— Да уж… — протянула Сержакова. — Юрий Анатольевич многовато тренеров понабрал. Зарплата ведь низкая, а инструкторов больше, чем индивидуальных учеников. Еще и стажеры вот появились… — Ты про ученицу Чекулаевой, что ли? — поняла Ирина. — Я сама вчера удивилась. Если еще и она станет тренером, то вообще кошмар будет. Я бы сама в другой бассейн перешла, только в остальных платят еще меньше… А может, Надежда собирается уходить, а вместо себя хочет эту девчонку оставить? Как ее там, Женей, что ли, зовут? — Вроде, — пожала плечами Любовь Александровна. — Она уже с утра тут отирается, в столовую ушла. Вообще откуда она появилась хоть? Тоже, как и Чекулаева, спортсменка великая? — Да я ее не спрашивала, — отозвалась инструктор по аквааэробике. — Она вчера мои занятия смотрела. Я уже перепугалась, вдруг на аквааэробику нацелилась. Вдруг Надежда поговорит с директором, меня отсюда выкинут, а эту девку примут?.. Но вроде она говорила, что для общего развития смотрит, я не стала с ней отношения выяснять. — Да, Чекулаева может свинью подложить, — согласилась Любовь Александровна. — Она же у нас звезда, Юрий Анатольевич готов под ее дудку плясать. Не дай бог, спортсменка международного класса из бассейна уйдет, как же репутация! И как ты только с ней в одну смену можешь работать, с этой зазнайкой?.. — Да как — привыкла, — вздохнула Ирина. — Пытаюсь с ней не ссориться, оно мне надо? Да Чекулаева и не собирается со мной разговаривать по душам, кто я такая! Она вообще порой меня не замечает, вроде как я — пустое место. Вот с девкой этой вчера она всю смену проболтала. Подружки закадычные, что еще скажешь! — Да, и эта краля свалилась мне на голову, — продолжала Сержакова прохаживаться на мой счет. — Притащилась сюда, «здрасте, я на ваши занятия смотреть буду»! И не спросит даже, может, меня ее присутствие напрягает! — Вы ей скажите, чтоб она не мешалась под ногами, и все! — посоветовала Ирина. — Может, сама поймет, что делать ей сегодня в бассейне нечего, и пойдет домой подобру-поздорову. — Если это — подружка Чекулаевой, то сомневаюсь, — вздохнула Любовь Александровна. — Ладно, посмотрим… Слушай, Ириш, у меня скоро ученики, пойду очки вынесу… Я поняла, что беседа тренеров подошла к концу, и решила выйти в бассейн. Что ж, подслушанный разговор — весьма неплохо. По крайней мере, я узнала, что другие тренеры Надежду Викторовну не любят, а заодно и я попала под раздачу. С Ириной понятно — она хочет дополнительные группы, поэтому мечтает, чтобы Чекулаева уволилась. А вот какой мотив у Сержаковой? Она вроде не хотела себе еще учеников, но к Надежде Викторовне относится едва ли не хуже, чем Васильева. Вот только почему? Завидует Чекулаевой, что та — спортсменка международного класса? Или у нее имеется еще какой повод для личной неприязни к моей клиентке? Что ж, надеюсь, сегодня мне удастся это выяснить… Я открыла дверь и вошла в помещение бассейна. На лавочке сидела Ирина Васильева, Любови Александровны рядом с ней я не увидела. Изобразив на своем лице самую радостную улыбку, которую только возможно представить, я поздоровалась с Васильевой: — Ирина Андреевна, доброе утро! Очень рада вас видеть! — Здравствуй, Женя, — ответила на мою любезность инструктор по аквааэробике. — Ты сегодня тоже решила прийти? — Да, посмотреть на уроки других тренеров, — кивнула я. — Надежда Викторовна говорила, что мне полезно поучиться как у вас, так и у Любови Александровны. Она сказала, что вы очень хорошие инструкторы! — Спасибо, — сдержанно улыбнулась Васильева. — Любовь Александровна сейчас вернется, у нее скоро занятие будет. — А у вас — аквааэробика? — предположила я. Ирина Андреевна отрицательно покачала головой: — Нет, через полчаса заменяю Татьяну Романовну. Аквааэробики сегодня нет. Я раздумывала про себя, как бы мне расположить к себе Ирину. Если она видит во мне конкурентку, сделать это будет непросто. Значит, мне нужно убедить ее, что я не представляю для нее никакой опасности, а заодно — заставить Васильеву поверить в то, что я тоже не слишком хорошо отношусь к Чекулаевой. — Надежда Викторовна мне вчера сказала, что можно будет после стажировки в другой бассейн устроиться, — заметила я. — Вроде здесь слишком много тренеров, и я буду весьма некстати. — Верно, инструкторы у нас имеются, — сказала Ирина чуть бодрее. — Ты после обучения планируешь в другом месте работать? — Скорее всего, — кивнула я. — Просто