Она украдкой оглянулась. В нескольких сотнях метров позади ковылял Хо, будто пьянчужка, вывихнувший ногу, явно не в состоянии следить за Ширли, поэтому она остановилась, левой рукой сжала ребра, а правой оперлась о стену. Скверик: деревья, кусты, детская площадка, трава. Молодые мамаши, с потомством в колясках и в переносках, пили кофе, купленный в ларьке по эту сторону переулка, ведущего к Уайткросс-стрит. Ширли прошла по переулку, посмотрела вверх. Вот он, кончик «Иглы», виден даже отсюда, со дна застроенного каньона. В «Игле» что-то происходило; Ширли понятия не имела, что именно, но ей наконец-то позволили принять в этом участие. Она набрала полную грудь воздуха, совершила стремительную пробежку. Хо куда-то пропал. Ничего страшного. От него есть польза только в тех случаях, когда у тебя не запускается компьютер. Все остальное время Родерик Хо просто зря занимает место. В голове жужжало, как машинка для стрижки. У входа в тот самый скверик Родерик Хо вцепился в ограду и взмолился, сам не зная о чем. О том, чтобы его легкие в конце концов его простили. Сейчас в них бушевало пламя. У него за спиной остановилась машина. — Что с тобой, приятель? Хо обернулся. Вот оно, чудо. Черное такси. Огромное, прекрасное, великолепное черное такси. Свободное. Он упал на заднее сиденье и просипел: — В «Иглу». — Поехали. Такси тронулось. Ривер моргнул. Второй патрульный снова замахнулся на Гриффа, а тот плавно, как будто заранее отрепетировав, схватил солдата за руку, вывернул ему запястье, выдернул автомат из его рук и завалил беднягу на землю. Кровавые потеки на лице Гриффа превратили его в демона. На миг Риверу почудилось, что Грифф вот-вот выстрелит, но тот наставил ствол на первого патрульного и выкрикнул: — Бросай оружие! Кому говорят! Патрульный, молоденький паренек — оба солдатика были совсем еще мальчишками, — держал автомат дрожащими руками. Ривер отобрал у него оружие и сказал Гриффу: — Дай сюда. — Этот мудак мне всю рожу в кровь разбил! — Грифф, отдай мне автомат. Грифф отдал ему автомат. — Я из МИ-пять, — сказал Ривер. На этот раз его выслушали. За последние пару часов здание ожило, но в архиве слышно было только как журчит и побулькивает горячая вода в лабиринтах водопроводных труб. Под элегантным глянцевым фасадом Риджентс-Парка скрывался ветхий экзоскелет, и, будто в новом доме, выстроенном на кладбищенской земле, в нем иногда ощущалось трепетное присутствие неупокоенных призраков. Ну, так считала Молли. — Ты слишком много времени проводишь в одиночестве, — сказал Лэм. Они перебрали все возможные и вероятные варианты, связанные с недавним открытием. Все сведения о Николае Катинском и об Александре Попове умещались на одну страницу. Сеть, сплетенная из лжи, вымысла и недомолвок, подумал Лэм, похожа на зрительную иллюзию: очертания то ли вазы, то ли двух профилей. Правильный ответ: ни то ни другое. Это всего лишь линия, карандашные пометки, оставленные на странице для отвода глаз. — И что теперь? — спросила Молли. — Мне надо подумать. Пойду-ка я домой. — Домой? — В Слау-башню. Молли изогнула бровь. По слою пудры на лице расползлись трещины. — Если хочешь посидеть в тишине, у меня тут найдется уголок. — Мне нужен не уголок, а пара свежих ушей, — рассеянно сказал Лэм. — Ну, как знаешь, — улыбнулась она; улыбка вышла горькой. — Тебя там кто-то ждет? Лэм встал. Табурет благодарно заскрипел. Джексон Лэм опустил взгляд на Молли: густо напудренное лицо, пышное тело, култышки, обрубленные у колен. — Значит, у тебя все в порядке? — В смысле, последние пятнадцать лет? — Ага. — Он постучал носком туфли по колесу инвалидной коляски. — С тех пор, как ты угодила в эту штуковину. — Эта штуковина мне ближе и роднее многих. — Ее можно переключать в режим вибрации? Она рассмеялась: — Боже мой, Джексон, скажи ты такое наверху, угодил бы под суд. — И, склонив голову набок, добавила: — Знаешь, я тебя не виню. — Вот и славно. — За мои ноги. — Я себя тоже не виню. — А ты ко мне не приходил. — А зачем? Ты обзавелась новыми колесами, вот я и решил, что тебе хочется ими насладиться. — Ох, иди уже, Джексон, — вздохнула она. — И сделай мне одолжение. Он молчал. — Не возвращайся до тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится. Лет через пятнадцать. — Береги себя, Молли. В лифте он немедленно сунул в рот сигарету, готовясь выйти на свежий воздух. Нетерпеливо отсчитывал секунды. — Почему ты за мной вернулся? — спросил Ривер Гриффа. Они заняли заднее сиденье джипа, патрульные уселись впереди. Ривер вернул им оружие. Рисковал, конечно, — мало ли, вдруг мальцы их пристрелят, а трупы зароют в укромном месте. Впрочем, Конторское удостоверение их все-таки впечатлило. Один уже говорил по рации. В ангаре скоро будет не протолкнуться от военных. На лице Йейтса застыло хмурое выражение. Хотя носовой платок Гриффа теперь напоминал мясницкий фартук, на щеках все равно алели кровавые разводы. — Ну я же говорю, извини, дружище… прости меня… — Да я не о том. По какой именно причине ты решил за мной вернуться? — Томми Молт… — начал Йейтс. — А при чем тут Молт? — Я его встретил в деревне. А он спросил, не вернулся ли ты с полигона. Ну я и забеспокоился. А вдруг ты… мало ли, вдруг тебя… В клочья разорвало, подумал Ривер и сказал: — Охренеть. Значит, это он подбил тебя отвести меня на полигон? И бросить? — Джонни… — Он? Да говори уже! — Он вроде как намекнул… Дверей в джипе не было. Вытолкнуть этого гада из машины было делом одной секунды.