– Может, оно и так, – пробасил здоровяк и поправил перевязь с абордажной саблей. – Вот что, парень, – обернулся к нему шкипер. – Иди к пленникам, и если услышишь выстрелы – убей их! – Что? – удивился тот. – Что слышал! Возьми и перережь глотки девчонке, русскому и этому недоумку-французу. Хотя нет, пожалуй, московита я убью сам! Надо же посчитаться за Хакона… – Как скажете, – пожал плечами верзила и собрался было идти, затем, будто не поняв, что именно делать, развернулся и спросил: – Так мне начать с каюты штурмана? Ведь если вы собираетесь укокошить этого русского, так вам не трудно будет прирезать и того, кто сидит в канатном ящике? – Ладно, ступай, – отмахнулся главарь и, достав из-за пояса пистолет, взвел курок. Тем временем первая шлюпка уже ткнулась в борт пинаса, и фон Гершов снова потребовал спустить трап. Ответом ему был разрозненный залп из нескольких мушкетов и пистолетов. По счастью, пиратам было не слишком удобно стрелять, так что никто не пострадал, если не считать Родионова, с которого пулей сбило шапку. В ответ с лодок тоже раздалась пальба, полетели абордажные крючья, и скоро на пиратский корабль со всех сторон полезли стражники. Правда, пираты тоже были не лыком шиты и, похватав оружие, принялись отчаянно сопротивляться. Несколько раз им удалось снимать крюки, перерубать канаты и спихивать за борт атакующих, но победить сегодня им было не суждено. На помощь ростокской страже пришла одна из галер шведской эскадры. Увлекаемая вперед могучими ударами весел, она неотвратимо, как божья кара, надвигалась на пиратский пинас. Сначала построенные на носовой надстройке мушкетеры, дав несколько залпов, очистили вражескую палубу от разбойников, а затем под прикрытием их огня на нее смогли подняться люди фон Гершова. Через несколько минут все было кончено. Хотя некоторые из оставшихся в живых пиратов еще продолжали сопротивление, большинство же предпочло бросить свое оружие и сдаться на милость победителей. Те, в свою очередь, быстро заняли корабль и принялись искать высокопоставленную заложницу. Верзила, посланный шкипером убить пленников, был человеком сильным, преданным и исполнительным, но, к сожалению или к счастью, не слишком сообразительным. Так и не дождавшись внятного приказа от главаря, он некоторое время стоял в нерешительности, но, услышав выстрелы, все-таки пошел к каюте, где была заперта девчонка, так ловко прокусившая шею французу. Выбив клин, запиравший дверь, и отодвинув засов, пират дернул ручку, но, к его удивлению, она не поддалась. Это так озадачило здоровяка, что он на мгновение остановился. Впрочем, удивление тут же уступило место ярости, и убийца рванул сильнее. Как оказалось, принцесса связала дверные ручки с внутренней стороны своим чулком. Но негодяй был силен как бык и со второго рывка преодолел ненадежный запор, после чего ввалился внутрь каморки. Однако сюрпризы на этом не кончились. Распустив второй чулок, Шурка получила нить, которая теперь тянулась от двери к столу, к ножкам которого был привязан заряженный пистолет. Девочка здраво рассудила, что не сможет удержать своими слабыми руками оружие, и потому постаралась как следует закрепить его. Сплетенный ею шнур отлично справился со своим предназначением и смог спустить курок. Но кое-чего она не знала. Занимавшего эту каюту раньше штурмана звали Нильс Тронхе, и он имел неосторожность вызвать гнев графа Юленшерны. Надо сказать, что Карл Юхан и прежде бывал вспыльчив, а уж когда ему пришлось скрываться, его характер и вовсе испортился. Любое, даже разумное возражение рождало в сердце шведского аристократа бешеную злобу, и когда Нильс вздумал усомниться в полезности нападения на посольский корабль, его участь была решена. Очевидно, что штурман перед смертью почувствовал неладное и на всякий случай держал наготове пару пистолетов. Заряженных пистолетов. А принцесса к уже имеющемуся заряду добавила еще двойную порцию пороха и пуговицу вместо пули. Такого издевательства парадное оружие, действительно доставшееся Тронхе в качестве трофея, не выдержало и с оглушительным грохотом разорвалось. Тем не