Мужчина лет сорока, опустил ноги на пол и сел на диване. Он провёл ладонями по коротким волосам на взмокшей от пота голове и сбросил последние остатки сна, где прошлое для него приходило в виде сюрреалистичных картин какого-то сумасшедшего художника. Его гладковыбритое овальное лицо отразилось в зеркале на двери шкафа, напомнив ему о том, что для него день только начинается. Он встал на ноги и, подойдя к окну, раздвинул шторы. Панорама вечернего Рима, где прошлое и настоящее для него сходилось воедино, вернула ему давно потерянную надежду. Звуковой сигнал пришедшего сообщения отвлёк его от раздумий, и мужчина среднего роста, одетый в пижаму, состоящей из футболки и шорт, подошёл к столу. Среди нескольких мелких вещей на столешнице лежал смартфон и закрытый ноутбук. Движением указательного пальца правая рука разблокировала экран гаджета, и он открыл пришедшее сообщение: «Синдбад готовится к последнему плаванью. Корабль приплывёт в Багдад ночью, когда взойдёт луна и муэдзин призовёт на последнюю молитву». «Корнелиус». Мужчина выдохнул с облегчением, что означало окончание длительного ожидания. Он взял в руки со стола паспорт гражданина Великобритании и, развернув его, увидел свою фотографию и имя «Дэмиен Грилиш», вызвавшее у него лёгкую улыбку. Что значит для профессионала псевдоним?! С одной стороны, это всего лишь очередная чужая жизнь, которую знаешь от начала и до конца, но при этом она тебе не принадлежит. С другой стороны, эта ещё одна прожитая судьба, чьи перипетии оставляют след на твоей душе. Мужчина достал из шкафа-купе вешалку с тактическими брюками, лонгсливом и анораком чёрного цвета. Он быстро переоделся и вытащил из-под дивана объёмный пластиковый кейс. Пальцы рук отщёлкнули замки и подняли крышку. Луч вечернего солнца упал на разобранную снайперскую винтовку «UA TPG-3» с аксессуарами к ней и пистолет-пулемёт «SIG MPX-S». Перед его глазами на мгновение пробежали фрагменты автокатастрофы под Манчестером, в которой погибли его родители много лет назад, когда ему только исполнилось двадцать один год. Теперь уже никто бы не смог сказать, кем бы он был, если бы не та трагедия. МИ-5 стала для него новой семьёй, а вычисление двойных агентов смыслом жизни, но он даже не мог себе представить, что убеждённый борец с предателями и идеалист по натуре, сам будет обвинён в измене и станет изгоем! Он взял со стола пластиковую кобуру с пистолетом «HK VP-9» и закрепил на ремне брюк, вспоминая, как вёз полковника Робинсона из аэропорта Женевы в частную клинику в Альпах. Дэмиен вытащил из шкафа-купе сумку с модульным бронежилетом и заполненными подсумками, поставив рядом с объёмным пластиковым кейсом, закрытым на замки. Грилиш прошёл на небольшую кухоньку и, включив электрический чайник, стоявший на столешнице старого кухонного гарнитура, состоявшего из трёх тумбочек и двух навесных закрытых полок, насыпал в кружку чай. Тупая боль сдавила его грудь, ощутив, что к чаю так не хватает маминого фирменного печенья и отцовского ворчания на стойкий запах корицы… Предместье Рима Чёрная «Альфа-Ромео» свернула с трассы к месту, где последний раз был пойман сигнал смартфона агента Стивенсон и Диллон крепко сжал пальцы рук, борясь с нервным напряжением. Он дотронулся переключателя стеклоподъёмника и, почувствовав глоток свежего, пусть и горячего воздуха, откинул голову на подголовник заднего сиденья. — Впереди «Фольксваген» резидентуры, мистер Мэтьюс, — обернувшись назад, сказал агент Доггерти, увидев на обочине дороги полицейский «Фиат» рядом с кроссовером. Агент Доббс остановил машину, припарковавшись позади патрульного автомобиля со включёнными проблесковыми маячками, из которого вылезли два полицейских. — Мартин, помоги выйти из машины, мистеру Мэтьюсу, а я пойду «макаронникам» булки напрягу! — потянув на себя дверную ручку, отдал приказ агент Доггерти и вылез из «Альфа-Ромео». — Окей! — бросил вдогонку Доббс и поднял рычаг стояночного тормоза. — Сэр, вы готовы? — обернувшись назад, спросил Мартин. Сайрус захлопнул дверцу автомобиля и, отклеив от спины прилипший пиджак из светлой льняной ткани, направился навстречу полицейским. Он вытащил из кармана джинсов удостоверение сотрудника