Похоже, моя уловка удалась — Сержакова почувствовала во мне своего союзника и проговорила: — Может, ты и права. Но, увы, решает все директор, Юрий Анатольевич. Видишь ли, ему польстило, что звезда мирового уровня почтила своим царственным вниманием его бассейн, и он готов на все, только бы Чекулаева тут работала. Подумай сама, какая репутация у спортивного комплекса, где преподает такая знаменитость! Ей он прощает все — скорее обвинит другого инструктора в некомпетентности, чем поставит под угрозу репутацию Надежды. — И судейство, как я понимаю, тоже остается за Надеждой Викторовной? — продолжала я свои осторожные расспросы. Любовь Александровна кивнула, собираясь что-то ответить, но тут наш разговор оказался прерван. — Простите, — неожиданно обратился к Сержаковой тот самый Гуреев, который вышел из бассейна и направлялся к нашей лавочке. — Мне надо отработать прыжки с вышки, позволите? — Да, конечно, — кивнула Любовь Александровна. — Только помните, по правилам я должна присутствовать и все проконтролировать. Возражений нет? — Нет-нет, конечно, я помню, — кивнул злополучный Гуреев, который вздумал прыгать в самый неподходящий момент. Я ведь как раз подбиралась к тому, чтобы вывести Сержакову на откровенное признание! И тут — этот несчастный спортсмен. Не мог прыгать в другое время! — Женя, вы собирались пить кофе! — напомнила мне Любовь Александровна. — Можете, конечно, посмотреть на прыжки в воду, если интересно, а можете спуститься в столовую. Мне надо находиться возле вышки — техника безопасности. Увы, момент был упущен. Поборов разочарованный вздох, я кивнула: — Да, точно. Совсем забыла. Кофе. Разговорчивая гардеробщица, завидев меня, буквально расцвела от радости. Интересно, она так всем улыбается? Надо же, какая дружелюбная женщина, редко когда встретишь подобного человека… Изобразив в ответ счастье от новой встречи, я вежливо спросила: — Ольга Николаевна, вы не заняты? У меня тут перерыв незапланированный, вот решила поболтать с вами, если у вас, конечно, есть время! — Конечно, конечно, Женечка, проходи! — Ольга Николаевна предложила мне присесть на стул. — Чаю хотите? — Нет-нет, благодарю! — поспешила отказаться я. — У меня тут небольшая проблема возникла… Ольга Николаевна, скажите, а вы случайно не дежурили в бассейне в прошлую среду? — Неделю назад, получается… — задумалась гардеробщица. — Так, надо посмотреть календарь, я для удобства свои дни отмечаю. Чтобы путаница не возникла, так-то не запомнишь… — Она вытащила карманный календарик, где в кружок были обведены рабочие смены женщины. — А, точно, я дежурила! А почему спрашиваешь? — Да вот Любовь Александровна попросила меня посмотреть какое-то расписание, кто из тренеров работал в ту среду, — выдала я придуманную по дороге легенду. — Ей для отчетности надо, там же кто-то кого-то заменяет, ну и дни плавающие. А где это расписание — ума не приложу. Хотела было Любовь Александровну спросить, но она занята учениками. Вот чтобы не беспокоить инструктора, подумала, может, вы знаете? — Да, конечно, знаю! — с готовностью кивнула Ольга Николаевна. — Я ту среду очень хорошо помню. Ирина Васильева работала, ей уйти раньше надо было, а у нее в воде несколько человек самостоятельно плавали. Она дождалась, когда они в раздевалку пойдут, а меня просила только кабинеты закрыть, душевые и раздевалки, когда освободятся. Вообще не разрешается тренерам уходить раньше, тем более когда народ еще в душе. Но она меня слезно просила проконтролировать, чтобы все кабинеты закрыты были, я и согласилась. Подумала, люди взрослые, прыгать с бортиков не будут, почему бы мне и не выручить Иришку. Она ушла, я поднялась наверх, проверила, закрыты ли все кабинеты. Потом в сауну зашла, свет выключить, выхожу, чтобы раздевалки закрывать, и смотрю — на лавочке презент для Надежды Викторовны. Так и написано — Надежде Викторовне Чекулаевой. Коробка дорогих конфет, поди, от благодарных учеников. Наверное, в тренерскую зайти не получилось, закрыто ведь. Я решила, что кто-то из учеников Надежды хотел ей коробку подарить, но забыл и пришел сегодня в бассейн к другому тренеру, чтобы конфеты передать. Наверное, Ирина ушла, и человек никого не нашел, вот и оставил конфеты с запиской. Ну, я, как полагается, отнесла коробку в тренерскую Надежды Викторовны, закрыла дверь и пошла раздевалки проверять. Там уже никого не было, ни в мужской, ни в женской. Наверное, знали, что Надежда Викторовна будет в четверг работать, вот и оставили. — А вам не показалось все это странным? — покосилась я на Ольгу Николаевну. — Не проще