– Почти. – Что значит почти? – Ну, он был одет как простой моряк, и я сразу не узнала его, а теперь вы мне напомнили про похищение, и я почти уверена, что это был он! Фон Гершов на секунду задумался, затем задал еще несколько вопросов, после чего стремительно вышел из комнаты, оставив девочку одну. Не то чтобы он безоговорочно поверил в этот ее рассказ, но в жизни случается всякое, и нужно было проверить. Плохо, что среди его солдат не было тех, кто мог бы опознать Юленшерну, хотя… – Раубе! – Да, мой генерал! – вытянулся перед ним капрал, преданно поедая его глазами. – Ты ведь был с нами в Риге? – Да, господин барон. Я еще отличился тогда при захвате воротной башни, и наш добрый кайзер наградил меня. – Отлично! А ты помнишь того шведского графа, которого потом долго держали в Рижском замке? – Это на невесте которого женился ваша милость? – радостно выпалил капрал, но увидев, как переменилось лицо командира, сообразил, что ляпнул глупость, и четко отрапортовал: – Никак нет, не помню! – Гхм, – прочистил горло фон Гершов, – это славно, что у тебя такая хорошая память. Так вот, Михель, возьми пару солдат свободных от караула, да пройдите по окрестным улицам и хорошенько приглядывайтесь ко всем бродягам, морякам и прочим. Может статься, что встретите кого знакомого. Тогда вы знаете, что делать! – Яволь, мой генерал! – вытянулся Раубе, а затем оскалил в улыбке все уцелевшие зубы и радостно выпалил: – Я вспомнил, о ком толкует ваша милость! Это тот негодяй, которого наш добрый кайзер заставил обвенчаться с ведьмой! – Да отправляйся же, наконец! – зарычал взбешенный померанец. Увы, бравому капралу с солдатами не удалось обнаружить возле дома никого подозрительного. Однако Кароль забеспокоился. Одну оплошность он уже совершил и вовсе не желал усугублять ситуацию. – Конечно, вероятность того, что девочка просто ошиблась или, хуже того, выдумала всю эту историю, была достаточно велика, но все же пренебрегать им не следовало. К тому же у шведского графа был зуб не только на Иоганна Альбрехта, но и на самого фон Гершова. Чертов Раубе походя разворошил старую рану в сердце померанца. Фон Гершов не просто любил жену – он боготворил ее. Для младшего сына мелкого дворянина, каким он был до поступления на службу к герцогу-страннику, такая девушка, как Регина Аделаида фон Буксгевден, была все равно, что звезда на ночном небосклоне. Видеть можно, но нечего и мечтать о том, чтобы коснуться ее! Впервые увидев юную графиню на лесной дороге неподалеку от Риги, молодой человек понял, что пропал. Ни у одной женщины, которую он мог видеть до сих пор, не было таких лучистых глаз, такой милой улыбки и такой легкой походки. Но помня о судьбе брата, он старался ни словом, ни взглядом не выдавать своих чувств. Иоганн сам обо всем догадался и устроил одну из тех своих шуточек, благодаря которым почтенные матроны до сих пор пугают им своих дочерей. Он дал согласие на свадьбу Регины Аделаиды с Карлом Юханом, но у алтаря подменил невесту, и швед женился на вдове Краузе – местной женщине, которую подозревали в колдовстве. Кароль же в то же самое время вел под венец свою возлюбленную и благословлял день и час, когда поступил на службу к своему господину. Сказать по правде, выбор у графини Буксгевден был совсем невелик. С одной стороны, у нее была возможность убедиться, что Юленшерна – редкостный мерзавец, а с другой, сам факт нахождения при мекленбургском дьяволе в течение нескольких дней напрочь уничтожал ее репутацию. Будучи девушкой неглупой и рассудительной, она взвесила все эти обстоятельства и сказала: «Да», после чего пастор немедля их обвенчал. Она была верной женой, и Каролю не в чем было ее упрекнуть, а что касается любви – той, что горела у него в сердце, хватило бы и на пятерых. Но что если проклятый швед решил отомстить не только русскому царю, но и его приближенному? Встревоженный померанец тут же распорядился усилить караулы у резиденции герцогини, а сам отправился к жене. – Что-нибудь случилось? – удивилась она столь раннему визиту супруга. – К счастью, пока нет. – Вы говорите загадками. – Я пока не могу сказать вам, сударыня, ничего определенного. Однако молю вас сохранять предельную осторожность. Кроме того, я распоряжусь поставить перед этим домом стражу. – Нам грозит опасность? – К сожалению, этого нельзя исключать. – И что же, мне теперь постоянно сидеть в четырех стенах? – Вовсе нет, но я прошу вас соблюдать осторожность. Баронесса удивленно посмотрела на мужа, но спорить не стала, и лишь в глазах ее мелькнул огонек упрямства. – Как прикажете, сударь! – Регина, – начал было он и попытался взять жену за руку, – поймите, это необходимо… – Я поняла вас, барон, – ровным голосом отозвалась та и спрятала руки за спиной. – Вы можете рассчитывать на мое благоразумие и послушание. – Зачем вы так? – с мукой в голосе спросил Кароль, но вопрос повис в воздухе. Нужно было возвращаться, и фон Гершов, отвесив жене поклон, двинулся к выходу. И все же что-то было не так, хотя и непонятно, что именно. Возможно, следовало опросить прислугу, но все служанки Регины Аделаиды были родом из Риги, а потому преданы