— А вы не могли бы рассказать, что еще есть в вашем портфеле? — спросила Луиза. — Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться, — сказал Пашкин. — А теперь прошу вас. — Он размашисто повел рукой, будто подбросил в воздух голубку. — Садитесь. Давайте начнем. — Он взглянул на часы. — Знаете, я все-таки не откажусь от кофе. Ривер едва успел поднести телефон к уху, как перед ними остановился джип, из которого выпрыгнул патрульный — молодой солдатик, крепкий, широкоплечий. — Кэтрин? — Прекратите разговор, сэр. — В чем дело? — вмешался Грифф Йейтс. — Мы вышли прогуляться и заплутали. — Звони в Риджентс-Парк. Возможный код «Сентябрь». — Сэр, позвольте ваш телефон… Солдат сделал шаг к Риверу. — Сегодня. Утром. — Ваш телефон! Солдат протянул руку, но тут ночь, проведенная в напряжении и страхе, дала о себе знать. Ривер оттолкнул его, пнул ногой в колено, а свободной рукой ударил в горло. Солдат упал. — Ты что, офонарел? — завопил Грифф. Из джипа выскочил второй патрульный, на ходу перехватывая автомат. — Ривер, — очень спокойным тоном произнесла Кэтрин. — Назови протокольные коды. — Брось телефон! Руки вверх! — заорал второй патрульный; либо их так учили, либо он был на взводе. — Мандари… Грохнул выстрел. — У тебя есть машина? — спросил Хо. — Ты шутишь? Он не шутил. Посмотрел в одну сторону Олдерсгейт-стрит, потом в другую, ища взглядом такси, а когда наконец обернулся к Ширли Дандер, она уже мчалась по противоположному тротуару. Ни фига себе. Он выждал еще секунду, надеясь, что это шутка, но Ширли скрылась за углом, и Родерик Хо был вынужден смириться с горькой правдой: до «Иглы» придется добираться на своих двоих. Осыпая проклятьями и Ширли Дандер, и Кэтрин Стэндиш, Родерик Хо бросился бегом. «Мандари…» Слово «мандарин» было первым протокольным кодом Ривера Картрайта, за которым должны были последовать «дантист» и «тигр». Кэтрин перезвонила Риверу, но услышала лишь мантру «абонент недоступен». «Код „Сентябрь“». Эта часть протокола прозвучала полностью. «Возможный код „Сентябрь“. Сегодня. Утром». Кроме Кэтрин, в Слау-башне никого не было. Лэм еще не появлялся; Хо и Ширли Дандер только что ушли. Код «Сентябрь»… Слово не числилось в списке официальных кодовых обозначений, но использовалось часто; было предельно ясно, о чем идет речь. Под кодом «Сентябрь» имелся в виду не любой террористический акт, а его вполне конкретная разновидность — самолет, нацеленный на здание. При мысли об этом Кэтрин содрогнулась, будто по жилам пропустили электрический разряд. Придется выбирать из двух вариантов последующих действий: либо предположить, что Ривер сошел с ума, либо потребовать официального объявления чрезвычайной ситуации — при полном отсутствии каких-либо доказательств. Кэтрин позвонила в Риджентс-Парк. Колонна демонстрантов ползла по Лондону длинным червяком; между головой и вьющимся по центру города хвостом образовался разрыв. Начало колонны перевалило через виадук в Холборне, а отставшая часть еще волочилась по Оксфорд-стрит. Никто не торопился. Чем теплее становилось, тем больше замедлялось продвижение. У башни Центр-Пойнт, где барьеры стройплощадок перекрывали Чаринг-Кросс-роуд, шум экскаваторов заглушил выкрики. Пока колонна демонстрантов протискивалась по суженной улице, какой-то мальчуган выдернул ручонку из папиной ладони и указал в небо. Отец прищурился и заметил, как в синеве что-то блеснуло — наверное, блики солнечного света, отраженного от окон «Иглы». Он подхватил смеющегося сына на руки, усадил на плечи и пошел