Дубовые потолочные балки были обклеены вышедшими из обращения банкнотами, а на беленых стенах висел всевозможный сельскохозяйственный инвентарь. Один угол занимали групповые фотографии, сделанные в Апшоте в разные годы, в основном на деревенском лужке, — от черно-белого аскетизма до ярких красок «Банды патлатых медведей»[27] семидесятых годов. На самом недавнем снимке красовались девять подростков, держась гораздо естественнее, чем представители предыдущих поколений. Они стояли на взлетной полосе; среди них было три девушки, в том числе Келли Троппер в самом центре фотографии. На заднем плане виднелся самолет. Эту самую фотографию Ривер разглядывал в день своего приезда в Апшот и узнал на ней девушку, которая только что налила ему пива. Тут к нему подошел парень, с виду ровесник Ривера, только покрупнее, с головой, напоминавшей шар для боулинга: волосы выстрижены под машинку, короткая щетина над верхней губой и на подбородке, в глазах сквозит подозрение. Такие же взгляды встречали Ривера и в других пабах. Это не всегда сулило неприятности, но, если неприятности возникали, обладатели этих взглядов неизменно оказывались поблизости. — А ты кто такой? Надо бы ответить из вежливости, подумал Ривер и представился: — Уокер. — Правда, что ли? — Джонатан Уокер. — Джонатан Уокер, — издевательски, нараспев повторил парень, намекая на очевидную тупорылость лоха, носящего имечко Джонатан Уокер[28]. — А ты кто? — А тебе какое дело? — Эй, веди себя прилично, — вмешался в разговор третий голос, и барменша обратилась к Риверу: — Его зовут Грифф Йейтс. — Грифф Йейтс, — сказал Ривер. — Это обязательно повторять дебильным тоном? Я пока плохо знаком с местными обычаями. — О, еще один умник выискался, — сказал Йейтс, опустив кружку пива на стол. Перед мысленным взором Ривера возник дед: «Ты пробыл под прикрытием пять минут и ровно через такое же время ввяжешься в очень и очень запоминающуюся драку. Вот уж не думал, что ты так плохо усвоил, в чем заключается смысл секретной операции». — Последним умником у нас тут был мудак из города, который снял на лето дом Джеймсов. Знаешь, что с ним случилось? — поинтересовался Йейтс. Деваться было некуда. — Нет, не знаю. А что с ним случилось? — Слинял туда, откуда приперся. — Грифф Йейтс выдержал паузу и расхохотался во все горло. — Слинял туда, откуда приперся, — повторил он и продолжал хохотать, пока к нему не присоединился Ривер, а потом выставил ему пинту пива. Так состоялось первое знакомство Ривера с обитателями Апшота; дальнейшие знакомства прошли не в пример глаже, но Грифф Йейтс выделялся на фоне остальных, будучи уроженцем здешних мест. Он был ненамного старше ребят из летного клуба, а вот относился к ним по касательной — отчасти из зависти, отчасти из неприкрытого антагонизма. Сейчас в пабе его не было. У барной стойки сидел — точнее, застолбил себе место, оставив недопитую кружку пива и газету с головоломкой-судоку, — Энди Барнет, прозванный «красным Энди» за то, что в девяносто седьмом голосовал за лейбористов. Энди куда-то на время отлучился. Поскольку поблизости никого не было, Келли лукаво улыбнулась Риверу. — Ну, привет еще раз. Ривер все еще ощущал ее вкус на губах. — Я до сих пор тебе не проставился. — Еще успеешь. Когда я буду с другой стороны барной стойки, — сказала она, кивнув на его стакан. — И тогда уж минеральной водой не отделаешься. — Ты завтра работаешь? — Ага. И послезавтра вечером тоже. — А завтра после обеда? — Что, уже вошло в привычку? — Женщины, с которыми переспишь, умеют смотреть особенным взглядом — именно таким, которым сейчас одарила его Келли. — Я же тебе сказала, у меня завтра полет. — А, ну да. Улетаешь куда получше? Вопрос ее почему-то позабавил. — Там, наверху, все лучше. — Значит, секрет? — Придет время — узнаешь. — Она подалась вперед. — А сегодня закончу в полдвенадцатого. Если хочешь, продолжим с того, на чем остановились. — Ох, извини, не могу. У меня дела. Она изогнула бровь: — У тебя дела? Какие здесь могут быть дела после закрытия паба? — Не те, о которых ты подумала. Я… — Приветствую, молодой человек! Заигрываешь с обслугой? Красный Энди вернулся, явно выкурив сигаретку, — твидовый пиджак пропитался табачным дымом. — Привет, Энди, — сказал Ривер. — Мы с Мег Баттерфилд на улице поболтали… — Энди допил свое