Пустота и леденящее душу беспамятство посреди беспричинной враждебности завладели Анджелиной. Её глаза бегали по небольшой комнате с панорамными окнами, где стены были отделаны светло-коричневыми деревянными панелями, а она лежала на кровати с металлическим каркасом, прикованная правой рукой наручниками к экстерьеру. Сбивчивое дыхание и угнетение центральной нервной системы после инъекции транквилизатора лишь усугубляли её душевное состояние. Поток воздуха из вентиляции холодил её лицо, а волосы хаотично лежали на подушке. Она будто слышала неизвестные, но, одновременно, такие родные голоса сквозь вой ветра, скользившего по высокой траве, что ужас всё сильнее завладевал её сознанием. Тупая давящая боль в виске притупляла детский плач, который Анджелина отчётливо слышала в своей голове. — «Кто я?!» Этот вопрос погрузил агента Стивенсон в состояние полного непонимания того, что с ней происходило. Дверь спальни открылась и внутрь вошёл охранник, пришедший на шум дёргавшейся в судорогах на кровати Анджелины, и немедленно закричал: — Скорее сюда!! У неё судороги!! Из её рта текла пена и стал западать язык. Охранник подбежал к ней и зафиксировал её на боку, чтобы она не захлебнулась собственной слюной, а потом снова прокричал: — Скорее сюда!!! Говард выскочил из своей комнаты, не успев до конца привести себя в порядок, и пробежав по коридору, зашёл в спальню. — Что случилось, мать твою?! — выругался на охранника Льюис и, откинув его в сторону, словно шкодливого щенка, принялся оказывать первую помощь. — Тащи пластиковый чемодан из моей комнаты с красным крестом! Говард освободил правую руку Анджелины от наручника и, держа её в положении лёжа на боку, продолжил ждать охранника. Секьюрити забежал в спальню с пластиковым чемоданом и, положив его на стол, принялся открывать замки. — Шприц-пистолет давай быстрее с чёрной наклейкой, мать твою!!! — прокричал Льюис, видя в глазах Анджелины: страдание, боль и пустоту. Он произвёл инъекцию ей в район шеи, и она через непродолжительное время стала обмякать. Приступ был позади. Говард измерил давление с помощью тонометра и стетоскопа, прощупал учащённый пульс на сонной артерии и стал готовить препараты для инфузии… Рим. Клиника Волнение не отпускало агента Мэтьюса, не находившего себе места в одноместной палате и думавшего о том, куда могла пропасть Анджелина. Он в очередной раз слез с больничной кровати, встав на костыли и поковылял к окну. Мысли о причастности к исчезновению агента Стивенсон Томаса Чайковски отказывались покидать его голову. Пока Диллон не мог знать в какое дерьмо вляпался Томас, но в любом случае, он собирался отнестись к этому с максимальной строгостью. Стук в дверь оборвал его размышления и Мэтьюс поковылял на костылях к кровати. — Входите! — Добрый вечер, сэр! — произнёс один из двух мужчин, чей возраст не превышал тридцати лет. Они были одеты в неприметную городскую одежду, ничем не отличавшую от основной массы горожан и многочисленных туристов. — Мы из резидентуры! Я агент Сайрус Доггерти а это агент Мартин Доббс, — предъявив удостоверения полевых оперативников ЦРУ из резидентуры Рима, продолжил он. — Я уже думал, что вы никогда не появитесь! — резким тоном высказал Диллон и сел на больничную кровать. — Вы, что-нибудь узнали о том, куда пропала Анджелина Стивенсон? — Да! У нас есть кое-что! Мы нашли место, где последний раз подал сигнал смартфон агента Стивенсон. Это не так далеко от города, но в том квадрате на спутнике мы увидели сгоревший дотла фургон. — И вы, чёрт вас дери, так спокойно об этом говорите?! — с негодованием наорал на агентов Мэтьюс. — Мы сейчас туда направляемся! — решительным, но спокойным тоном произнёс агент Доггерти. — Я поеду с вами! — Но, сэр! Это невозможно! Вам необходим покой! — возразил агент Доггерти и характерным жестом руки, отправил своего коллегу в коридор. — К чёрту покой! К чёрту эту клинику! — акцентированно выругался Диллон, стукнув костылями о пол. — Агент, помогите мне вытащить из шкафа одежду и ждите меня в коридоре. — Хорошо, сэр! — вытащив из шкафа полиэтиленовый мешок и положив его на больничную кровать, коротко добавил агент Доггерти и вышел в коридор. Мэтьюс проглотил вечернюю дозу лекарств из пластикового стаканчика и запил водой. Он стащил с себя пижаму, оставшись одних трусах, и достал из мешка тёмно-синий спортивный костюм, состоящий из худи и штанов. Диллон натянул на себя футболку из влагоотводящей ткани, спортивный костюм и чёрные кожаные кроссовки. Его левая рука потянула за ручку ящика прикроватной тумбочки и достала оттуда удостоверение, небольшой бумажник, рассчитанный исключительно на банковские карточки и пистолет «SIG-Sauer P-229» в пластиковой кобуре. Агент Мэтьюс застегнул молнию на худи и рассовал по карманам документы, мелкие вещи и смартфон. Кобуру с пистолетом Диллон закрепил на спортивных штанах и медленно сполз с больничной кровати на пол, придерживаясь за её металлический экстерьер. Умение превозмогать