— Я вас слушаю, — слезы уже лились по ее щекам. — Лариса, вы хороший и, видимо, интеллигентный человек. Но совершена кража, и ваше участие в ней не вызывает никаких сомнений. Есть доказательства, их много, и они могут быть использованы следствием, если делу дать официальный ход. Но, повторюсь, таких задач перед нами не ставили. Если вы расскажете, как все было, материалы расследования будут переданы только страховщикам в Нью-Йорке. Вам же придется уволиться из центра и вместе с Макдауэллом решить вопрос о возмещении убытков страховой компании. Девушка молчала, взгляд ее был направлен куда-то в сторону, плечи вздрагивали. Я спокойным голосом продолжил: — Давайте поступим так. Я буду рассказывать о ваших с Дэнисом действиях в ту злополучную ночь, а вы, если я ошибусь, поправите. В знак согласия Лариса кивнула. Мы подробно рассказали о краже, об оставленных следах, о машине, на которой злоумышленники приезжали ночью, об имитации взлома сейфа, обо всех экспертных заключениях. — У нас к вам три вопроса, — обратился я к девушке. — Где деньги? Где дрель, которой вы сверлили ночью дверку сейфа? И готовы ли вы с Дэнисом возвращать деньги страховой компании? — Господа адвокаты, будете ли вы меня привлекать к ответу или нет, уже не важно. Больше в себе это носить я не могу. Мне кажется, что на меня все показывают пальцем. Я все расскажу, но мне нужны гарантии относительно Дэниса, его не должны посадить. Он делал все ради меня. Мы подтвердили, что дело сугубо гражданское и передавать материалы в органы не собираемся. И это было чистой правдой. — Ночью мы в кабинете бухгалтерии не были, — начала свой рассказ девушка. — Дэнис открыл сейф своим ключом вечером, сразу после работы, а потом просверлил дырку в дверке. Тогда же взял и деньги. Мы надеялись, что следствие поверит в версию об уличных ворах, поэтому сверлили сейф, а ночью приехали к Центру и сломали окно со стороны двора. Дрель я купила накануне, она у нас дома, могу ее вам отдать. Мы виноваты. Но вы обещали, что уголовного следствия не будет. Если обманете, я от всего откажусь. Деньги, конечно, надо возвращать, это ясно. Основную сумму Дэнис увез к себе домой. Небольшая часть находится у меня в банковской ячейке. Я боюсь, что большая часть суммы уже внесена в Нью-Йорке за дом, который мы купили. Но это не важно, что есть — отдадим, чего не хватает, будем выплачивать частями, если такую возможность нам предоставят. Мне нужно созвониться со своим женихом, я должна все с ним согласовать. Беседа была закончена. Мне показалось, что Лариса как-то приободрилась, глаза высохли, взгляд стал прямым и спокойным. Все собранные материалы мы направили Майклу. Он быстро отозвался, благодарил, был очень любезен и мил, что явно не соответствовало его обычному поведению. Со страховщиками в Нью-Йорке он встретился, наши материалы приняли, но, к сожалению, точку поставить не удалось. Руководство страховой компании требовало объяснений Дэниса. Ястреб попытался переговорить со своим бывшим директором, но тот категорически отказался идти с кем-либо на контакт. Разговаривать он согласился только с Борисом и со мной. Хозяин центра звонил нам по нескольку раз в день и буквально умолял кого-нибудь из нашего тандема прилететь в Америку на несколько дней. Борис в Америке уже бывал, поэтому через океан полетел я. Майкл выделил мне машину с водителем и зарезервировал номер в отеле в центре города. Нью-Йорк встретил меня теплым апрелем. Ошеломляющий, красивый, необычный город. У боксеров есть такой термин — состояние грогги. Спортсмен еще стоит на ринге, но уже обалдевший и плохо соображающий. Примерно в такое шоковое состояние и привел меня Нью-Йорк. Прилетел