— Хорошо, — кивнула Ирина. — Можете спускаться на первую дорожку. — Простите, а можно мне очки? — спросила женщина. — Я приходила к Надежде Викторовне Чекулаевой, она мне дает белые очки, остальные мне не подходят. Можете дать мне именно белые? — Да, хорошо, — кивнула Васильева. — Вы их брали у Чекулаевой? — Ага, — сказала та. Ирина Андреевна попросила женщину подождать, а сама направилась в тренерскую Чекулаевой. Спустя пару минут она вышла, держа в руках несколько очков белого цвета. — Помните, какие? — спросила она. Женщина пожала плечами. — Не уверена… — протянула она. — Можно я вот эти и эти попробую? Я сразу пойму, потому что все очки, которые я пробовала, у меня воду пропускают, я с ними плавать не могу. А какие-то белые прямо замечательные, я вообще их бы купила, если это возможно. — Вот, возьмите, — Ирина выдала женщине первые очки, которые та попросила. — Если не подойдут, возьмете другие… Женщина поблагодарила и надела очки на голову. Попросила инструктора, чтобы та приладила их к голове, после чего спустилась по лесенке в воду и поплыла кролем. Я видела, что она вроде пытается плыть правильно, однако ошибается — и голову задирает, и руки сильно сгибает в локтях. Я наклонилась к Васильевой и сказала ей об этом. — Да, все верно, — согласилась со мной женщина. — Наверняка она не брала индивидуальные уроки у инструкторов. Но мы обычно не вмешиваемся, если человек сам не просит для себя занятие. И индивидуальное стоит гораздо дороже, чем по абонементу. — Оно и понятно, — кивнула я. — А у вас есть индивидуальные ученики? — Конечно, — кивнула Ирина. — Но они занимаются аквааэробикой. Вчера, например, в двенадцать дня были. Помните двух женщин? Вот как раз на индивидуальном обучении. Между тем женщина проплыла один бассейн и поднялась по лесенке наверх. Она заспешила к лавочке, где сидели мы с Ириной, на ходу снимая очки. — Пропускают воду! — заявила она. — Наверное, эти подойдут. — Она показала на другие белые очки. — Можно их попробую? — Да, берите, — разрешила Васильева, помогая женщине надеть очки правильно. Та поправила шапочку и проговорила: — Да, точно, это они! — обрадовалась она. — Точно знаю, они именно так и сидели на мне. Когда попадаю в другое время, не к Надежде Викторовне, с очками беда сплошная. Тренеры дают мне не те, которые нужно, и я все сорок пять минут мучаюсь с ними… — Ну так вы просите белые, — посоветовала Ирина Андреевна. — Вот меня же попросили, все в порядке! — Так Татьяна Романовна никогда не может дать мне их, — пожала плечами женщина. — Она все время выдает мне сиреневые, говорит, в них нормально. Но я-то знаю, что нет! Сказав это, она спустилась снова в воду, поплыв по направлению к вышкам. Другая женщина неторопливо плыла брассом, не опуская голову в воду. Если та, что в очках, пыталась изобразить из себя опытного пловца, то вторая попросту расслаблялась в воде и не стремилась проплыть пятидесятиметровое расстояние как можно быстрее. — Ой, совсем забыла отметить их в журнале! — спохватилась Васильева. — Вот ведь я растяпа, не спросила фамилии женщин… Придется сверяться с журналами… Инструктор направилась сначала в свою тренерскую, потом — в кабинет Надежды. Оттуда она принесла два журнала, открыла их где-то посередине и, сверив фамилии, заметила: — Хорошо, что у Надежды Викторовны отмечено, кто ходит на индивидуальное обучение, а кто — по абонементу. И главное, отмечено, у кого сколько занятий. Так, у нас пришли Жукова и Безрикина… Отлично, следующая группа у Татьяны Романовны будет в десять утра… Ирина Андреевна подняла голову и попросила меня: — Женя, а можно вас попросить отнести журнал в тренерскую Надежды Викторовны, там открыто? Хотя нет, отнесем вместе с очками, когда Безрикина отплавает… Я пожала плечами и посмотрела в сторону Любови