боль — есть победа над не совершенностью собственного тела, когда намечаешь какую-то цель и идёшь к ней, концентрируясь только на достижении результата. Всё остальное лишь мгновение, способное длиться целую вечность. Боль неотъемлемо сопровождает человека плечом к плечу в течение всей его жизни и в итоге остаётся только два пути: либо покориться ей, либо бороться, понимая, что её победа всего лишь дело времени. Агент Мэтьюс вышел из палаты в коридор, где агент Доббс, стал для него опорой вместо костылей. Диллон накинул на голову капюшон худи, чтобы его не заметил кто-нибудь из мед персонала и, опираясь на полевого агента ЦРУ, медленным шагом направился к лифту… Рим. Дворец Аделина зашла в камеру, где на металлической лежаке сидела Сандра, чьё лицо было испуганное и заплаканное. Бронированная дверь захлопнулась, издав характерный металлический звук, отвлёкший синьорину Вальбуэна от кошмара собственных мыслей. Руки Сандры тряслись от страха, а её состояние более напоминало некое подобие кататонии. Синьорина де Монтенье встала напротив неё и пальцами правой руки приподняла её голову за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. — Сандра, ответь мне! Что происходит? Почему тебя обвиняют в предательстве? Я всегда тебя считала верным и ответственным профессионалом и не могу осознать того, что вижу сейчас! — спокойным голосом произнесла Аделина, неотрывно смотря в заплаканные и красные от слёз её глаза. — Синьорина де Монтенье, я вам клянусь! Я не виновата! Меня кто-то подставил, — дрожащим голосом, сбивчиво ответила она. — Здесь клятвы дёшево стоят! Да, и мне они ни к чему. Мне нужна правда! — лёгким касанием Аделина провела ладонью по её щеке, будто, давая понять, что она готова помочь. — Я не делала ничего, и этих вещей в коробке никогда не видела, — частично глотая окончания слов, с отчаянием произнесла Сандра. — Хватит! — врезав жёстко ладонью по её щеке, резким тоном наорала на неё синьорина де Монтенье. Хладнокровный взгляд Аделины снова ввёл Сандру в некий ступор, заставив закрыться от психологического воздействия. — Хватит реветь!!! Чёрт тебя дери, ты будешь говорить?! Все улики против тебя, но если расскажешь правду, то я обещаю, что тебя никто не тронет! Здесь не детский сад и обвинения против тебя очень серьёзные! Улики полностью подтверждают твою вину! Если, ты всё расскажешь, я обещаю, что тебя никто не тронет! — схватив Сандру за подбородок, неотрывно глядя в её глаза, говорила синьорина де Монтенье. — Я ничего не знаю… Правда! Умоляю вас! — расплакавшись навзрыд с чуть заметным подвыванием от безысходности, промолвила синьорина Вальбуэна. Аделина отпустила подбородок Сандры, но её не отпускала мысль о том, что за всей этой красивой театральной постановкой, стоит что-то большее. Назвать это заблуждением было бы ошибкой, но свои чувства и предположения к делу не пришьёшь! Синьорина де Монтенье подошла к двери камеры и тыльной стороной кулака постучала по металлу. Замок открылся, и она вышла в коридор. Дверь камеры закрылась и «Первый» с надеждой во взгляде смотрел на безэмоциональный профиль лица Аделины. — У вас получилось её разговорить? — с нетерпением спросил суперсолдат. — Нет! — покачав головой, ответила синьорина де Монтенье и повернулась лицом к «Первому». — Она либо сильно запугана, либо действительно не причём! Сделаем паузу. Дадим ей немного успокоиться, — вдумчиво добавила Аделина и энергичным шагом направилась к двери выхода из изолятора. «Первый» посмотрел на дверь камеры и зашёл в комнату для допросов. В его голове возникало множество вопросов, но к удивлению, на них существовали ответы. Он сел на стул-кресло за стол в пустой комнате для допросов и продолжил рассуждать. Для начала ему хотелось понять мотив предательства Сандры, но все его варианты отпадали сами собой, что лишь порождало ещё больше вопросов. Суперсолдат достал из ящика стола пачку сигарет с металлической пепельницей и закурил, продолжив размышлять… Глава 34 Рим Резкая боль пронзила его сердце, и он открыл глаза. Блеск зелёных глаз скользнул по зеркалу, висевшему напротив дивана на двери шкафа-купе и исчез в темноте. В полумрак комнаты сквозь шторы пробивался свет вечерних лучей солнца и падал на деревянный пол. Сильная духота напомнила ему о весеннем Тель-Авиве, куда время от времени забрасывала его судьба. Израиль — земля, испепелённая солнцем и смыслом своего предназначения, о котором не способен рассказать только законченный лентяй из числа местных жителей. Там можно либо воскреснуть, либо окончательно раствориться среди атмосферы вражды и желания отомстить. Удел человеческих воспоминаний, состоит в постоянной тяге снова пережить собственную молодость, не делая допущенных ошибок. Безразличие к себе, не более, чем показной фарс! Людская сущность состоит в эгоизме, только признать мы это способны лишь с годами. Мир полон открытий, но в этом «магазине» всегда будут слишком дорогие цены и осилить их сможет далеко не каждый человек.