– До-о‐оброе-е‐е у‐у‐утро-о‐о, – пропел Божественный Енот, выдернув его из мерзких лап затянувшегося кошмара. – Все, все, хватит завывать, я уже проснулся, – сказал Флинн, глядя на пролетающие над его комнатой кометы. Их было пять, и они как будто соревновались друг с другом, желая узнать, кто же из них быстрее. Он потер глаза, со стоном поднялся на ноги и направился в ванную комнату. С его новым звездным телом было меньше хлопот, чем с предыдущим, поэтому в принятии душа Флинн особо не нуждался, но ему очень нравилось стоять под горячими струями воды. В такие моменты он представлял, что все его проблемы утекают куда-то далеко, и на сердце становилось легче. Выйдя из ванной с махровым полотенцем на плечах, Флинн подошел к шкафу и, перед тем как открыть его, мысленно произнес, что ему не помешала бы новая одежда. Не потому, что старая испачкалась, нет: он просто захотел каких-то перемен, пусть и не в жизни, но хотя бы во внешнем облике. Открыв дверцы шкафа, Флинн увидел белый пуловер в тонкую черную полоску, темно-синие джинсы и новенькие кроссовки. А еще ему на глаза попались синие бабочки, которые все еще были нарисованы на внутренних стенках. Отогнав от себя мысли о Кейти и своем прошлом, он переоделся, переложил содержимое карманов из старых штанов в новые, а после подошел к Божественному Еноту и сказал: – Передай Одноглазой Гейше, что я хочу поговорить с Хольдой. Божественный Енот прикрыл веки и стал покачиваться из стороны в сторону, будто медитировал. – Боюсь, что Хольда не желает никого видеть, – вскоре сообщил он. – Ну как же она не понимает, что я не специально это сделал! – прорычал Флинн. – Любой шторм рано или поздно закончится, главное – не пойти плавать во время него, – сказал Божественный Енот и вдохнул аромат розового лотоса. – Советуешь подождать? – Это будет самым мудрым решением. Флинн ничего не ответил. Он подошел к синей двери, снял с крючка куртку и покинул комнату. – Ариадна, отведи меня к лифту, – произнес он, достав из кармана темно-серую книжечку. Древний космос разрезала золотая дорожка, и Флинн пошел по ней. Далеко во тьме кружили беззаботные звезды, а в его голове кружили беспокойные мысли. Ему было невыносимо жаль Хольду, он так хотел помочь, но, увы, прошлое не исправить. Даже во сне у него не вышло спасти ее. И, наверное, никто не сможет сделать это, кроме нее самой. Флинн и не заметил, как практически уперся в решетку лифта. Резко отодвинув ее (и чуть не оглохнув от скрипа), он зашел в кабину и нажал на кнопку с номером 0. Лифт так стремительно двинулся вниз, словно он был ядром, которое вылетело из пушки, и у Флинна из-за этого подкосились ноги. – Собрался в мир живых без меня? – раздался бесцветный голос. Флинн оглянулся и увидел позади себя Таната. – Если все же собрался, то хочу напомнить, что ты не привязал себя к миру мертвых. Стоит тебе переступить черту – и мир живых снова пленит тебя, – добавил тот. – Нет, я не буду выходить за пределы «Зеркального кролика». Мне просто нужно пополнить запасы чудо-напитков. – Флинн похлопал по куртке в том месте, где лежала фляга. – Тогда в моем обществе ты не нуждаешься, – сказал Танат. – Подождите, не исчезайте! – остановил его Флинн. – У меня к вам разговор есть. – Хочешь поговорить насчет Хольды? – сразу догадался Танат. – Да, – ответил Флинн, совсем не удивившись, что Танат в курсе случившегося. – Скажите, можно ли помочь ей смириться с собственной смертью? Что нужно сделать, чтобы она приняла свое прошлое? – Думаю, что ты тут бессилен. Есть вещи, с которыми невозможно смириться, – произнес Танат. – Неужели ничего нельзя сделать? – спросил Флинн. – Иногда ничего не делать – это единственно правильное решение. Просто дай ей возможность жить так, как она хочет. Если ей легче без этих воспоминаний, пусть она и дальше хранит их в шкатулке, пряча от всех, даже от самой себя. Это все, что ты хотел у меня спросить? – Танат склонил голову набок и выжидающе посмотрел на Флинна. – Нет, у меня в голове давно крутится один вопрос. Почему мертвая голова? Почему все Танаты принимают именно этот облик? – Бабочка олицетворяет душу. А мы как раз занимаемся тем, что забираем души людей из мира живых. Или сопровождаем души посыльных Смерти, чтобы те могли исполнить свой