пройду стажировку, а потом посмотрю. Документы-то в любом случае сдать надо, чтобы хоть пропуск выписали. Да и Надежда Викторовна, как я поняла, уходить собирается. — Да? — оживилась тренер. — Не слышала об этом… — Она мне вчера говорила, — пожала я плечами. — Ну возможно, она просто так это сказала. То есть как разговор был: если она не уйдет из бассейна, то я после стажировки подыщу себе другой. А если она надумает, то инструктором могу стать я. Но вот не знаю, как все сложится… Расчет мой был прост: если предполагаемый преступник поймет, что Чекулаева собирается уходить, он так или иначе выдаст себя. Если Васильева подбрасывала записки с угрозами с целью добиться увольнения Чекулаевой, то она теперь будет пытаться убрать меня. То есть я автоматически возьму огонь на себя и смогу побыстрее раскрыть это дело. Если Надежде пытаются насолить по причине личной неприязни, преступник так просто не успокоится. Надежда ведь собирается уходить из бассейна, а значит, надо будет перейти к более масштабным действиям — то есть насолить ей во что бы то ни стало. А если ничего после моих слов происходить не будет, то можно сделать вывод, что недоброжелатель Чекулаевой — не из числа ее коллег. Маловероятно, конечно, — кому, кроме как не персоналу в бассейне, удобно подбрасывать Надежде записки и отравленные конфеты? Но списывать со счета этого предположения не стоит. Если же мой ход не принесет никаких результатов, то попробую спровоцировать возможного преступника на действия… — Не слышала, что Надежда Викторовна собирается уходить, — заметила Ирина. — Что ж, это ее дело… — Она — сложный человек, — продолжала я вить свои капканы. — Мне так показалось. Жесткая слишком и самоуверенная. — Да? — изумилась Васильева. — Я думала, вы с ней подруги… — Нет, случайно познакомились, — ответила я. — Я пришла в воскресенье на исторические танцы и там с ней разговорилась. Я же окончила институт физической культуры и долго не могла работу по специальности найти. А Надежда Викторовна мне предложила постажироваться у нее, ведь знания в университете сильно отличаются от того, что необходимо на работе. Поэтому вчера я и пришла в бассейн. Но общаться с Надеждой Викторовной сложно, я вам скажу. — Может быть, — неопределенно заметила Ирина. Откровенничать со мной она почему-то не спешила. Наш разговор прервался появлением Сержаковой. Инструктор вышла из своей тренерской, держа разноцветные плавательные очки. Она прошла к лавке и села рядом с Ириной, на меня по-прежнему не обращая никакого внимания. Я решила продолжить разговор и попытаться создать более-менее нормальный диалог с Любовью Александровной. — У вас сейчас индивидуальное занятие? — поинтересовалась я у Сержаковой. Та попыталась проигнорировать мой вопрос, однако я не сдавалась: — А сколько будет учеников? Вы их каким стилем учите плавать? — Сколько придет, столько и придет, — хмуро буркнула Любовь Александровна. Если она намеревалась своими ответами заставить меня замолчать, то она ошибалась. Меня не смутишь ни грубостью, ни равнодушием, ни игнорированием — даже если Сержакова выйдет из себя и накричит на меня, замолчать это телохранителя Женю Охотникову не заставит. Я продолжала свои расспросы: — Любовь Александровна, а вы давно в бассейне работаете? Как вам, сложно с учениками? — Достаточно, — лаконично отозвалась женщина. Потом, поняв, что так просто от меня не отделаться, она жестко проговорила: — Уважаемая Евгения, у меня уже скоро начнется урок. Если вы хотите смотреть, как я провожу занятия, смотрите. Только одна очень настоятельная просьба — пожалуйста, не отвлекайте меня своими глупыми вопросами. Надо смотреть — вам не запрещают, но делайте это молча! И, показывая окончание своей гневной тирады, Любовь Александровна поднялась с лавочки и направилась к своей тренерской. Ага, решила удрать от меня… Ну-ну, посмотрим, насколько ее хватит. К концу нынешней смены я заставлю ее выложить абсолютно все, что касается причин неприязни ее к Чекулаевой… — Похоже, она сегодня не в духе! — прошептала я расстроенным голосом, обращаясь к Ирине. — А я всего-навсего спросила про ее работу… Почему она меня возненавидела так? Я же сегодня только пришла… — Любовь Александровна не ненавидит вас! — принялась уверять меня Васильева. — Она просто не в очень хороших отношениях с Надеждой Викторовной, вот и думает, что вы — такая же, как и Чекулаева. Не принимайте на