— У меня есть допуск, — напомнил Лэм. — Выписанный в расчете на то, что ты им никогда не воспользуешься, — сказал Даффи. — А меня вытащили из теплой постели, поскольку охранники ночной смены со страху решили, что ты собираешься штурмовать здание. Все хорошо помнят твой прошлогодний фокус с бомбой. Лэм удовлетворенно кивнул: — Приятно сознавать, что меня не забывают. — Да уж, память о тебе как герпес — ничем не вытравить. — Даффи кивнул на здание по соседству. — Внутрь тебя не пустят, а значит, если тебе есть что сообщить, изложи это в рапортичке. Леди Ди очень обрадуется. А сейчас я, по доброте душевной, подброшу тебя до ближайшей стоянки такси. Если мне окажется по пути. Лэм хлопнул в ладоши — раз, другой, третий. Затем повторил процедуру. Проделал ее еще разок. И не останавливался до тех пор, пока юмор ситуации не выдохся окончательно. — Ой, извини, — наконец сказал он. — У тебя все? — Да пошел ты, Джексон! — Чуть позже, может, и пойду. После того, как ты проведешь меня в Риджентс-Парк. — Ты вообще слышал, что я сказал? — Каждое слово. Видишь ли, мы можем сделать по-твоему, но тогда мне придется пешочком возвращаться сюда со стоянки такси и действовать куда грубее. — Он вытащил пачку сигарет, заглянул в нее, убедился, что она пуста, и швырнул на заднее сиденье. — В общем, как хочешь, Ник. Что-то я давненько ничьих карьер не ломал. Занятие веселое, но потом задолбаешься возиться с бумагами. Даффи смотрел на дорогу, как будто машина ехала по шоссе и впереди наметилась пробка. — Если бы ты не знал, что облажался, мы бы уже уехали. — Лэм потянулся и потрепал руку Даффи; рука побелела, потому что пальцы вцепились в руль. — Мы все иногда ошибаемся, сынок. Твоей последней ошибкой стала Ребекка Митчелл — ты отпустил ее без должной проверки. — С ней все чисто. — Да-да, она девственница, ты проверил. Ну, сейчас она, может, и девственница, но не всегда такой была. Особенно когда играла в «бутылочку» с парой романтических красавцев родом из… откуда же они были родом? А, из России. И по чистой случайности именно она сбила Мина Харпера, который присматривал за важным гостем из… ну, откуда же этот гость? Мне дальше рассказывать или сам продолжишь? — Тавернер осталась довольна моим отчетом. — Я больше чем уверен, что так оно и есть. До тех пор, пока кто-нибудь не прольет на него свет и не укажет на огрехи. — Лэм, ты что, не понял? Она. Осталась. Довольна. Моим. Отчетом, — заявил Даффи, сопровождая каждое слово ударом по рулю. — Велела мне обмотать его ленточкой, завязать на бантик и спрятать с глаз долой. Так что ты не под меня копаешь, а под нее. Ну-ну, желаю удачи. — Ты прямо как маленький, Ник. Да, распоряжение дала она, но исполнял его ты. И кого, по-твоему, бросят на растерзание волкам? Оба умолкли. Даффи продолжал барабанить по рулю, отстукивая невысказанные слова. Стук замедлился, запнулся, прекратился, как если бы слова оборвались даже в уме. — Да уж, — вздохнул Ник Даффи. — Каюсь, тут я дал маху. Не надо было отвечать на звонок после полуночи. — Нет, — возразил Лэм. — Ты дал маху в другом. Не надо было забывать, что Мин Харпер — один из моих людей. Они вышли из машины и направились ко входу в Риджентс-Парк. Пока Ривера катили на тележке, все нервы в его теле ныли, напряженные до предела. Он чувствовал себя бубном, на котором выстукивают какой-то чуждый ритм. Молт, тоже измотанный, как белье в сушилке, каждые пять минут останавливался передохнуть. Чуть раньше, на подходе к клубу, им пришлось прятаться от патрульной машины. Теперь ничего подобного не происходило. Очевидно, Молт затвердил график патрулирования наизусть. И кем бы он ни был, хорошо знал, что делает. Однако даже намеком не дал понять, куда везет Ривера. Молт остановился, почесал макушку сквозь колпак, и все сместилось, будто