Миновала еще одна дождливая ночь, проведенная в заброшенном придорожном кафе, и снова перед путниками легла дорога. Утреннее солнце обсушило небо, выжало тучи досуха, и они рваными тряпками уползали за горизонт. Слегка промокнув вечером под дождем, Михей стал покашливать, и это раздражало его больше всего. – Вот только разболеться еще не хватало, – злился парень. – Да уж, лечить некому, – разводил руками Леха. – С докторами нынче туго. Давай-ка, держись, Мишань. – Эх, в деревню бы, к мамане, – мечтал тот, глядя в серое небо. – Родной дом, даже стены лечат. Чаек бы травяной забодяжил, медку с малинкой махнул. А лучше самогоночки бы с перчиком. – Мечтай-мечтай, – усмехался Эстет. Вышли на выщербленный асфальт. Несмотря на ночную непогоду, днем солнце снова пекло, волновалось перед глазами марево. С каждым шагом близился Чернышевск, и росла в душе неясная тревога. Глава 2 В плену безвременья Торопились, обгоняя друг друга, в высоком небе облака. Они спешили за горизонт, а следом за ними набегали новые. Все так же стелилась под ноги лента шоссе, и казалось, что не будет ей конца, а вся жизнь превратилась в сплошное путешествие к неведомой цели. Прошло уже три дня с тех пор, как вернулась девушка. Как ни приставал к ней Михей, Таська так и не рассказала друзьям, где была, и парень оставил ее в покое. «Вернулась – и ладно», – думал он. Сейчас хватало и других забот. Фонящие земли таили новые угрозы, и следовало держать ухо востро. Тише стали разговоры, короче шаг – друзья опасались лишний раз шуметь, словно не хотели потревожить чужой край. На их счастье, за последние двое суток на них никто не покушался, но тем напряженнее становилось ожидание опасности. Часто Мишка вздрагивал от малейшего шороха в кустах, и тогда они подолгу стояли, ожидая нападения. Но ничего не происходило, и они шли дальше, все так же держа ухо востро. – Подходим, – доложил Михей на очередном привале, разглядывая карту. Судя по ней, до Чернышевска оставалось километра три. Местность казалась унылой и однообразной – зарастающие поля, окруженные холмами, редкие деревца, разбросанные по возвышенностям, и дорога, уходящая вдаль. Да и погода вгоняла в уныние – второй день хмурилась, и настроение у друзей было такое же пасмурное. – Вот, смотрите, – объявил Михей. – Дорога поселок стороной обходит. Нечего туда и лезть. Крюканем – и дальше двинем. – А помнишь, что деревенские про дорогу рассказывали? – осторожно встрял Леха. – Помню, – кивнул друг. – На сказки какие-то похоже. Разве так бывает? – Не знаю, – честно ответил Эстет. – Но я такого насмотрелся, готов уже во что угодно поверить. Солнце никак не хотело вылезать из туч – похоже, сегодня оно засело там основательно и надолго. Скучная, пустынная дорога – россыпи щебня по обочинам, зараставшие бурьяном, причудливые иероглифы-трещины на асфальте, точно послания сгинувших предков. Мутная серая даль впереди. И неприятное ощущение чего-то нехорошего. – Не нравится мне тут, – поделился своими мыслями Леха. – Тоскливо, как на кладбище. – Надо же, я тоже только что про кладбище подумала, – буркнула Тайка. – Очень похоже. – Так, завязывайте тут со своими кладбищами, – недовольно отозвался Михей. – Я пока на погост не спешу. Мало ли, что там деревенские говорили. Может, пронесет. Но мне тоже тут не по себе. Изредка врезались в основную трассу боковые дороги – убегающие в поля грунтовки. Выцветшие искусственные цветы на километровом столбике – как память о чьей-то сгинувшей жизни. Торчали на гребнях холмов вдали столбы высоковольтки – покосившиеся, унылые. Один раз на пути попался догнивающий, ржавый грузовик. Машину старательно обогнули по обочине, стараясь не заглядывать в кабину. Михею вдруг вспомнился разговор с селянами по поводу Чернышевска – еще тогда, в Ксеньевке, друзей запугали основательно. – Не ходите туда! – затрясся дядя Юра, и глаза его наполнились ужасом. Мишка еще никогда не видал таких глаз у человека. Селянин словно увидал саму смерть. – Да что там такое? – начал закипать парень. Его уже раздражали жуткие слухи, сердило, что им ничего толком не говорят, только стращают и отговаривают. – Нехорошее место там, вот чего, – буркнул мужчина. – Творится черт-те что, люди пропадают. У нас один ходок такого там насмотрелся – дар речи потерял. До сих пор молчит как рыба. Все