Госдепартамента США и предъявил его стражам порядка, на чьих лицах читалось пренебрежение к янки, от которых в Европе всех уже порядочно тошнило. — Агент Доггерти, я лейтенант Фабио Маркеджани, — протянув руку, начал полицейский. — Мы прибыли сюда, как только получили сигнал от руководства. Там на поле сгоревший кузов старого фургона. Его потушили, а сейчас там ещё один патрульный экипаж. В машине мы ничего не трогали! Ждали вас! — закончил доклад лейтенант и, поправив на голове форменную фуражку, вежливо предложил проследовать за ним. — Спасибо за всё, лейтенант! — пожав руку полицейскому и последовав за ним к кроссоверу резидентуры, поблагодарил Сайрус. Подошва его кожаных чёрных кроссовок скользнула на траве обочины грунтовой дороги, и он выругался жёсткими нецензурными словами в отношении самого себя. Агент Доггерти вытащил из бокового кармана пиджака плотные нитриловые перчатки и натянул их на руки. Он потянул дверную ручку на себя и нажал на кнопку открытия багажной дверцы из салона. Сайрус отлепил от груди, прилипшую от пота футболку из влагоотводящей ткани и принялся к осмотру кроссовера. Агент Доббс помог Диллону вылезти из машины и дойти до «Фольксвагена». С поля тянуло устойчивым запахом гари, от которого было ещё труднее дышать, чем при обычной духоте после жаркого дня. — Это её жакет, — присев на капот патрульной полицейской машины, произнёс Мэтьюс, смотря в багажник кроссовера. Агент Доггерти выложил из карманов жакета, все находившееся в них, и сделал несколько фотографий на свой смартфон. Среди мелких вещей не было ничего, что могло бы пролить свет на причины исчезновения агента Стивенсон. — Пожарные обнаружили какие-либо сгоревшие тела? — запаковывая в полиэтиленовые пакеты для вещдоков содержимое карманов жакета Анджелины, спросил агент Доггерти. — Нет. Ничего такого не было найдено, — с уверенностью ответил лейтенант Маркеджани, наблюдавший со стороны за осмотром кроссовера. — Я распорядился, чтобы регистрационные номера с фургона сняли. Их скоро подвезут. — Спасибо, лейтенант! — коротко поблагодарил Сайрус, продолжая тщательный осмотр машины с фиксацией на камеру смартфона… Рим. Дворец «Первый» продолжал сидеть на стуле-кресле за столом в комнате допросов и вертеть пальцами правой руки серебряный доллар. Он снова и снова составлял в уме логическую последовательность из фактов вины Сандры, но, по-прежнему, не находил мотива. Монета сделал на ребре несколько оборотов и упала на металлическую поверхность стола. Таким же образом обрывалась и способность синьорины Вальбуэна к шпионской деятельности и искусству ведения двойной игры. Суперсолдат встал со стула-кресла, убрав в карман брюк монету, и медленным шагом прошёлся по комнате допросов, отстранённо смотря на инструменты дознания, разложенные на металлических каталках. Тусклые лампы освещения угнетающим образом действовали на психику «Первого», но он предпочитал не обращать на это внимания, понимая, что в этом мире бывают помещения намного страшнее этой комнаты для допросов. Странное чувство внезапно овладело суперсолдатом, объяснить которое ему не удалось бы никогда. Он был обделён литературными способностями. Впрочем, они для него были бы лишними и принесли ему лишь осознание собственного несовершенства при всех его обширных способностях. «Первый» вышел из комнаты для допросов и прошёл по коридору к двери камеры, где находилась Сандра. Он провёл ключ-картой по считывателю замка и вошёл внутрь. Синьорина Вальбуэна лежала на животе на металлическом лежаке, чья голова свисала вниз, а из её рта вытекала пена. Суперсолдат немедленно попытался прощупать её пульс на сонной артерии, но было уже поздно. Безжизненные пальцы правой руки Сандры касались бетонного пола, а лёгкая синева на лице и остывающее тело, говорили о смерти, заходившей сюда некоторое время назад. Заработавший сигнал тревоги погрузил изолятор в вой сирены и через мгновение в камеру забежал дежурный с пистолетом «Beretta APX» в руках. Увидев «Первого», занимавшегося поверхностным осмотром тела синьорины Вальбуэна, он опустил пистолет и убрал его в кобуру на тактическом поясе. Охранник вытащил из подсумка рацию и передал дежурному по дворцу