ли было в четверг лично передать подарок тренеру? Как я понимаю, не подписано, от кого? — Нет, не подписано, — покачала головой гардеробщица. — Да, правда, я и не подумала. Лучше бы в руки передать, чем так оставлять. К тому же Надежда Викторовна бы не отказалась от конфет, она сладкое любит. Может, тот человек просто не мог прийти в четверг, вот и оставил подарок? А может, дни перепутал, кто знает. Может, это дедуля какой-нибудь, у которого внучка в бассейне занимается, велел ребенку отдать конфеты, а дни перепутал… Ну, или вроде того, кто знает. Я как-то не думала, поставила коробку и пошла двери закрывать. — А может, это Ирина Андреевна подарок Надежде Викторовне оставила? — предположила я. Было ясно, что гардеробщица, несмотря на то что прекрасно осведомлена обо всем происходящем в бассейне, не знает продолжения истории с конфетами. Она бы первая рассказала мне о том, что сладости оказались отравлены, однако Надежда, видимо, постаралась замять историю. Или… или Ольга Николаевна сама причастна к делу Чекулаевой? Вроде такая добрая, общительная, а на самом деле пытается отправить Надежду на тот свет? Но ей-то зачем это нужно?.. — Нет, точно не она, — уверенно покачала головой гардеробщица. — Во-первых, Ирина сама открыла тренерскую и положила бы конфеты на стол к Надежде Викторовне. И, даже если бы она не успела этого сделать, дала бы коробку мне с просьбой отнести ее в тренерскую. Но я помню точно, что, когда Ирина Андреевна уходила, никакой коробки на лавке не было. Я же в сауну заходила, тогда коробку, видимо, и оставили. Подумали, никого нет, и все. А что вдруг тебя эти конфеты так заинтересовали-то? — Да нет, просто так спрашиваю. — Я изобразила равнодушный вид. — Раз разговор зашел, интересно стало… — Я сама про эти конфеты и думать забыла, — сообщила Ольга Николаевна. — Просто ты спросила, кто работал, а я вспомнила, что Ирине уйти нужно было. Так-то я разве услежу, кто в какие дни выходил и кого из тренеров заменял… А из-за конфет вот запомнилось… — А Надежда Викторовна-то поняла, от кого подарок? — поинтересовалась я. — Да откуда ж я знаю? — развела руками гардеробщица. — Наверное, поняла, может, потом ей даритель сказал, что оставил для нее коробку. Да я и не спрашивала… — Значит, подарок от благодарного ученика… — проговорила я задумчиво. Да, дело принимает иной оборот… Я-то думала, что Надежду пытаются извести коллеги, но Любови Александровны в ту среду в бассейне не было, а у Васильевой, получается, алиби. Если бы Ольга Николаевна положила на стол Чекулаевой коробку с отравленными конфетами, разве стала бы она об этом так спокойно рассказывать мне? Нет, она бы и вовсе не обмолвилась о подарке от неизвестного дарителя. Любому понятно, что, знай она о яде в конфетах, подозрение бы сразу пало на нее! Выходит, гардеробщица понятия не имеет о «сюрпризе» в шоколаде. Тогда… тогда остаются ученики Чекулаевой… Глава 7 В тот день вечером после смены в бассейне я проверила все свои прослушки. Я задержалась допоздна, но, как оказалось, могла бы уйти и раньше — мало того что не произошло ничего интересного, так и Ольгу Николаевну не удалось разговорить на нужную тему. Она рассказала мне столько не относящихся к делу историй, что хватило бы на целый роман, но ни словом не обмолвилась ни об учениках Чекулаевой, ни о ее отношениях с тренерами. «Жучки» тоже ничего полезного для меня не зафиксировали — довольно долго я прослушивала все аудиозаписи, но ни на одной не оказалось ничего интересного. Около десяти вечера мне позвонила сама Надежда Чекулаева. — Женя, добрый вечер! — вежливо поздоровалась она. — Прости, что так поздно звоню, не разбудила? — Нет-нет, что вы! — заверила я ее. — Сейчас рановато для сна! — Ну хорошо, — заметила она. — Я хотела узнать, как твоя стажировка. Ты ходила в бассейн к Сержаковой и Васильевой? Не раздумала еще у нас работать? — Что вы, конечно, не раздумала! Даже наоборот, документы сдала. Завтра ведь я у вас стажируюсь? — Все верно, я с семи утра, — подтвердила та. — Кстати, Женя, ты возьми с собой принадлежности для плавания. Я подумала, что тебе не помешает снова потренироваться, чтобы вспомнить технику и исправить свои ошибки. А то в голове закрепится неправильная техника, потом не переучишься. Я тебе завтра точно время скажу, в которое можно позаниматься! — Хорошо. — Про себя я подумала, что плавание в мои планы ну никак не входило. Но что поделаешь — раз Чекулаева так говорит, то придется подчиниться ее указаниям. Плаваю я быстро, в случае чего — сразу вылезу из бассейна, хотя думаю, пока такой