – не понимал парень. – Вы меня с Таськой дотащили? Вы сумели выбраться? – Нет, – покачала головой девушка. Она тоже выглядела неважно. – Мы сами не знаем, как нас оттуда выбросило. Просто были там, а оказались здесь. Вон, посмотри на него, до сих пор чудит. Тайка указала на свет между деревьями. В отблесках ярких сполохов Мишка увидел лежащий вдалеке поселок. Над ним хороводили тучи, и то и дело когтистые лапы молний царапали небо. Эстет отвернулся, вытер пот со лба. – Фу-у! Я уж думал – там останемся. Вот так денек! – Уходить надо отсюда, – сказала девушка. – Дождем пахнет. Макушки деревьев, точно легкой ладонью, гладил ветер. Но вот его порывы резко усилились, полетели сорванные листья. Колыхнулись языки пламени – и костер будто сжался, стал меньше. Ветви стали вздрагивать от первых пузатых капель дождя. – Надо укрытие искать, – крикнул Михей. – Сейчас накроет. – Тут недалеко домушка, там укроемся, – бросил Леха. – Ждали, пока ты оклемаешься, – уж больно тяжел ты, мы бы тебя не донесли. И они, подхватив рюкзаки и оружие, побежали по сумеречному лесу. Тропка вывела их к покосившемуся кирпичному строению. Тут же высился накренившийся столб, опутанный проводами. Ветер скрипел дверью, висевшей на одной петле. За ней поджидала тьма. – Давай внутрь, а то сейчас ливанет! В будке было темно и тесно, а еще пахло сыростью и затхлостью. Дверь кое-как прикрыли, приперев старыми ящиками. Вскоре хлынул дождь, и тяжелые капли забарабанили по крыше. Время в темноте путалось и растягивалось, но Михей несказанно радовался тому, что Чернышевск отпустил их. Он даже не хотел думать, что же такое случилось с ними в поселке. Живы – и ладно. Это главное. Ночью было прохладно, и друзья жались друг к другу. А за дверью ярилась непогода. Свирепствовал ветер, расходился ливень. В щель виднелись отсветы недалеких молний. Дождь сек дверь то с большей, то с меньшей яростью, мелкая морось летела в помещение. Но гроза теперь не была страшна. Самое страшное осталось позади – там, в Чернышевске. – Как думаешь, тут зверье есть? – спросил Леха. – Да в такую погоду небось все по норам сидят. Так что вряд ли, – подбодрил товарища Михей. – К тому же тут не фонит, значит, и мутов быть не должно. К полуночи вроде бы утихомирился ветер, и дождь уже не барабанил по ветхой крыше. Во влажной темноте ночи Михей чувствовал какое-то умиротворяющее спокойствие после всего того, что с ними произошло днем. Страшный поселок все же выпустил их. Парень почему-то снова вспомнил тюрьму – сегодняшний день напомнил ту ночь побега. Они словно вырвались из страшного плена неведомой стихии. Что случилось двадцать лет назад в этом месте? Выжил ли кто-нибудь? Что сделало Чернышевск таким? Вопросы оставались без ответа. Таську завернули в один из спальников, сами улеглись на рюкзаки и укрылись вторым. Ружье лежало рядом – хоть Михей и верил, что рядом с Чернышевском вряд ли обитали хищники, но расслабляться не следовало. Сам того не замечая, парень провалился в сон. Но странная временная аномалия словно не хотела отпускать его. Михей не знал, что видел во сне, но почему-то увиденное сильно походило на явь. Картины сменяли одна другую, и он не успевал зацепиться за видение, чтобы разглядеть его как следует, понять. Черная волна, спускающаяся с гор. Уличные кварталы, расчерченные траекториями трассеров. И повсюду пахнет кровью и смертью. А затем – бескрайнее облачное небо, застеленное покрывалом белых облаков. Он точно смотрел на мир сверху, а земля лежала у него под ногами. А потом в сердце тупым ножом воткнулась тоска, и он увидел замерший ночной лес и скользящие по нему неясные тени. И мертвые тела на земле, такие знакомые, похожие на… Мишка вздрогнул и проснулся. За стенкой тихо дышал ветер, тихо сопели в темноте Эстет и Таська. Парень стряхнул наваждение, и дурные мысли отступили. «Глупости, это просто кошмарный сон, – думал он. – Сегодня был тяжелый день. Надо просто отдохнуть, а завтра двинем дальше, и все будет хорошо». Он немного послушал ночь, но ничего страшного за дверью не происходило. За стенами трансформаторной еле слышно гулял по лесу дождь и грустно вздыхал ветер. И незаметно для себя Михей снова уснул. Глава 3 Тьма идет Мишка проснулся раньше других. Осторожно выбрался из спальника и вышел на улицу. Утренний лес дышал прохладой. Над мокрыми листьями кустов вились комары. Начало нового дня казалось спокойным, словно и не случилось вчера ничего страшного. Будто не лежал в нескольких километрах отсюда странный поселок, играющий со временем и реальностью, как ребенок с игрушкой. Из дымчатой скорлупы облаков вылуплялось солнце. Капли росы искрились разными цветами, и снова захотелось Михею верить в лучшее, несмотря на все пережитое. Даже недавний кашель отступил, и дышалось легко. Он решил не тревожить пока друзей – пускай поспят – и побыть немного наедине с собой. Присев на поваленное дерево, парень отхлебнул воды из фляги и умылся, стряхивая остатки сна. Зашелестела бумажная карта, и Мишка принялся изучать предстоящий путь. Извилистой полосой тянулась неизведанная дорога от Чернышевска до Читы, разрезая чужой край на два ломтя. Михей прикинул расстояние – километров триста, а то и больше. Названия крохотных поселков и деревень ни о чем не говорили ему. Живут ли там сейчас люди? Как далеко на восток могли протянуться фонящие земли? Этого путники не знали.