притихли. После таких рассказов друзьям стало как-то не по себе. Всякое случалось с ними по дороге. Но о таком слышать пока не приходилось. – И чего же там страшного? – Чертовщина, говорю тебе. Наши это место стороной обходят. – Да нам все равно через него идти, – бросил Михей. – Чего делать-то тогда? – А я почем знаю? – удивился дядя Юра. – Сам туда не совался никогда – упаси бог – и не собираюсь. – А объехать его можно? – осведомился Леха у Геннадия. – Так-то можно, – кивнул мужчина. – Да вот только ходоки рассказывают, что Чернышевск будто сам заманивает. Едешь-едешь по объездной, а потом – бац! – ты, оказывается, уже в поселке. Правильно Иваныч сказал – проклятое какое-то место. Все, кто там бывал, – либо померли, либо до сих пор такие страсти рассказывают… Сейчас наши туда вообще не суются, а если идут раз в пять лет, то здоровенный крюк делают. Жить всем хочется. – Сам-то там бывал? – Упаси бог, – открестился Генннадий. – Чего на рожон-то лезть? Мне и тут спокойно живется. – А с фоном там как? – продолжал наводить справки Михей. Хочешь жить – надо знать врага в лицо. Хотя, довольно странный враг – целый большой поселок. И разве можно такого врага победить? Может, и правда, лучше обойти стороной? Если получится, конечно. – Фон, кстати, в норме, – словно спохватившись, ответил мужчина. – Можно без защиты ходить. Говорят, туда не атомную, а какую-то другую бомбу сбросили. Потому теперь и аномалии всякие там. Вот перед ним фонит, а в нем и после – чисто. – Ну ладно хоть так, успокоил, – выдохнул Мишка. – А эти самые аномалии только в черте поселка? В окрестностях нет? – Нету. Только в самом Чернышевске. Хотя и в окрестностях тоже видели. Пес их знает… На байки селяне оказались щедры. Но ничего вразумительного никто так и не рассказал. Потому друзья сделали для себя вывод – в сам поселок лучше не лезть, а дать большой крюк. Так будет спокойнее. Фон и правда на подходах нормализовался – дозиметр не пищал, и на душе стало спокойнее. Михей больше не смотрел на карту. Он и так знал – пришли. Дорога здесь виляла и шла в гору, а впереди, у подножия гряды холмов, в долине разлегся поселок. Хмурое, точно закопченное, бессильно свисало над ним небо. Чернышевск лежал перед друзьями будто на ладони – унылый, спокойный. Не было в нем ничего пугающего. Обычный заброшенный населенный пункт, как и многие другие, пройденные ими до этого. – Посмотрели – и ладно, – подал вдруг голос Эстет. – Пойдемте-ка отсюда. Уж больно спокойно как-то. Не к добру. Чернышевск остался по левую руку. Шли споро – всем хотелось поскорее убраться из места, про которое они слышали столько страшных рассказов. А на самом деле оказалось как всегда – у страха глаза велики. Они уже стали удаляться от поселка, когда Леха всполошился. Он дернул Михея за рукав, и тот, вздрогнув от неожиданности, обернулся. – Мишка, – испуганно крикнул Эстет, показывая на небо над холмами. – Смотри. А посмотреть было на что. Небо над поселком неожиданно раскрасилось совсем уж нереальными цветами – словно на гигантскую промокашку с той стороны облаков капали красками. И в том месте, где по тучам растекалось непонятное, воздух начинал дрожать и вибрировать. Друзья завороженно смотрели на аномалию, не смея сдвинуться с места. А потом небо словно исказилось, и перспектива стала изгибаться в дугу, выпячиваться. Подернулся, смазался у подножия холмов поселок, заколыхался воздух – будто взрывная волна расползалась по окрестностям. – Чего встали! – заорал Михей. – Валим скорее. Но они опоздали. Да и куда было бежать – кругом одни поля и редкие рощи. Нигде не спрятаться. Все равно Нечто настигнет, никуда от него не денешься. Ощущение нереальности пугало и завораживало. И вдруг тишина словно порвалась, и в уши ввинтился пронзительный визг на самой высокой ноте. Тайка первой повалилась на землю и сдавила виски руками. Михей бросился к девушке, но сам рухнул рядом, поваленный вспышкой сильной боли в голове. Время будто застыло. Сколько длилась странная пытка – парень не знал. Лежа лицом в землю, он не видел, что происходило вокруг. Наконец все звуки стихли – растворились в вечерней тишине. Мишка позволил себе поднять голову и обомлел. Они лежали на зарастающей детской площадке, зажатой между старыми пятиэтажками. Вокруг – кирпич потемневших стен, поросль