менее старания ее светлости не прошли даром, и по крайней мере пуговица выполнила предназначенную ей роль, угодив-таки верзиле в живот. И хотя сила у нее была не та, но негодяю мало не показалось, и он, согнувшись в три погибели, грохнулся прямо на стоящий перед ним фальконет. Тем временем из-под койки выглянула спрятавшаяся там девочка и, кашляя от густого едкого дыма, поползла в сторону выхода. К счастью, она догадалась спрятаться от своего самострела за пушкой, принявшей на себя все осколки, и почти не пострадала. Раненый пират лежал на полу, загородив проход, но, поскольку он не подавал признаков жизни, Шурка решилась и стала перелезать через него. Но когда она была уже почти в дверях, он очнулся и из последних сил схватил девочку за косу. – Ты не уйдешь от меня! – прохрипел он, подтягивая жертву к себе одной рукой, а второй шаря на поясе, пытаясь найти кинжал. К счастью, пират совсем забыл, что держал его в руках, прежде чем упал, и теперь его оружие валялось на полу. К тому же у него ужасно болел живот в месте удара, а отчаянно брыкающаяся принцесса ухитрилась пару раз лягнуть его по больному месту. Последний удар был настолько чувствителен, что разбойник на какое-то мгновение ослабил хватку. В этот момент Шурка почувствовала боль в руке и поняла, что порезалась о лезвие бандитского ножа. Казалось, что ее ладонь сама нашла рукоять, и она, зажмурившись от боли, принялась резать свои волосы. Почувствовав, что освободилась, девочка пулей вылетела из каюты и, закрыв дверь на засов, тут же пустилась наутек. А на корабле в это время творился сущий ад. Вооруженные люди с остервенением стреляли, рубили, кололи друг друга, подбадривая себя яростными криками. Пираты, понимая, что пощады им, скорее всего, не будет, старались как можно дороже продать свои жизни и отчаянно сопротивлялись. Их противники тоже были далеки от идей гуманизма, а потому кровь лилась рекой, обильно покрывая палубу корабля. Испуганная девочка какое-то время в панике металась между ними, а затем забилась в какой-то угол и попыталась в нем укрыться. Однако ее тут же нашли и грубо выволокли наружу. В последней попытке защититься она еще раз взмахнула отобранным у пирата кинжалом, но его тут же выдернули у нее из рук. Внезапно вокруг нее все прекратилось, и Шурка несмело подняла глаза на стоявших вокруг людей. Прямо перед принцессой стоял Болеслав фон Гершов, и взгляд его не сулил принцессе ничего доброго. Его старший брат был рядом и, напротив, любезно улыбался, с интересом разглядывая отобранное у Марии Агнессы оружие. – Интересно, где же ваша светлость раздобыли такой славный ножик? – светским тоном поинтересовался тот, рассматривая оружие. – Нашла, – осторожно сказала девочка, еще раз покосившись на Болека. – Как мило! Знаешь, братец, а ведь еще немного – и наша помощь принцессе бы не понадобилась. Ты не находишь? Похоже, фон Гершову-младшему было не до любезностей, но некоторое время спустя он смягчился и, сорвав с себя плащ, укрыл им Марию. – Вам не следует ходить в таком виде, принцесса, – хмуро заявил он, подхватывая девочку на руки. – Я так рада вас видеть, – доверчиво прошептала ему она, обхватив руками его шею. – Я тоже, – хмыкнул тот. – Вы ведь не сердитесь на меня? – Ну что вы, ваша светлость, как можно! Но вот, боюсь, что ваша матушка и герцогиня Катарина настроены несколько более серьезно. – Я бы даже сказал, очень серьезно! – не удержался от шпильки Кароль и издал короткий смешок, но тут же посерьезнел. – Вот что, Болеслав, отвези немедля принцессу и успокой ее высочество и Марту, а то они наверняка с ума сходят от беспокойства. А я немного задержусь, посмотрю, что и как. – Хорошо, – кивнул фон Гершов-младший и двинулся прочь. – Подождите немножко, – пискнула Шурка, почувствовавшая себя намного лучше под защитой Болека. – Что еще приключилось? – А можно мне назад мой кинжал? – И в мыслях не было, ваша светлость, – ухмыльнулся Кароль и протянул девочке оружие. – А в каюте, где меня держали, есть еще пара пистолетов и сумка с принадлежностями! – безапелляционным тоном продолжила девочка. – Хорошо, принцесса, я