пиво. — Келли, налей-ка мне еще кружечку, пожалуйста. И нашему гостю тоже. Так вот, Мег говорит, что твоя работа над книгой продвигается в нужном направлении. — Нет-нет, мне не надо, спасибо. Мне пора. — Жаль. А я так хотел с тобой побеседовать. — Энди Барнет был сущим кошмаром для всех: местный литератор, опубликовавший книгу мемуаров, правда за собственный счет, но о ней положительно отозвались критики, о чем любой собеседник Энди узнавал ровно через две минуты. — Буду рад взглянуть на твои наработки. — Да-да, ты первым их увидишь. В спину Риверу потянуло сквозняком: кто-то вошел в паб. — А вот и неприятности, — сказал Барнет. Не оборачиваясь, Ривер понял, кто это. В сумерках Луиза вышла из метро на станции «Мраморная арка» и сразу же попала в толпу молодых иностранных туристов. Она пробиралась мимо гигантских рюкзаков, вдыхая вечерний воздух, полный выхлопных газов, запахов духов, табачного дыма и еле уловимого аромата парковой зелени. У выхода Луиза остановилась, развернула карманную карту, минуты две делала вид, что изучает, потом сложила ее и спрятала. Слежки не обнаружилось, разве что Луизу вели очень умело. Впрочем, никаких причин для слежки не было. Обычная молодая женщина спешит на вечеринку; на улицах таких полно — девушки, юные и свежие, бродят целыми стадами, да и не очень юные и не первой свежести — тоже. Сегодня Луиза была совсем другой женщиной, не такой, как обычно. На ней было черное платье чуть выше колена, с открытыми плечами — что будет видно после того, как она снимет пиджак, которому уже четыре, нет, пять лет, пора бы подновить, но мужчины в этих тонкостях не разбираются. Прозрачные черные чулки; волосы перехвачены алой лентой. Луиза выглядела прекрасно. Помогало и то, что мужчины — легкая добыча. Сумочка на плече вмещала весь набор необходимых женщине штучек; состав набора менялся в зависимости от конкретной женщины. В данном случае в сумочке Луизы, кроме мобильного телефона, кошелька, помады и кредитной карточки, лежали перцовый баллончик и пластиковые стяжки-наручники, купленные в интернете. Как и многие прочие занятия, связанные с интернетом, эти покупки были спонтанными и опрометчивыми. Луиза задумалась, что сказал бы об этом Мин, но тут же сообразила, что если бы он мог об этом узнать, то ей вообще не пришлось бы таскать с собой все это барахло. Ночью отель «Амбассадор» выглядел совсем иначе. Днем он был одним из многих внушительных городских монолитов — сталь, стекло и тщательно ухоженный фасад. А сейчас здание сияло и переливалось огнями. Окна на всех семнадцати этажах ловили отражения ночного потока машин. Луиза вытащила телефон, позвонила, и трубку взяли после второго гудка. — Я сейчас спущусь, — сказал он. Она надеялась, что он пригласит ее в номер. Что ж, если не сейчас, то позже. Она все устроит. В зеркальном вестибюле было невозможно не заметить своего отражения. И снова: что подумал бы Мин? Ему наверняка понравилось бы платье и то, как чулки обтягивают ее икры. Но мысль о том, что она нарядилась для другого, сковала бы ему сердце льдом. Спустился лифт, из него вышел Аркадий Пашкин. Луиза с облегчением увидела, что он один, без провожатых. Он шел по вестибюлю, стараясь не сверкать зубами, но глаза его по-волчьи блеснули, когда он взял протянутую ему руку и — да-да! — поднес к губам. — Мисс Гай, вы очаровательны, — сказал он. — Благодарю вас. На нем был темный костюм, белая сорочка с воротником-стойкой, расстегнутая на верхнюю пуговицу, и кроваво-красное кашне. — Если не возражаете, давайте пройдемся пешком, — сказал он. — На улице сегодня тепло. — Да, очень тепло, — подтвердила она. — Мне редко выпадает шанс по-настоящему увидеть город, — сказал он, приветливо кивнув девушке за стойкой, и вывел Луизу на Парк-лейн. — Со всеми большими городами — с Москвой, Лондоном, Парижем, Нью-Йорком — лучше всего знакомиться на прогулках. — Жаль, что не многие так считают, — громко сказала Луиза, чтобы перекрыть шум уличного движения, а потом оглянулась. Сопровождающих не было. — Значит, мы с вами вдвоем? — Да, мы с вами вдвоем. — Вы дали Петру и… ох, простите, забыла, как зовут второго… — Кирилл. — Вы дали Петру и Кириллу выходной? Очень любезно с вашей стороны. — Очень по-современному, — сказал он. — С прислугой надо обращаться вежливо, иначе они сбегут к другим.