Александровны. Она занималась с детьми на третьей дорожке, возле вышек. Я решила пройти туда — ведь надо же мне показать свой интерес к технике занятий Сержаковой. Я миновала тренерские, обогнула бассейн и подошла к лавочке, напротив которой стояла Любовь Александровна. Женщина наблюдала за детьми и давала им разнообразные задания. Ее урок практически не отличался от занятий, которые проводила Чекулаева с детьми. Те же требования — «Сережа, плыви лучше, Леша, не брызгай на Сашу!», те же задания — два бассейна с доской на животе, два бассейна с доской на спине. И примерно у всех — одинаковые ошибки: ноги следует держать прямо, тело вытягивать, голову не задирать. Я села на лавочку и стала наблюдать за детьми. Кто из них Леша, кто Саша, а кто Сережа — было не разобрать. По виду — одинаковые мальчишки, щуплые, чем-то напоминающие лягушат в чересчур больших очках. Как и советовала Ирина, с расспросами я не лезла, предоставив Сержаковой спокойно проводить урок. Меня все-таки интересует не методика ее занятий, а причина, по которой Любовь Александровна не слишком жалует Надежду Чекулаеву… Сержакова закончила свое занятие, велела детям отправляться в душ. Похвалила Сашу, пожурила Лешу. В принципе к ученикам Любовь Александровна относилась дружелюбно и, даже если ругала кого-то из них, делала это без злости и раздражительности. Даже на меня она посмотрела не с таким озлобленным выражением, как раньше. Могу поспорить, края ее губ даже тронула легкая улыбка. — Женя, я вас не заметила, — сказала она мне. — Вы давно тут сидите? — Ну, где-то с начала вашего занятия, — прикинула я. — Вы очень хорошо и доступно объясняете детям, как нужно плавать. Вот Надежда Викторовна, по-моему, чересчур строго себя ведет с детьми, я бы на ее месте так сурово к ним не относилась. — Думаю, это у нее со времен большого спорта осталось, — голос Сержаковой стал мягче. Похоже, я выбрала правильную тактику — лесть по отношению к Любови Александровне и осуждение уроков Надежды. Думаю, если стану продолжать в том же духе, то скоро мне удастся растопить сердце Сержаковой. — Но это же дети! — продолжала я. — С ними нельзя вести себя так строго, как Надежда Викторовна! Это только хуже будет. Вот вчера я видела, как она одну девчонку загоняла. И представляете, оказалось, что ребенка таскает по всяким спортивным секциям отец, а ей самой это и вовсе не нужно! На месте Надежды Викторовны я бы поинтересовалась, чем еще занимается ее ученица, а она только отругала девочку. Якобы та работала вполсилы, хотя она делала все лучше других. Несправедливо, правда? — Да, разные случаи бывают, — кивнула Сержакова. — Но Надежда Викторовна тренирует спортсменов, которые потом в соревнованиях участвуют. Поэтому она так на них и наседает. Не понимает человек, что плавание может доставлять удовольствие, а не только быть работой в поте лица… Мы еще немного поговорили о том, как правильно проводить уроки, после чего Любовь Александровна предложила идти к скамейкам возле тренерских. Васильева сидела на прежнем месте, ее ученицы тоже закончили свое занятие. Ни одну, ни другую я в бассейне не увидела, Ирина Андреевна пояснила, что они отправились в раздевалку. — Ирин, у тебя сейчас занятие на замену? — поинтересовалась Любовь Александровна. Васильева взяла со скамейки журнал Надежды и внимательно посмотрела на расписание. — Ой, перепутала! — спохватилась женщина. — Мне же нужен журнал Татьяны Романовны, минутку… Она вытащила из стопки книг учета, служивших журналами инструкторов, нужную и перелистнула несколько страниц. — Сегодня у нас вторник… Группа в двенадцать, там четыре человека, и после обеда — две. Все, больше никого нет. Индивидуальных тоже вроде не будет. А у вас, Любовь Александровна? — У меня должны прийти две девушки, которые плавают