необходимости не будет… Утром в четверг я опять приехала в бассейн раньше, чем Надежда. Ольга Николаевна с радостью поприветствовала меня, и мы с ней болтали ни о чем минут десять, до тех пор пока в вестибюль не зашла Чекулаева. Она поздоровалась со мной и гардеробщицей, повесила свое пальто на вешалку, после чего мы с ней прошли в столовую — поставить контейнеры с обедами в холодильник — и поднялись на второй этаж. — Сейчас посмотрим расписание, — сказала Надежда. — Когда у меня какие ученики и в какое время в бассейне посвободнее… Так, утром — две детские группы, там аж по восемь и десять человек, потом — пять женщин, взрослые, но с ними ты лучше не плавай, они не любят, когда кто-то брызгается… А, вот! Время с одиннадцати тридцати — будут свободны две дорожки, одна арендована. Как раз ты и поплаваешь, и тебе никто мешать не станет, и ты не помешаешь. — А как это — арендована дорожка? — поинтересовалась я. — Первую дорожку сняли люди, которые заплатили за два часа в бассейне, включая сауну, — пояснила Надежда. — Так многие фирмы делают — на корпоратив снимают бассейн. А эти, в одиннадцать тридцать, чей-то день рождения отмечают. Для новогодних торжеств пока рановато, судя по всему, какой-то личный праздник. Раньше все в кафе да ресторанах отмечали, а сейчас стал бассейн популярен. Там все мужчины, поэтому будет занята мужская сауна. Но ты так и так туда не зайдешь, верно ведь? — Верно, — согласилась я. День протекал как обычно — ученики, непослушные и непоседливые дети, строгая инструктор… «Петя, не брызгайся, Вася, надень очки нормально, Ксюша, хватит стоять у бортика, Андрей, два штрафных бассейна!» Ну и все в таком духе. Попутно Надежда объясняла мне, какие задания лучше давать детям с разным уровнем подготовки. Кто занимается плаванием серьезно, тому можно объяснять серьезную технику, кто ходит просто так — хватит и плавания с доской. Во второй группе пара ребят хотели учиться прыгать с вышки, но Чекулаева допускала их только до прыжков с бортика. Оказалось, что и это — довольно трудно для учеников Надежды: ни один из них так и не смог прыгнуть правильно, хотя я видела, что ребята старались как могли. Во второй группе детей было особенно много народу, и Чекулаева даже попросила меня помочь следить за девочками, которые просто плавали с доской, тогда как сама объясняла мальчишкам технику прыжков. Я давала задания двум девчонкам — Маше и Вике, обеим было лет по двенадцать-тринадцать, — и следила, чтобы остальные дети не баловались. Никого из тренеров в бассейне, как и говорила накануне Любовь Александровна, больше не было. Еще не успела закончиться детская тренировка, как пришли взрослые — на самостоятельное занятие. Они заявились раньше назначенного времени, поэтому сидели на лавочке, ожидая своей тренировки. Наконец Надежда отпустила детей, распределила по дорожкам женщин, и села на лавочку. Я устроилась рядом. — Как закончат плавать, можешь переодеваться, — сказала она мне. — Проплывешь где-то бассейнов шесть на технику, потом как захочешь. Хоть все сорок пять минут плавай, если есть желание. — Ага, — кивнула я неопределенно. — Как скажете, мне все равно. Я же на тренера учусь, а не к соревнованиям готовлюсь. — Что, нет желания плавать для себя? — поинтересовалась Чекулаева. Я пожала плечами. — Раньше я плавание любила, но потом, видно, надоело, — сказала я. — Не знаю почему. — Ну, это не редкость, — заметила тренер. — Так со всеми бывает. И со спортсменами в том числе, вроде добиваются результатов, а потом — все, перегорело… В одиннадцать пятнадцать Надежда велела мне идти переодеваться, чтобы успеть к началу занятия. Делать нечего — пришлось мне бежать в раздевалку, чтобы облачиться в свой купальный костюм. Шапочку снова я выпросила у Чекулаевой, сославшись на то, что все дни я проходила стажировку с утра и до вечера, и на то, чтобы купить ее, у меня попросту не было времени. Надежда выдала мне ту самую шапочку, в которой я плавала, и велела спускаться на первую дорожку. Эти триста метров я старалась проплыть безукоризненно, чтобы Надежда не заставила меня дальше нарезать круги в бассейне. Помня все замечания инструктора, я не только работала на скорость, но и соблюдала все правила плавания кролем. Когда я преодолела первые сто метров и вынырнула из воды возле бортика, то увидела целую компанию мужчин средних лет — насчитала целых семь человек. Красавцы как на подбор — упитанные, с «пивными» животами и веселыми лицами. И откуда их столько набралось? А, точно, это же те самые арендаторы дорожки, про которых говорила Чекулаева!