дальше. Второй патрульный выстрелил, и Ривер выронил телефон. Пуля ушла вверх, но кто его знает, куда целился солдатик. Первый патрульный вскочил и замахнулся на Ривера. Ривер отступил на шаг, поскользнулся и упал на колени. Тяжелый ботинок шарахнул по телефону. Грифф Йейтс завопил — то ли в ярости, то ли по наивности, а Ривер полез за Конторским удостоверением… Руки вверх! Бросай! Ложись! Ривер распростерся на земле. Руки покажи! Покажи руки! Руки Ривера были пусты. Второй патрульный с ужасающим равнодушием шарахнул прикладом в лицо Гриффа Йейтса. Йейтс упал на колени, кровь брызнула во все стороны. — Я из госбезопасности! — выкрикнул Ривер. — МИ-пять! Вот-вот произойдет ужасная… — Заткнись! — завопил первый патрульный. — Заткнись, кому говорят! — …катастрофа, а вы тут… — Заткнись! Ривер заложил руки за голову. Йейтс, всхлипывая, непрерывно бормотал: — Мудаки! Сволочи! Какого хера вы так, а? — Заткнись! — Суки! Ривер не успел рта раскрыть, как второй патрульный снова замахнулся на Гриффа. В Риджентс-Парке одна из энного числа изящных, стильных и убийственно деятельных женщин сняла трубку зазвонившего телефона, выслушала, перевела звонившего в режим ожидания и набрала стеклянный кабинет Центра оперативного управления, где Диана Тавернер вот уже два часа переживала не самое приятное утро, потому что была не одна. Роджер Лотчинг, который в настоящее время курировал все происходящее в Центре оперативного управления Конторы, вторгся в личное пространство Тавернер с таким видом, будто делал ей одолжение, — в последнее время он взял за правило являться в Риджентс-Парк почти так же рано, как сама Леди Ди: редеющие светлые волосы пышно зачесаны, чтобы шевелюра казалась гуще, тяжелый подбородок розово выскоблен и спрыснут одеколоном, вальяжный торс обтянут элегантным костюмом в тончайшую полоску; очевидно, все это должно было создавать впечатление, что они с Тавернер в одной лодке, что они вместе подпирают руины. Леди Ди начинала опасаться, что это некий ритуал ухаживания. Лотчинга совершенно не волновала фискальная чистоплотность Конторы. Он просто-напросто тщился продемонстрировать, что именно он, Роджер Лотчинг, дергает за веревочки и всеми руководит, а еще ясно давал понять, что больше всего ему нравится дергать за веревочки ее, Диану Тавернер. Возможно, потому, что она дергала за веревочки его самого. Сегодня он пристально изучал черное кожаное кресло на хромированных ножках, предназначенное для посетителей, но сам в него не садился. Тавернер унаследовала кресло от предыдущего хозяина стеклянного кабинета. — Это Мис ван дер Роэ?[37] Подлинник? — А как ты думаешь? — Он же стоит целое состояние. Не дело в наше непростое время транжирить бюджет Конторы на усладу изнеженных седалищ. «Услада изнеженных седалищ» — типичная фразочка из репертуара Лотчинга, который любил выражаться так затейливо, что в сравнении с ним Стивен Фрай был краток и прямолинеен. — Роджер, это дешевая копия из магазина офисной мебели. Кресло не отправили на свалку только потому, что в наше непростое время в бюджете Конторы нет денег на его замену. — (Телефон Тавернер зазвонил.) — Извини, я отвечу. Лотчинг уселся на предмет дискуссии. Подавив вздох, Леди Ди взяла трубку и через миг сказала: — Соедините. Подошвы колотили по тротуару ритмично, в такт биению сердца Ширли Дандер. Надо бы замедлиться, перейти с бега на быстрый шаг, а потом с быстрого шага снова на бег, вроде так положено. Может быть, в руководстве для бегунов-любителей. Но не в инструкциях Конторы.