голова его соскользнула со своей оси. Он заметил, что Ривер на него смотрит, и зловеще ухмыльнулся: — Почти приехали. — Архив, — сказал Лэм. Теперь, когда они вошли в здание, Даффи побледнел еще больше; кожа так туго обтягивала скулы, что казалось, еще чуть-чуть — и лопнет, а сам он обмякнет пустым рассерженным мешком. — Архив, — повторил Даффи. — Он все еще в подвале? Даффи ткнул в кнопку лифта, будто в горло Лэма. — Так ведь архивом занимается этот твой чудик, Хо. — Ну его работе конца-краю не видать. Спустившись на несколько этажей — но не на самый последний, — они вышли в коридор, залитый голубым сиянием. В дальнем конце виднелась открытая дверь, и в нее струился теплый, какой-то библиотечный свет, частично загороженный приземистой фигурой. Женщина в инвалидной коляске: дородная, с копной седых волос и лицом, напудренным до клоунской белизны. При виде посетителей лицо настороженно застыло, но по мере их приближения настороженность сменилась радостью. Когда оба посетителя приблизились, женщина в инвалидной коляске призывно раскинула руки. Лэм склонился к ней, она его обняла, а Ник Даффи смотрел на все это, как на нашествие инопланетян. — Молли Доран, — сказал Лэм, когда она разомкнула объятья. — А ты ни на день не постарела. — Одному из нас приходится держат форму, — сказала она. — А ты растолстел, Джексон. И плащ у тебя как у бездомного бродяги. — Это новый плащ. — С каких это пор он новый? — С нашей прошлой встречи. — Ха, так ведь это пятнадцать лет назад было. — Она посмотрела на Даффи и беззлобно сказала: — Николас, марш отсюда. На мой этаж Псам ходу нет. — Мы ходим, где хотим… — Та-а-ак, — протянула она, погрозив ему коротким пухлым пальцем. — На мой этаж Псам ходу нет. — Он сейчас уйдет, Молли, — сказал Лэм и повернулся к Даффи. — Я пока здесь побуду. — Так ведь ночь… — Мы ждем. Даффи уставился на него и покачал головой: — Сэм Чапмен меня предупреждал. О тебе. — Он и о тебе сказал пару ласковых, — ответил Лэм. — Когда проверил информацию по Ребекке Митчелл. Вот лучше, возьми. — Он достал из кармана упаковку таблеток, найденную в офисе Катинского. — Проверь, пока я здесь не закончу. Стук захлопнутой двери заглушил слова Даффи. Лэм повернулся к Молли Доран: — Почему тебя перевели в ночную смену? — Чтобы я не пугала молодежь. А то они меня видят, представляют свое будущее и сбегают из Конторы в Сити. — Я так и думал. Инвалидная коляска, вишнево-красная, с пухлыми подлокотниками, обтянутыми бархатом, могла развернуться на пятачке. Молли Доран резво крутанула коляску на месте и повела Лэма в длинное помещение, уставленное вертикальными стеллажами на рельсах наподобие трамвайных; когда стеллажами не пользовались, их можно было сдвинуть вместе, как мехи гигантского аккордеона. На каждой полке стеллажей лежали припорошенные пылью папки с такой древней документацией, что даже те, кто некогда ее изучал, сами давно обратились в прах. Здесь было хранилище старых тайн Конторы. Разумеется, всю эту информацию можно было бы уместить на кончик иглы, если бы для этих целей выделили соответствующий бюджет. Наверху Владычицы данных правили своей цифровой вселенной. Внизу Молли Доран хранила забытую историю. В каморке Молли стоял письменный стол, сбоку от него — трехногий табурет, а перед столом оставалось место для инвалидной коляски. — Значит, вот куда тебя определили. — А то ты не знал. — Ты же помнишь, я по гостям не хожу. Никогда не был душой компании. — В этом мы с тобой похожи, Джексон. — Молли ловко вкатила инвалидную коляску на место. — Садись, не бойся. Он даже тебя выдержит. Лэм опустился на табурет, недовольно взглянул на обитую бархатом колесницу: — Кто бы говорил. Смех Молли звучал на удивление звонко, будто колокольчик. — А ты не изменился, Джексон. — А зачем мне изменяться?