кустарника, гнетущая пустота мертвого поселка. Выбитые окна глядят чернотой провалов, а что там за ней – никто не ведает. Еще несколько минут назад друзья наблюдали за поселком издалека, а теперь они лежали посреди улицы. Парень вскочил, стискивая ружье, огляделся. Все та же картина, только с другого ракурса. И небо над головой такое же, как и десять минут назад. Хмурое, застывшее. – Это как? – ошарашенно спросил Эстет, поднимаясь. Объяснений не находилось. Слова застыли на языке. И тишина вокруг – ни дуновения ветра, ни единого шороха. Солнце в небе среди туч словно сжалось, уменьшилось в несколько раз. И светит, как хилая лампочка в бараке комсомольской тюрьмы. Другой воздух, другое небо – все другое. – Деревенские же говорили, – начал было Леха. – Обходить надо было, еще дальше! – Да это понятно, что говорили, – отмахнулся Михей. – Теперь-то как? Чего делать будем? Это Чернышевск вообще или нет? – А я почем знаю? – пожал плечами друг. – Как теперь поймешь? – Я с холма видела, – подала вдруг голос молчавшая до этого Таська. – У них вокзал с краю поселка. Вагоны еще вроде стояли. Пойдемте искать? – Дельно, – согласился Михей. – А то так можно и до ночи простоять. Глянув в ближайший проулок, парень увидел высокий холм, который они наблюдали еще с дороги. Похоже, их забросило на дальние окраины поселка. За пятиэтажкой начинался частный сектор. Михей едва успел сделать несколько шагов, как его одернули. – Смотри! – крикнул Эстет, указывая вперед. Мишка с девушкой синхронно повернулись. Такого им еще не приходилось видеть никогда. Натянутая тетива горизонта словно бы вздыбилась и задрожала. Тучи вновь стали расцвечиваться тревожными красками. Дрогнул воздух, и зыбкое марево впереди заискрилось. А потом издалека в сторону друзей над землей поползло Нечто. Если бы Михея попросили описать это словами, он бы, скорее всего, не сумел. Больше всего это походило на огненную трещину, которая шла прямо по воздуху. Пространство словно раскалывалось надвое, и из разлома сыпались на землю сполохи нереального огня. Только трещина была шириной с пятиэтажку. Местность и дома по бокам разлома искривлялись, точно сгибаемые в дугу неведомой силой. – Бежим! – завопила Таська. Они развернулись, готовые сорваться в стремительный бег. И не сумели сделать ни шага. Потому что с другой стороны на них надвигался такой же разрыв в пространстве. Будто две трещины на льдине, странное явление приближалось к друзьям с двух сторон улицы. Чтобы встретиться, как назло, на том самом месте, где стояли парни и девушка. – В дом, быстро! – заорал Михей, дергая Таську за собой. Единственное, что им оставалось, – укрыться внутри пятиэтажки. Хотя парень и понимал, что против такой дикой силы неведомой стихии вряд ли устоят даже каменные здания. Низкие окна манили спасительной темнотой. Нырнуть, укрыться – а там как повезет! Через несколько секунд они подлетели к стене. Михей схватил Таську и буквально подкинул ее в разбитое окно. Следом подтянулся и пролез внутрь квартиры Эстет. Парень протянул руку другу, поторапливая: – Давай быстрее! Михей ухватился за руку Лехи и через несколько мгновений оказался в комнате. А с двух сторон улицы стремилось навстречу друг другу Нечто. Мир зашатался – или это в сознании у Михея творилось что-то непонятное. Чудовищная аномалия влияла не только на пространство, но и на разум. В голове вместо мыслей – мешанина. Мелькали уносящиеся в прошлое картины, будто кто-то перематывал ленту кинофильма. Парень видел, как упала на пол девушка, закрыв руками голову. Эстет сидел, прижавшись к стене, и тяжело дышал, точно ему не хватало воздуха. И вдруг картина мира, смазываясь, потекла, а в уши ввинтился пронзительный металлический скрежет. Будто вспучилась земля, и пол рванул навстречу потолку. Комнату мяло неведомой силой, словно она вдруг стала пластилиновой. Морщились, коробились стены, словно веретено времени стремительно наматывало годы, и мир старился и дряхлел. Михей услышал, как закричала рядом Таська, но он уже не видел девушку. Парень почувствовал, что его сдавило неведомой силой, и наэлектризованный воздух начал бить его сильными разрядами. Комната наполнилась бешено мечущимися искрами, а потом дом будто взорвался изнутри. Дикий грохот оглушил Михея, а вспышка неземного света ударила по глазам и швырнула во тьму.