— Дожидается в приемной, товарищ генерал, — раздался в динамике голос дежурного. — Пусть войдет. Позвоните в Чули, пригласите в аулсовет к телефону нашего знатного дружинника Амангельды Амандурдыева. Как только подойдет к телефону, скажете майору Ковешникову. — Есть. В дверь постучали. Вошел невысокий, худой лейтенант, назвался Сергеевым, доложил о прибытии. «Из интеллигентных, — подумал о нем Ковешников. — Подтянутый, выдержанный…» Майор запаса отдавал должное образованности двадцатитрехлетних начальников застав, но к их реальным возможностям относился несколько скептически. — Познакомьтесь, — сказал генерал. — Майор запаса Ковешников Яков Григорьевич, лейтенант Сергеев Виталий Сергеевич. — Мы знакомы, товарищ генерал, — ответил лейтенант. — Майор запаса Ковешников проводил у нас занятия по следопытству, рассказывал о службе во время войны. — Тем лучше. Старики-нарушители у коменданта? — Так точно. Отдыхают после перехода, чай пьют, ждут вашего разрешения приступить к поискам клада. — Чего искать, говорят, точно знают, где зарыт? — Судя по косвенным признакам, точно они не знают, — позволил себе возразить лейтенант. — По каким «косвенным признакам»? — Меж собой нормально не разговаривают, все время спорят. Ковешников и начальник войск переглянулись. — Ну что ж, в спорах, говорят, рождается истина, — заметил генерал. — Выделите постоянный наряд — двух толковых солдат, без оружия — сопровождать этих «кладоискателей». Ты, Яков Григорьевич, зайди к моему заместителю по тылу: ему дана команда выделить тебе газик с водителем. — Спасибо, товарищ генерал. — Лейтенант Сергеев, в этой операции вы — официальное, ответственное лицо. Но не предпринимайте никаких действий, не посоветовавшись с майором запаса. — Есть. — На заставу поедете вместе. От вас там до аула, где живет Амангельды, рукой подать. Душак[21] Лаллыкхана тоже неподалеку. По пути введете майора запаса в курс дела, расскажете подробно, как у вас произошла встреча с туристом-«художником». «Кладоискателей» доставите в Чули на машине комендатуры, после того как туда же приедет Яков Григорьевич Ковешников и проведет инструктаж с нашими прославленными дружинниками Лаллыкханом и Амангельды. На время, пока будете выполнять задание, вместо вас на заставе остается ваш замполит лейтенант Клишко. — Есть. — Ты, Яков Григорьевич, должен быть в ауле Чули на час раньше, чтобы подготовить Амангельды и Лаллыкхана, ввести их в курс дела. — Понял, товарищ генерал. — Действуйте. Звоните при первой необходимости. Ежедневно докладывайте коменданту капитану Поросечко и начальнику отряда полковнику Стрекалову. — Есть. На переговорном устройстве вспыхнул глазок. В динамике прозвучал голос дежурного по управлению: — Товарищ генерал, ответил аул Чули. У телефона дружинник Амангельды Амандурдыев. — Яков Григорьевич, — сказал генерал. — Пройди на пункт связи, оттуда будет удобнее говорить. Глава 2 ВСТРЕЧА Майор запаса и лейтенант сели на заднее сиденье машины: так удобнее было разговаривать. Некоторое время Ковешников присматривался к чернобровому, темноволосому шоферу в панаме и летней рубашке, определяя его квалификацию: не свалится ли вездеход в канаву? Но тот вел машину уверенно, да и Сергеев, кивнув в сторону шофера, дал понять, что беспокоиться нечего: водитель классный. Тем не менее Ковешников не торопился начинать разговор. Дорога пошла на подъем, со стороны гор повеяло прохладой, словно бы ниже опустилось черное, звездное небо. Булыжник кончился, пошла гладкая грунтовка, укатанная до зеркального блеска колесами машин. По грунтовке запрыгали, словно маленькие кенгуру, ушастые тушканчики, похожие в призрачном свете фар на сутулых старичков-гномиков из детских сказок. Опираясь на длинные хвосты, с силой отталкиваясь тонкими задними лапками, они бешено скакали в полосе света, не желая уходить в сторону, словно торопились раньше машины попасть на заставу. — Не задави: тоже ведь живое существо, — сказал Сергеев водителю, когда один из тушканчиков едва не угодил под колеса. — Та на шо ж його давыть, товарыщ лейтенант? — отозвался