— А что говорилось в сообщении? — Одно слово. «Цикады». — Которое, очевидно, что-то означает. — Для меня — да. Но не для Боу. Еще одна причина, по которой я понял, что это фальшивка. — А яд, не оставляющий следов? — Ему грош цена. На самом деле таких ядов не бывает, просто их надо уметь обнаруживать в организме прежде, чем следы улетучатся. А патологоанатом посмотрит на старого пьяницу, который умер от сердечного приступа, и поставит диагноз «инфаркт». — Он сделал пасс, как заправский фокусник. — Вшшшуххх! И конец. Но где-то на теле наверняка остался след укола. В толпе легче легкого уколоть жертву. — Но ведь нет гарантии, что все это обнаружат, — сказала Кэтрин. — Кто мог предположить, что ты проверишь сиденье и найдешь мобильник Боу? — Ну, кто-нибудь его бы отыскал. Смерть агента, даже такого зачуханного, как Боу, всегда поднимает волну. Во всяком случае, раньше поднимала. А сейчас, похоже, в Риджентс-Парке слишком заняты другим. — Он потянулся за стаканом. — Надо бы им сообщить. Не дело оставлять трупы на берегу. — Я направлю им служебную записку. — Вдобавок, если бы я не нашел этот след, нам подсунули бы другой. Не зря же мистер Эл поругался с таксистом из-за того, что тот повез его не туда. Такое не забывается. — Лэм скривил губу. — Таксист — осведомитель. Как только Ширли с ним распрощалась, он тут же кому-то позвонил. — То есть мистер Эл знает, что мы идем по оставленному следу. — Как вышколенные гончие. — А это разумно? — А при чем тут «разумно»? Мы либо идем по следу, либо посылаем все к чертям, чего в любом случае делать нельзя. Все это затеял человек старой закалки. Только шпион старой закалки сообразит, что Боу, уличная крыса, поведется на приманку. Тот, кто дергает за ниточки, играет по московским правилам. Может, в Риджентс-Парке решат, что проверять все это не имеет смысла, но я так не считаю. — Ты имя назовешь или мне сказать? — Что сказать? — Александр Попов, — заявила Кэтрин Стэндиш. Окно в комнатушке было распахнуто. Было холодно, но с волос Мина сорвалась капля пота и сползла по шее. Двое не сводили с него глаз. Конечно, был шанс, что он окажется проворнее их, но в глубине души Мин понимал, что надеяться на это бесполезно: будь он один на один с любым из этих двоих, тогда, может, и подфартило бы, вот только вместе эта парочка представляла необоримую силу. В прошлом рефлексы его не подводили, но сейчас он старел и слабел на глазах, а вдобавок еще и выпил пива… Кулак шарахнул по столу. Три, залпом. Мин действовал быстро, но скорости ему недоставало. В любом другом месте Лондона он, может, и справился бы, но сейчас, в этой комнатушке, ему каюк. Третью рюмку он расплескал. Петр и Кирилл уже откинулись на спинки стульев и захохотали, выставив рядком пустые стопки. Отсмеявшись, Кирилл сказал: — Ты проиграл. — Проиграл, — согласился Мин. Три рюмки водки присоединились к двум, принятым ранее, и еще к одной, выпитой в первом раунде. Плюс штрафные за то, что проиграл оба раунда. Плюс пиво в пабе рядом с работой, хотя из памяти уже ускользали и название паба, и место работы. Но мужики-то, мужики-то каковы! Эх! Безбашенные. И вообще, удивительно, как быстро находишь общий язык, когда забываешь о служебных обязанностях. Вот, например, о его служебных обязанностях — он должен был следить за этой парочкой, но так, чтобы они этого не заметили. Возможно, этот аспект своей миссии он скомпрометировал. — Так вот, — сказал Кирилл, — когда я ткнул ключом… ну, когда я… — Приставил его мне к затылку, сволочь! Кирилл захохотал: — А ты думал, это ствол? — Конечно я думал, что это ствол! Сволочь! Теперь хохотали все трое. Ну, сцена была еще та: Мин, решивший, что настал последний миг его жизни. Что русский шпион приставил ему к затылку пистолет и вот-вот спустит курок. Кирилл сквозь смех выдохнул: — Я не смог удержаться. — А