свой счет, Любовь Александровна на самом деле хороший человек! — Что-то я пока этого не заметила! — заявила я. — Даже когда я с ней поздоровалась, она волком на меня смотрела! Как будто я ей чем-то насолила! Первый раз вижу ее, и такое! — Да говорю вам, не обращайте внимания! — принялась успокаивать меня Ирина. — Любовь Александровна иногда может сказать что-то обидное, но потом сама же прощения попросит! Вы попытайтесь пока не лезть ей лишний раз на глаза, смотрите молча, и все! Думаю, она увидит, что вы не создаете ей проблем, и будет вести себя с вами куда приветливее! — Я не люблю, когда люди на меня сердятся! — продолжала я играть добрую наивную дурочку в розовых очках. — Стараюсь подружиться со всеми… Если Любовь Александровна не любит Надежду Викторовну, то я при чем? Мало ли какие у них отношения, но я-то не Надежда Викторовна! — Просто вы стажируетесь у Чекулаевой, поэтому Любовь Александровна и невзлюбила вас, — пояснила Ирина. — К вам это никакого отношения не имеет! — А почему они друг друга не любят? — с деланым равнодушием поинтересовалась я. — Я имею в виду Надежду Викторовну и Любовь Александровну. Они ведь друг с другом не пересекаются! — Ну, бывают у людей разногласия, — уклонилась от прямого ответа Васильева. — Сами понимаете, женский коллектив, и все такое… К тому же среда спортсменов — особая, там и конкуренция, и зависть, и личные счеты… Думаю, не стоит все это ворошить — вам же не нужно знать, кто за что кого не любит, к вашей стажировке это отношения не имеет. — Как это — не имеет? — удивилась я. — Напротив! Вот даже Любовь Александровну возьмите! Из-за того, что у нее не очень хорошие отношения с Надеждой Викторовной, она и ко мне плохо относится! А как результат — ничего не объясняет, и вообще сами видели, что она сказала: сиди тихо и смотри. А если у меня вопросы возникнут, как тогда поступать? Вот как мне объяснить Любови Александровне, что я к Надежде Викторовне никакого отношения не имею? Точнее, имею, раз стажируюсь у нее. Но не более того! Я совсем не знаю, что между ними произошло и почему они друг друга не любят. И не хочу во все это вмешиваться! Моя цель — научиться давать уроки ученикам, и все! — Я вас понимаю, — кивнула инструктор. — Единственное, что могу вам посоветовать, — пока не разговаривайте с Сержаковой. Думаю, она поймет, что вы — человек хороший, и сама вам объяснит, что нужно! — А все-таки, за что Любовь Александровна не любит Надежду Викторовну? — не унималась я. — Я потому спрашиваю, что, если есть какой-то повод для их вражды, лучше, если я буду знать, какую тему в разговорах с Любовью Александровной лучше не затрагивать. — Успокойтесь, Женя, — сказала моя собеседница. — Вы же сами сказали, что вас интересует только стажировка. Поэтому ведите себя естественно, попросту лишний раз не упоминайте другого тренера. Если вы будете постоянно говорить Любови Александровне нечто вроде «а вот Надежда Викторовна меня не так учила», само собой, ей это не понравится. Вообще я вам советую никогда не сравнивать тренеров друг с другом. Сами понимаете, что человеку обидно услышать, что он делает свою работу хуже, чем его коллега. Даже если вы видите ошибку инструктора — лучше промолчите, вам же будет плюсик. Наоборот, не стесняйтесь хвалить людей — скажите Любови Александровне, что она хороший преподаватель, ну или что-то подобное. Так вы ее хотя бы расположите к себе. — Хорошо, — кивнула я. Дверь в женскую раздевалку открылась, и в бассейн вошли несколько человек — две женщины и трое детей, все мальчики в возрасте от семи до девяти лет. Дети отправились к Любови Александровне, видимо, это была ее группа, а взрослые — к Ирине. Я оглядела женщин — одной на вид было лет сорок пять — сорок семь, другой — лет тридцать. Та, что помоложе, была одета в темно-синий купальник, та, что постарше, — в цветной и сплошной. На голове у тридцатилетней была шапочка для душа, а старшая предпочла спортивную, как у меня. Женщины сказали, что они к Татьяне Романовне на занятие, но плавают сами по себе. — Татьяна Романовна еще не пришла? — удивилась тридцатилетняя. Ирина покачала головой. — Она на больничном, я ее заменяю, — пояснила она. — Но раз вы плаваете самостоятельно, то вам, думаю, без разницы к кому… Вы по абонементу ходите или индивидуально? — Я по абонементу, — сказала женщина постарше. — У меня он на двенадцать занятий, в любое удобное для меня время.