Эндрю Барнет, 66 лет, госслужащий, до выхода на пенсию занимал какую-то должность в Министерстве транспорта — в данном случае, к немалому удивлению Кэтрин, это действительно означало, что он занимал какую-то должность в Министерстве транспорта. И прочие, и прочие, и прочие. Кто-то из Управления по финансовому регулированию; два телепродюсера (один из Би-би-си, второй — сам по себе); химик из Портон-Дауна[24]; художники-оформители; учителя; врачи; журналист; бывшие бизнесмены (строительство, табачная продукция, реклама, прохладительные напитки) — в общем, профессиональные люди, сочетающие состоявшиеся карьеры с тихой жизнью в котсуолдской деревушке Апшот; тихую жизнь такого рода может обеспечить только состоявшаяся карьера. Многие вышли на пенсию досрочно. Почти у всех были дети. Все водили машины. И, напомнила себе Кэтрин, все это была не ее забота и уж тем более не ее работа; а в ее работе главным было — печься о своей заботе. Но ей, в общем-то, недоставало Ривера Картрайта. И она очень надеялась, что он вернется невредимым. Живым. «В Котсуолдс, а не в чертов Гильменд». Что было чистой правдой, равно как и то, что Лэм сделал Ривера жертвенным агнцем, чтобы узнать, что произойдет дальше. А учитывая то, что до этого произошло убийство, не было никаких гарантий, что поездка Ривера в деревню будет сплошной идиллией. Она снова взглянула на биографию Стивена Баттерфилда. Издательство исторической литературы левацкого толка — слишком очевидно или в самый раз? Для того чтобы это понять, требовалось тщательное расследование. В Апшоте не очень много жителей, но досконально проверить каждого — тот еще труд. Однако же Кэтрин была совершенно уверена, что если выстроить всех обитателей деревни, то мистера Эл среди них не окажется. Потому что если Лэм прав и смерть несчастного Дикки Боу была приманкой, то мистер Эл сыграл свою роль и исчез, оставив след. Основной вопрос заключался в том, почему этот след вел в Апшот. Разгадка скрывалась в слове «цикады». Оно было частью мифа о Попове, созданного, чтобы запутать Контору и заставить ее искать несуществующую агентурную сеть. Однако же в шпионском балагане кривых зеркал это не означало, что сеть действительно не существует… Холодная война канула в прошлое, но оставила после себя осколки. Может быть, в Апшоте на самом деле обосновались цикады, которые сейчас готовились к своей последней песне. Но самая большая загадка, по мнению Кэтрин, заключалась в ином: почему к ним внезапно привлекли внимание? Она раздраженно отшвырнула авторучку и встала. Всегда можно было заняться другими делами, мелкими и бессмысленными, чтобы отвлечься от больших, но таких же бессмысленных дел, которые поручал ей Лэм. Вот, например, грязное пятно на оконном стекле. Кэтрин попыталась его вытереть, но оно оказалось снаружи; внезапно она увидела, как за окном, над крышами вдали, поднимается клуб дыма. Сердце невольно дрогнуло, но так и не успело сжаться — Кэтрин вспомнила, что в той стороне находится крематорий и дым из его труб отмечает чью-то личную трагедию, а не катастрофу в масштабах страны. И все равно на дым над городом невозможно было смотреть без страха или чего-то наподобие страха: а вдруг снова что-то произошло? Чувство было настолько рефлекторным, что не требовало точных определений. И тут она ойкнула от неожиданности, услышав голос за спиной. — Ох, извини, я не… — Ничего страшного, я просто задумалась. — А, тогда ладно. Извини, — повторила Ширли Дандер, а потом сказала: — Наверное, тебе стоит взглянуть. — Ты его нашла? — Да, — сказала Ширли. — Безусловно, — сказал Уэбб. — Устройте ему экскурсию. — Мы что, обязаны выполнять его приказы? — Богачи привыкли все держать под контролем. Ну конечно, Уэбб привык иметь дело с богачами. На ночь он выставлял свои ботинки за дверь, в коридоры власти. — Хорошо, — сказала Луиза. — Я просто хотела уточнить. — Очень хорошо. Да, очень хорошо, — сказал он и повесил трубку. У Луизы на миг потемнело в глазах. Паук Уэбб похвалил ее, погладил по головке. Впрочем, это тоже входило в условия сделки: без возражений глотать любое дерьмо, лишь бы не сняли с задания. По дороге за стеклянными дверями гостиничного вестибюля проехали три автобуса; третий был двухэтажным, экскурсионным — с открытого верхнего яруса туристы восторженно разглядывали здания, парк, машины на улицах. Так и подмывало вообразить, что у туристов нет другой цели в жизни, кроме как постоянно любоваться достопримечательностями и носить чересчур яркие рубашки. Мин однажды сказал что-то в этом роде, и теперь при виде экскурсионного автобуса Луиза будет всякий раз вспоминать его слова. Она обернулась к Маркусу: — Все в порядке. Маркус позвонил в пентхаус: — Мы ждем вас внизу. — Повесил трубку и сказал Луизе: — Они сейчас спустятся. Что такое «сейчас» по