долг. – Да, это понятно, но почему именно мертвая голова, а не какая-нибудь капустница? – Потому что мертвая голова – это символично. – Ну да, – усмехнулся Флинн, – выглядит она круче капустницы, не спорю. – Тогда к чему эти пустые разговоры? – спросил Танат. – Просто решил поболтать со своей Смертью, – непринужденно ответил Флинн. – Разве это запрещено? – Полагаю, что со Смертью оживленной беседы не получится, – произнес Танат. – Да, выйдет только омертвленная, – сказал Флинн, и ему показалось, что если бы Танат умел испытывать эмоции, то он бы непременно улыбнулся. Флинн с мальчишеским восторгом смотрел на то, как Шивонн умело жонглировал, – и простое смешивание коктейлей превращалось в самое настоящее представление. Бутылки подлетали к потолку, с легким звоном касались его и падали обратно в ловкие руки бармена. И даже когда казалось, что одна из бутылок вот-вот разобьется вдребезги, окрасив пол неоновой жидкостью, он в последний момент успевал подхватить ее, а после одаривал всех «зрителей» белоснежной клыкастой улыбкой. Когда Шивонн начал вращать бутылку с ярко-оранжевым напитком, напоминавшим жидкое пламя, Флинну показалось, что он снова очутился в горящем доме, где восемьсот лет назад умерла Хольда. Восторг упорхнул испуганной птицей, и вместо него прилетела грусть. Она уселась на плечи Флинна и остаток вечера не покидала его. – Ты бы, что ли, заказал коктейль «К черту все проблемы», а то на тебе лица нет, – предложил Тигмонд, присаживаясь рядом. – Неужели есть такой коктейль? – повернув голову, спросил Флинн. – Есть, но у него очень специфический состав, – ответил Тигмонд, разглядывая дно своего пустого стакана. – Какой же? – Вода и крысиный яд. – Пить яд мертвецу – это тратить его впустую. Пусть останется крысам, – сказал Флинн. – Одобряю твое решение, – заулыбался Тигмонд, – но тогда придется решать проблемы. Рассказывай, что у тебя случилось. – Не думаю, что ты в состоянии сдвинуть ту кучу неприятностей, которая свалилась на меня. – Если не получится сдвинуть, то я хотя бы табличку с твоим именем установлю, чтобы все знали, что под той кучей проблем лежит Флинн… э‐э‐э, а какая у тебя фамилия? – Морфо. – Красивая, но моя Хольде подойдет больше, – сказал Тигмонд и жестом попросил Шивонна налить ему еще. – Хольда Кайзер. – Мои проблемы как раз и связаны с Хольдой… – вздохнув, признался Флинн. – Так-так-так, а с этого момента, пожалуйста, поподробнее. – В глазах Тигмонда зажегся интерес. Он повернулся к Флинну и облокотился правой рукой на барную стойку. – Я весь внимание. – Вчера я с ней поссорился. – Как сильно? – Она со мной не разговаривает. – И что же ты натворил? – Случайно узнал ее секрет, – сказал Флинн и поежился. – Ты сейчас говоришь про день ее смерти или про то, что она любовные романы по вечерам читает? – прищурив глаза, спросил Тигмонд. – А ты откуда знаешь про день ее смерти? – удивился Флинн. – У меня есть свои каналы добычи информации, – ответил Тигмонд. – Небось, Одноглазую Гейшу охмурил, вот она тебе обо всем и докладывает, – предположил Флинн и слегка приподнял брови. – Охмурил, – согласился Тигмонд, – но не я. Гейша крутит роман с Прекрасным Рыцарем, а он мой лучший друг, поэтому узнает для меня всякое о Хольде. – Да ты прям маньяк какой-то! – воскликнул Флинн и немного отодвинулся от Тигмонда. – Не буду спорить, – с невозмутимым спокойствием сказал Тигмонд и залпом выпил «Живительный нектар». – Все безумно влюбленные чем-то похожи на маньяков: мы одержимы теми, кого любим. Когда кто-то завладеет твоим сердцем так же сильно, как Холли завладела моим, ты меня поймешь. – Бедная Хольда, – Флинн покачал головой, вернувшись к своим мыслям, – умереть такой страшной смертью. Я понимаю, почему она решила избавиться от этих воспоминаний. – Это было действительно настолько ужасно? – спросил Тигмонд с печалью в голосе. – А ты разве не знаешь, как именно она умерла? – Мне известно лишь то, что она скрывает эти воспоминания от всех. И в первую очередь от себя. Деталей я не знаю. – Будешь меня сейчас расспрашивать о дне ее смерти? Сразу говорю: я тебе ничего не расскажу. Ее секрет умрет вместе со мной, – сказал Флинн и тут же понял абсурдность своих слов. – Хотя если выражаться точнее, то ее секрет переродится вместе со мной.