самостоятельно, — ответила та. — А больше до обеда никого, только с двух начинаются детские группы. Женя, у вас до скольких часов стажировка? Последний вопрос относился ко мне. Я пожала плечами: — Да у меня она не фиксированная. Могу хоть целый день в бассейне находиться. — Смотрите сами, — кивнула Сержакова. — Я, если хотите, посмотрю, какие у меня занятия есть сегодня индивидуальные, что вам толку смотреть на людей, которые плавают сами по себе? Только время терять… — Спасибо, — кивнула я. — Мне бы еще надо документы в отдел кадров отдать, но я могу сделать это в обеденный перерыв. — В отделе кадров обед с двух до трех, — пояснила Сержакова. — Лучше идите сейчас, все равно ничего интересного и полезного пока для вас не будет. Я кивнула, решив следовать советам Любови Александровны — чтобы не вызывать лишних подозрений и дабы показать, что я признаю ее авторитет, — поэтому взяла свою сумку и поднялась на третий этаж. Про себя раздумывала, как бы мне вызвать женщину на откровенный разговор — ведь ежу понятно, что она не любит Чекулаеву, и неприязнь эта вызвана далеко не завистью, как можно было бы предположить. Нутром чую, что-то между инструкторами произошло, и если я выясню, что именно, то пролью свет на всю эту историю. А может, Сержакова и Васильева действуют сообща? Договорились, как бы поскорее выгнать Надежду из бассейна, и пока одна подкладывает записки с угрозами, другая впрыскивает яд в конфеты. И у той, и у другой имеются ключи от тренерской Чекулаевой, никто и не заподозрит, что инструкторы входят в кабинет Надежды в преступных целях. Ведь проще простого сказать, что необходимо взять из тренерской Чекулаевой очки, ласты или нудлы, а попутно подложить записку с угрозой. Тем более обе женщины знают, по каким дням работает Надежда. В свою смену Сержакова запросто могла подсунуть конфеты с ядом, а Васильева — убрать их в свой день. По сути дела, мне остается только выяснить мотив Сержаковой и поймать злоумышленниц с поличным. А в последнем, надеюсь, мне помогут установленные в кабинете Чекулаевой «жучки». Да, кстати, надо бы снять прослушки, а вместо них установить новые. Дома прослушаю аудиозаписи — если мои подозрения верны, я получу доказательства виновности кого-то из инструкторов, и считай, дело Чекулаевой раскрыто. Я твердо решила после своего оформления улучить момент и пробраться в кабинет Надежды Викторовны, чтобы снять «жучки». Пожалуй, сделать это лучше во время обеденного перерыва, когда других инструкторов в бассейне не будет. Хотя… Чекулаева же говорила, что тренеры обедают по отдельности — пока одна находится в столовой, другая дежурит в бассейне. Но ничего — я могу что-нибудь придумать, вроде забыла в тренерской Чекулаевой вчера ручку (тетрадку, заколку), мне откроют дверь, а дальше — дело техники. Как говорится, ловкость рук и никакого коварства. Я быстро отыскала нужный мне кабинет, постучавшись, вошла в помещение. В отделе кадров сидела худенькая женщина лет тридцати — тридцати пяти и внимательно изучала какой-то документ на мониторе своего компьютера. Я коротко изложила суть своей проблемы, администратор кивнула и попросила меня предоставить документы. Я ждала, пока она забьет в базу данных все нужные сведения обо мне, после чего женщина распечатала какие-то бланки и попросила меня поставить в нужном месте подписи. После выдала мне пропуск в бассейн, чтобы я могла беспрепятственно проходить в спортивный комплекс, отксерокопировала мои фальшивые диплом и сертификат, а потом вернула мне все документы обратно. Данная процедура заняла каких-то двадцать минут, после чего я вернулась в бассейн. Время близилось к часу дня, и Сержаковой на месте не было. Тренерская Васильевой была приоткрыта, оттуда доносился тихий шум, как будто Ирина что-то искала или наводила порядок.