меркам богачей, выяснилось по мере долгого ожидания у входа: «сейчас» — это когда Пашкину будет угодно. Луиза сдерживала нетерпение, считая черные машины: семь, восемь, девять… Двадцать одна… — Поставки нефти, — сказал Маркус. — Так я и поверил. — А что? — Ой, да ладно. Мимо проезжали несчитаные машины. — Он ведет переговоры о поставках нефти с правительством Великобритании? По собственной инициативе? — Он владелец нефтяной компании. — А охранное предприятие «Секьюрикор» владеет бронированными автомобилями, но они почему-то не выезжают колонной на Молл в День поминовения. — Это ты к чему? — К тому, что между частной собственностью и государственными интересами дистанция огромного размера. По-твоему, Кремль настолько поощряет частную предпринимательскую деятельность? Это ты размечталась. Луиза не хотела Маркуса Лонгриджа в напарники, но это тоже было частью сделки. Вообще-то, Луиза надеялась, что он будет молчать и не отсвечивать, вместо того чтобы озвучивать свои размышления, да еще и так громко. — Ты читала его досье? Явно не тот человек, который намерен купить футбольную команду и жениться на поп-звезде. Ему хочется власти. Если и дальше хранить молчание, то будет выглядеть очень вызывающе. — И поэтому он попросил о встрече с Пауком Уэббом? — спросила Луиза. — Наоборот, это Уэбб попросил его о встрече. У Пашкина есть шанс засесть в Кремле. Паук наверняка описался от радости, представив, что окажется с ним в одном помещении. Тут уж Луиза не удержалась: — Уэбб хочет его завербовать? — Типа того. — По-твоему, восхождение на вершину власти начинается с того, что сливаешь все секреты иностранной разведке? — Дело не в государственных секретах, — сказал Маркус. — Он возьмет на себя роль агента влияния. И когда объявит о своих притязаниях на власть, поддержка Запада будет ему обеспечена. — Ну да. Короче, статья в «Телеграф» — это только начало. А уж когда фотографию Уэбба напечатают в журнале «ОК»… — Луиза, двадцать первый век на дворе. Если хочешь выступать на мировой арене, тебя должны воспринимать серьезно. — Он мизинцем почесал кончик носа. — Уэбб может свести Пашкина с нужными людьми. С премьер-министром. С кем-нибудь из королевской семьи. С Питером Джаддом. А Пашкину только этого и надо, ты уж поверь мне. Когда о нем заговорят за рубежом, у него на родине это заметят. — Да, двадцать первый век на дворе, — согласилась Луиза. — А кое-где все еще Средневековье. Если Пашкин решит обскакать Путина Великого, то распрощается с головой. — Без риска ничего не добьешься. Двери лифта раскрылись, в вестибюль вышел Пашкин в сопровождении своих волкодавов, Петра и Кирилла. — Все, закончили разговор, — сказала Луиза. Маркус замолк. В кабинете на втором этаже не так тихо, как в кабинете Кэтрин. Здесь лучше слышен уличный шум, отсюда видны лица пассажиров в автобусах, чередой проезжающих мимо, а потом исчезающих на полчаса. Но сейчас Кэтрин и Ширли рассматривали совсем не эти лица. — Это он. Точно. Это был он. Кэтрин в этом не сомневалась. Картинка, застывшая на мониторе Ширли, была разделена надвое. На одной половине — кадр из записи камер наблюдения, украденной в «ДатаЛок»: мистер Эл в вагоне, замерший в позе, удивительно статичной даже для фотографии. Какая-то женщина позади поймана в движении; в чертах лица заметна неоконченная мысль. А мистер Эл сидит, тупо сосредоточившись, как манекен на прогулке. На другой половине экрана красовался все тот же мистер Эл, в той же одежде, с тем же выражением лица, с той же лысой головой. Он снова был неподвижным центром мира, на этот раз более размытого, потому что в этом мире кипела деятельность. Мистер Эл стоял в очереди, а вокруг него суетилась неподвижная толпа, люди волокли чемоданы по блестящему полу. — Гатвик, — сказала Ширли. — Очень и очень ненавязчиво, — пробормотала Кэтрин. Все это придавало вес предположению Лэма. Если специально оставляешь след, то хочешь, чтобы по нему прошли до самого конца. Мистер Эл или те, кто отдал ему приказ, намеревались как можно демонстративнее зафиксировать отъезд из страны и наверняка удивились бы, узнав, что это выяснилось со значительной задержкой. Впрочем, они ведь не знали, что расследование будет проводить Слау-башня. Сотрудники Риджентс-Парка имели свободный доступ к записям камер наблюдения всех аэропортов страны и обрабатывали эти записи с помощью новейших программ и на самом современном оборудовании. На Олдерсгейт-стрит же Ширли Дандер прогоняла украденную запись через устаревшую программу распознавания. — Утренний рейс. В Прагу, — сказала Ширли. — Когда? — Через семь часов после визита в Апшот. Зачем ему понадобилось туда ехать, если он улетал следующим утром? — Хороший вопрос, — сказала Кэтрин вместо ответа. — Что ж, мы узнали, где он был. А теперь давай выясним, кто он.