тот. — Мяса, як у горобця[22], тике шо на ложку супа… — Пробовали из тушканчиков суп варить? — спросил Сергеев. — Та ни, товарыщ лейтенант. У тушканчика одны косточкы, тай не спиймаешь його, стрыбае, як горох по крыши. А з черепахы суп варылы, смачный, як курятина. — Ты, сынок, случаем, не из Парижа? — спросил Ковешников. — Говорят, французы черепаховый суп уважают… — Та якый там Парыж! — возразил водитель. — З Крутькыв я, шо пид Полтавою. Алэ наши Крутькы, мабудь, ше лэпше Парыжу будуть? — Такие красивые? — Дуже гарни… И ричка е и лис… Пшеныця до нэба, хочь ховайся у ней. Витэр дмэ — по пшеныци, як на мори, волны ходють. — Работал и я в молодости в этих краях, строил дорогу, — сказал Ковешников. — Тоже черепаховым супом баловались. Дружок мой Барат Агахан был великим специалистом по кулинарной части… — А почему «был»? — спросил Сергеев. — Остался на Курской дуге… — А вы тэж воювалы, товарыщ майор? — спросил водитель. — А кто ж не воевал? Тут тоже война была, да еще накоротке, как в уличных боях, того и гляди, из-за арчи или из-за скалы в упор пальнут… Водитель молчал. — А тебя, сынок, как зовут? — спросил Ковешников. Это неуставное «сынок» заставило солдата оглянуться: с чего это майор разговорился? На заставах знали, что Ковешников хоть и без погон, а все равно старший офицер, только в запасе… — Ефрейтор Яковенко, — ответил шофер. — Гляди-ка, — удивился Ковешников. — Меня зовут Яков, а ты — Яковенко, почти что родня. Имя-то твое как? — Грыцько. Грыша… Впереди показались освещенные прожектором зеленые железные ворота с двумя латунными начищенными звездами на створах. Перед воротами — несколько человек. — Нас встречают, — сказал Сергеев. — Мой замполит лейтенант Клишко, прапорщик Марченко — дежурный по заставе. — Раз встречают, значит, есть кому службу нести, пока мы будем соображать, как задание выполнить. Машина остановилась. Прибывшие приняли рапорт замполита: за время отсутствия лейтенанта Сергеева на участке заставы происшествий не было. Ковешников поздоровался со встречавшими — невысоким улыбчивым лейтенантом с мягким взглядом темных глаз, крепко пожал руку кряжистому прапорщику, назвал себя. Затем вместе с Сергеевым вошел в канцелярию. Сергеев открыл сейф и достал большую общую тетрадь в клеенчатой обложке. Все эти журналы службы, планы на охрану границы, списки личного состава, другие бумаги, какие вслед за тетрадью выложил на стол Сергеев, были хорошо знакомы Ковешникову. На него так и повеяло родным духом канцелярии, как будто снова вернулась проведенная в этих горах нелегкая, полная опасных дел и событий молодость. Внимательно изучив записи в журнале службы, Сергеев просмотрел, как составлен план охраны на следующие сутки, справился у дежурного, не звонил ли кто из начальников, доложил по телефону в комендатуру: — Товарищ капитан, прибыл с майором запаса Ковешниковым. Выслушав ответ, сказал: «Есть!», положил трубку и сообщил: — Старики-нарушители улеглись спать. Комендант получил указание доставить их прямо в аул Чули, после того как туда приедете вы, чтоб было время ввести в курс дела вашего следопыта. — Вот и ладно. Значит, сегодня время паше. Ясно, не в ущерб службе. — Службу обеспечат лейтенант Клишко и прапорщик Марченко, — ответил Сергеев. — Имею в виду инструктаж, отправку и проверку нарядов. В ближайшие полчаса мне это предстоит сделать самому. — Раз надо, значит, надо, — сказал Ковешников. — А я пойду пока на веранду, покурю да подумаю… Может, что в голову придет… Во дворе заставы горела двухсотсвечовая электролампа. Ярко освещены окна канцелярии. Остановившись на веранде, Ковешников некоторое время слушал, как лейтенант Сергеев проинструктировал и отправил очередной наряд, затем стал передавать по телефону условным кодом сводку за истекшие сутки. Пройдя по асфальтированной дорожке мимо казармы, Ковешников вышел за ворота заставы, вслушался в притаившуюся ночную тишину. Горы темной зубчатой тенью подпирали ночное небо, и от этой черноты, казалось, ярче горели, словно сверкающие бриллиантами лохматые пауки, крупные звезды.