своей хозяйке. Но тут он вспомнил рассказ принцессы Марии и остановился перед выходом. – Господин барон что-то забыл? – подозрительно спросила провожавшая его Кайса – пожилая латгалка, когда-то нянчившая свою госпожу. – Нет, – как бы рассеянно ответил он, затем сделал вид, будто что-то вспомнил, и внезапно спросил: – Скажи, а этот… моряк давно приходил? – Вчера, господин барон, – скривилась служанка, которой не слишком нравились эти непонятные визиты. – Я сама вынесла ему письмо госпожи. – Письмо? – Да, письмо. И прошу меня простить, но вам следовало бы лучше подбирать своих посыльных! – Моих посыльных? – А разве не ваша милость прислала этого француза? – Француза? Ах да, конечно. Ты все правильно сделала, Кайса. Поставив часовых у дома и строго-настрого приказав им не пускать никого из посторонних, фон Гершов кинулся назад – в резиденцию герцогини. Он конечно же вспомнил рассказ принцессы и ее матери о негодяе-французе, предавшем их проклятому шведу. Плохо было, что, в отличие от Юленшерны, Бопре могли узнать только Марта, Болеслав или сама Мария. Но тут ему пришло в голову, что уж коли ее светлость смогла нарисовать своего брата так, что заслужила похвалу от маститого художника, то уж портрет предателя у нее тем более получится. Нужно только дать ей лист бумаги и уголек. С этой мыслью он влетел в дом Керкгофов и тут же направился в детскую: – Где принцесса? – спросил он госпожу Руге. – Мы только что уложили ее высочество, – с достоинством отвечала камер-юнгфрау. – А что за спешка? – Да так, – отмахнулся Кароль и хотел выйти, но тут же встал как вкопанный. – Подождите, сударыня, я спрашивал о принцессе Марии Агнессе. Где она? – Принцессе Марии Агнессе? – не без ехидства в голосе переспросила придворная. – Ах да, она ведь тоже принцесса! – Мадам, где ее светлость? – ледяным тоном повторил камергер. – Она тоже легла, – поспешно ответила шведка, сообразившая, что померанец не просто так находится в таком взвинченном состоянии. – Если вам угодно, то ее можно поднять. Только не потревожьте… – Нет, в этом нет необходимости, – облегченно вздохнул фон Гершов. – Но на всякий случай, прошу вас, удостоверьтесь, что девочка на месте. – Если вы настаиваете, господин барон, – поджала губы дама и с видом оскорбленной невинности отправилась в комнату принцессы Евгении. Однако, не пробыв там и минуты, госпожа Руге выбежала и голосом, близким к панике, сообщила: – Ее светлости там нет! – Что, простите? – Принцессы Марии Агнессы там нет! Я тронула постель, Но нашла под одеялом лишь искусно сложенные вещи, благодаря которым создавалось впечатление… – Проклятье! – не смог сдержаться Кароль. – Эта чертовка опять нас обвела вокруг пальца. – Что вы имеете в виду? – пролепетала камер-юнг-фрау, не привыкшая к таким выражениям. – Да так, – отмахнулся померанец. – Просто отец этой девочки сказал бы в таком случае, что мы в жопе! Последние слова он произнес уже по-русски, но придворная дама, на свою беду, его не знала, но очень не любила недосказанностей. – Где?! – В заднице, мадам! – любезно пояснил ей Кароль и бросился прочь. – Господи! – взмолилась госпожа Руге: – Только бы с этой маленькой дрянью ничего не случилось, а то я сама ее убью! Предпринятые поиски ничего не дали. Ни принц, ни Петер, ни кто-либо из слуг или придворных не видели Марию, и лишь стражники припомнили, что какая-то маленькая девочка вертелась у входа, а потом куда-то запропастилась. В принципе, ничего страшного пока не случилось. Упрямая принцесса, конечно же, сбежала и отправилась домой, не желая сидеть взаперти, но она и раньше проделывала такие кунштюки, так что возможно, все обошлось. Выскочив наружу как ошпаренный, фон Гершов-старший вскочил на коня и пустил благородное животное вскачь, рискуя испортить на мощенной камнем улице ему копыта. За ним следом двинулись капрал Раубе и еще два солдата, но они крепко отстали от своего командира. Мигом домчавшись до дома Марты, Кароль ворвался внутрь и застал ее на чем свет стоит бранившую Иржика. – Что значит ты не видел, куда она направилась? Куда ты вообще смотрел, черт тебя подери! – Значит, она не вернулась, – скрипнул зубами померанец. – Что? – удивилась женщина и с тревогой уставилась на вошедшего. – Ваша дочь, сударыня, – обреченно вздохнул тот, – была у нас, но сбежала при первой же возможности. Я, признаться, надеялся, что она уже вернулась домой. – Я же говорил, ваша милость, что Мария Агнесса собиралась подарить куклу сестре, – подал голос слуга. – Вот она и направилась к ней, не став меня слушать. Уж такая своенравная девочка наша принцесса, что не будь она такого высокого рода, я бы сказал, что по ее заду розги плачут! – Замолчи, Иржик, не время сейчас говорить об этом, – взмолилась Марта. – Я-то замолчу, – пробурчал слуга, – да только рано вы всполошились. Небось, заметила на улице какую-то диковину, да и стоит, дивясь на нее с открытым ртом! – А ведь это вполне вероятно! – обрадованно воскликнула женщина и с надеждой посмотрела на Кароля. – Я бы тоже так подумал, – скрипнул зубами фон Гершов, – если бы она не сказала мне, что видела на площади переодетого Юленшерну!