ты когда заметил слежку? — Сразу же. Я видел тебя на велосипеде. — Охренеть! — Мин покачал головой. Впрочем, он особо не расстраивался. Ну да, он оплошал, но без серьезных последствий. Хотя, конечно, надо, чтобы об этом никто не узнал. Особенно Лэм, подумал он. И Луиза. И все остальные. Но особенно они. — Ты не переживай, — сказал Петр. — Мы же спецслужбы. Нас обучают замечать лица в толпе. — Так же, как вас обучают в этом вашем… Министерстве энергетики, — добавил Кирилл с широкой улыбкой вместо невидимых кавычек. — Послушайте… — начал Мин, но Петр помахал рукой, будто отправляя его в дальнюю дорогу. — Да ладно… Аркадий Пашкин — важный человек. По-твоему, мы не догадывались, что к нему… проявят интерес? В верхах? Вот если бы не проявили, мы бы забеспокоились, ведь это означало бы, что его больше не считают важной персоной. А такие, как мы, нужны только важным персонам. — Если мое начальство узнает, что я был здесь… — То есть, — хитро сощурился Кирилл, — если твое начальство узнает, что ты провалил слежку… — Ну, ваше логово я все-таки выследил, — сказал Мин. — А сейчас ты выясняешь, что бывает с сотрудниками Министерства энергетики, которые проявляют излишнее любопытство. Они опять захохотали. Петр в очередной раз наполнил рюмки. — За наши успехи. Мин с радостью за это выпил. — Правда, — сказал он по-русски, потому что других русских слов не знал. Все снова захохотали. Пришлось налить по новой. В квартире на последнем этаже была кухня и еще как минимум две комнаты. На кухне царила чистота, хотя оконные стекла затягивала пленка уличной пыли и копоти. В битком набитом холодильнике лежала не только водка, но и упаковки сока, и овощи, и пакетики нарезки из кулинарии. Судя по всему, решил Мин, эта парочка привыкла жить в разъездах: в чужих городах парни старались питаться полноценно, не только едой навынос. Более того, он решил, что если выпьет еще, то забудет, где живет сам, и явно не сможет вернуться домой на велосипеде — не хватало только спьяну попасть под автобус. Откуда-то послышался шум, хлопнула входная дверь, и в комнату заглянул кто-то еще. Мин обернулся, но неизвестный уже скрылся в коридоре. — Минуточку, — сказал Петр и вышел из кухни. Кирилл налил еще водки. — Это кто? — спросил Мин. — Никто. Знакомый. — А почему он к нам не присоединился? — Он не из таких знакомых. — А, непьющий, — протянул Мин. Перед ним возникла рюмка. Что он там решил про выпивку? Но отказываться от налитого невежливо, поэтому он согласно кивнул, когда Кирилл провозгласил очередной тост, и залпом выпил водку. Петр вернулся и произнес какой-то невнятный набор согласных, обращаясь к Кириллу. — Что случилось? — спросил Мин. — Ничего. Совершенно ничего, — сказал Кирилл. Паранойя вернулась, будто и не уходила. Ширли Дандер, вся в черном, вписывалась в улицы Хокстона, как пробка в слив ванны, но чувствовала себя неуместно, будто каждый ее шаг оставлял неоновый след. А ведь еще не вечер. Всего-то пол-одиннадцатого. Неподалеку был ее любимый паб. Любимый потому, что там у нее был свой человек. Она не любила слова «дилер»: «дилер» означало привычку; привычка означала проблему. А у Ширли не было проблемы, у нее был стиль жизни. И она не собиралась допустить, чтобы этот стиль жизни исчез так же, как исчезла ее карьера. Она и прежде не сомневалась, что Слау-башня — кладбище, но только сейчас поняла, насколько глубока ее могила. Ширли выполнила задание Лэма, и выполнила его отлично, без проколов, а он снова отправил ее заниматься административной работой. Да и вообще, если верить слухам, то, что ее послали на задание, было чудом. Слабаки, эти хромые кони, появлялись и исчезали, а все рабочее время проводили в стойлах. В том, что ее послали на задание, был жестокий расчет: ненадолго выпустили на волю, а потом снова захлопнули дверь конюшни.