о произошедшей смерти. — Кто заходил в изолятор, мать твою?! — закончив беглый осмотр тела Сандры, накричал на дежурного «Первый» и схватил его за воротник боевой рубахи. — Не могу знать, синьор! В течение нескольких часов никого не было, а потом пришли вы… И всё!!! — испуганно скороговоркой отрапортовал охранник. — Чёрт знает что!!! — оттолкнув дежурного в сторону, с негодованием прокричал суперсолдат, ощущая ответственность за смерть Сандры на себе, и вышел в коридор. Он почувствовал, как задыхается от переизбытка эмоций, а чувство вины сдавливает ему грудь… Нью-Йорк. Аэропорт «Джона Кеннеди» Таксист укладывал небольшой багаж Романова в машину, ежась в рубашке с коротким рукавом и шортах после холодного дождя, прошедшего менее часа назад. Андрей сел на заднее сиденье такси, захлопнув за собой дверь, и вспомнил очередной пройденный паспортный контроль. О работе миграционной службы США можно было бы написать целую книгу, как и о её сотрудниках, привыкших подозревать в терроризме даже собаку в клетке из багажного отсека самолёта, но даже они, не были самим совершенством. Таксист сел за руль и запустил двигатель машины, приготовившись к поездке в Манхэттен и рассчитывая на хорошие чаевые. Сигнал «поворотника» с тревожностью замигал, и водитель плавно нажал на педаль газа. Такси отъехало от тротуара, начиная удаляться от терминала аэропорта. Пасмурное небо с усталостью посмотрело Романову в глаза, не собираясь при этом дарить ему надежду на что-то хорошее, но смутить этим Андрея оно было не в состоянии. Нью-Йорк был очень далёк от гостеприимного Рима. Холодный ветер с Атлантики являлся лишь молчаливым подтверждением этого факта, с которым глупо было спорить. Нью-Йорк — город искушений, несбыточной мечты и множественных испытаний, относящийся к чужакам, хуже, чем к врагу! Романов, в свою очередь, также не испытывал каких-либо иллюзий, когда из раза в раз возвращался сюда. Для него здесь всё было не просто чужим, а полностью чуждым. Однако, человек не выбирает дороги жизни! Он просто покорно собирается в путь, самобытно присев перед этим на то, что будет находится поблизости. В этом и состояла философия Андрея: удачливого победителя и побеждённого. Такси заехало в Манхэттен, проезжая мимо множества разноцветных вспышек реклам и вывесок, старающихся привлечь к себе внимания. В плотном городском трафике реклама становится серьёзным и ненавязчивым оружием. Этот простой факт здесь давным-давно доказала статистика потребления в обществе, заточенном на то, чтобы пользоваться и быть использованными. Машина такси припарковалась у тротуара, и таксист, подняв рычаг стояночного тормоза, вылез из салона, спешно направившись, доставать багаж клиента. Романов потянул на себя дверную ручку и, сделав резкий выдох, поставил ногу на тротуар. Он вылез из такси, взяв с сиденья дорожную сумку, и расплатившись с водителем, получил свой немногочисленный багаж в виде одного чемодана. Память, словно, открытая книга, вернула Андрея на мгновение на несколько лет назад, когда дорога судьбы последний раз приводила его в Нью-Йорк. Тогда он тоже стоял над пропастью, готовый ринуться в бездну, но только любым способом вернуть «образец». Романов потянул на себя дверь из бронированного стекла, открыв замок электронным ключом, и зашёл в подъезд. Консьерж дремал за стойкой на офисном кресле в небольшом фойе, забыв про кружку с горячим «американо». Левая рука Андрея сжала ручку чемодана, и он прошёл к лифту. Указательный палец правой руки «утопил» кнопку вызова и запустился мотор движения кабины. Двери лифта разъехались в стороны перед Романовым, и он зашёл внутрь. Яркий дневной свет светильника вызывал лёгкую резь в глазах и указательный палец нажал на кнопку этажа, где располагалась квартира Колдуэлла, используемая им по большей части, как место для явки. Андрей открыл дверные замки и вошёл в квартиру, где ещё пахло недавнем ремонтом. В гостиную, на уложенный светло-коричневым ламинатом пол, падал дневной свет из панорамного окна. Оштукатуренные в белый цвет стены, с элементами декора в виде плитки под ярко-красный кирпич дополняли друг друга, разбавляя стандартную серость простым дизайнерским решением.