позабочусь о том, чтобы ваши трофеи не пропали! – изобразил поклон генерал, которого все меньше забавляла спасенная девочка. – Какого черта вы вообще не сидели в своей каюте и не ждали помощи! – хмуро заметил Болеслав. – Я заперла там пирата, который пришел меня убить! Пообщавшись немного со старшей дочерью своего сюзерена, братья фон Гершов совершенно утратили способность удивляться, но последнее заявление было слишком даже для них. Поэтому Болек, с Марией Агнессой на руках, быстро направился к борту и помог ей спуститься в шлюпку. После чего сел на банку рядом с ней и велел гребцам отчаливать. Те дружно взялись за весла, и маленькое суденышко двинулось к берегу. Было довольно свежо, от чего немного продрогшая девочка постаралась поплотнее закутаться в плащ, высунув на мгновение испачканную кровью руку. – Вы ранены? – встревоженно спросил померанец, не заметивший прежде повреждений у своей подопечной. – Пустяки, – отмахнулась Шурка. – Я случайно порезалась ножом, когда убегала от пирата. – Попутно закрыв его в своей каюте? – Высоко поднял брови Болеслав. – Право же, принцесса, отчего бы вам не проявить хоть толику своего хитроумия, прежде чем попасть в очередную передрягу. – Ой, – всполошилась девочка, – там же были еще пленники! – Где? – Ну, на корабле, один из них еще говорил по-русски! Надо немедленно вернуться и арестовать его. – Ну уж нет, довольно на сегодня приключений. Тем более вы не слишком подходяще одеты для поиска преступников! – Покачал головой Болеслав и, обернувшись к кораблю, крикнул во всю мощь своих легких: – Эй, Кароль! Осмотрите трюм, там есть русский пленник! – Хорошо! – отозвался барон, махая рукой. – А еще Бопре! – вспомнила девочка. – Какой Бопре? – Ну, француз-гугенот, который хотел убить нас с матушкой! – Проклятье! – выругался померанец и снова принялся кричать: – Эй, там еще этот разбойник-француз! Не упусти его! – Не беспокойтесь, – прокричал в ответ старший брат, не слишком хорошо расслышавший последние слова. – Разберемся и с разбойниками. Марта ждала Болеслава на берегу, и едва шлюпка ткнулась в пристань, она подбежала к ней. Узнав, где находится дочь, молодая женщина была готова сама броситься на абордаж, и братьям стоило немалого труда ее отговорить. – Ради всего святого, – взмолилась она, увидев померанца. – Скажите мне хоть что-нибудь! – Мамочка, я здесь, – пискнула Шурка из-за широкой спины своего спасителя и через секунду оказалась в ее объятиях. – Господи, если бы ты знала, как я испугалась! – причитала мать, осыпая свое непутевое дитя поцелуями. – Ну, зачем, скажи мне, ты покинула дворец! – Мамочка, милая, прости меня! Я просто испугалась, увидев Юленшерну, и хотела тебя предупредить… я же не знала, что он осмелится… – Надо сообщить ее королевскому высочеству, что с принцессой все в порядке, – напомнил фон Гершов-младший, когда они немного успокоились. – Да, вы правы, – согласилась Марта, продолжая обнимать дочь. – И, вероятно, лучше всего показать лично… – Именно об этом я и хотел вам сказать. Как видите, костюм и прическа Марии Агнессы пострадали и надо хоть немного… – Девочка моя, что с тобой? – всполошилась камеристка, обратив, наконец, внимание на криво обрезанные волосы дочери, испачканное платье и торчащие из-под подола босые ноги. – Неужели!.. – Нет, матушка, – поспешила успокоить ее уже пришедшая в себя Шурка. – Никто на мою честь не покушался! – Но почему? – всхлипнула мать, очевидно подразумевая испачканное платье и отсутствующие чулки. – Да кому я нужна, – пожала плечами не понявшая ее дочь. – Ни груди, ни задницы… Барон фон Гершов с интересом разглядывал доставленных к нему пленников. Первый из них был изможденным стариком. Его держали в карцере в кандалах, а поскольку кузнеца под рукой не оказалось, так и вывели наружу в цепях. Второго вытащили из канатного ящика, и он выглядел как простой матрос. Третий – настоящий верзила, держался рукой за живот и бешено вращал совершенно безумными глазами. Вероятно, принцесса говорила как раз о нем, поскольку его нашли в совершенно невменяемом состоянии в одной из запертых кают.