я в пятницу, встречи были намечены на понедельник. Три дня мог любоваться городом и его окрестностями. Все прекрасные и высоченные дома Манхеттена казались мне изысками современной архитектуры, хотя построены они были в тридцатых — пятидесятых годах двадцатого века. Все улицы расположены в виде решетки и под номерами. Мне — туристу — это показалось очень удобным: нашел свою улицу и идешь уже до искомого дома, не заблудишься. В самом центре Манхеттена находится Бродвей — одна из красивейших авеню. Вечером много яркой, светящейся рекламы — все искрится и сверкает. В районе сорок пятой улицы Бродвей раздваивается. Именно на этой развилке расположена уникальная по красоте световая реклама ведущих мировых брендов. Рекламу иногда сопровождают необычные эффекты, звуки, запахи. Курящие ковбои, например, на щитах заманчиво пыхтят сигаретами «Мальборо», а в небо валит настоящий дымок. Бродвей круглосуточно многолюден и прекрасен. Все дома разные, двух одинаковых нет. Художественная подсветка этих пятидесяти-, стоэтажных гигантов придает им блеск и изящество. Парадные мраморные входы домов светятся всеми цветами радуги. Важные швейцары напоминают министров. Немного в стороне — афиши бродвейских театров. Вечером к их парадным подъездам съезжается публика на длинных и роскошных машинах. Как мне объяснил мой водитель, ньюйоркцы для поездки в театр частенько нанимают лимузины. Фасады бродвейских театров отличаются помпезностью и величием. В репертуаре чаще мюзиклы — это модно. На один из мюзиклов я сходил — яркое веселое шоу без премудростей. Публика одета в большинстве своем очень скромно, хотя на некоторых дамах были целые состояния. Отель мой находился на пересечении сорок пятой улицы и пятой авеню. Очень удобное место для прогулок, самый центр. Утром — пробежка по Центральному парку, днем и вечером, задрав голову, я мог наслаждаться величием нависающих небоскребов. Самый красивый дом в городе — Рокфеллер-центр, белый небоскреб с искусственным льдом и ресторанчиками у подножья. Этим чудом я любовался каждый вечер. Белая огромная стела на фоне темного неба — фантастика. Оказавшись на Манхеттене, я убедился, что нельзя начинать поездки за рубеж с Америки. Это был мой первый заграничный вояж, и должен был он начаться, например, с Болгарии, Турции, Египта, Европы, а Штаты — уже потом. Впервые за рубеж и сразу в Нью-Йорк — это нокаут. Сразу бросаются в глаза некоторые пустяки — чистота улиц например. Несмотря на апрель, ботинки чистить не приходилось, обувь не пачкается, и это удивляло. В воскресенье уехали в Атлантик Сити — город-казино под Нью-Йорком. Огромное количество игральных автоматов и столов, сотни игроков — такого я еще не видел. Все сверкало и искрилось. Играй и выигрывай. На улице, между зданиями казино шумел парк развлечений — гуляй и веселись. Машины в Америке — отдельная тема. Они большие, яркие и очень красивые. Американцы холят и лелеют свои авто, хвастаются и гордятся ими. В понедельник я встретился с Макдауэллом в здании крупной страховой компании, расположенной на сорок седьмой улице. Дэнис подбежал ко мне в коридоре первого этажа, около ресепшен и, схватив меня за руки, стал изображать то ли рукопожатие, то ли радушие — я не понял. Переводчик уже пришел и проводил нас в один из кабинетов тридцать шестого этажа. Комната для переговоров была огорожена со всех сторон стеклом, и я ощущал себя как в аквариуме. За столом, кроме нас, находились представители медицинского центра и страховой компании. Я взял слово: — Дэнис, я буду честен и постараюсь быть краток. Материалов и доказательств для передачи вас с Ларисой правосудию собрано достаточно. Преступление с любой мотивацией — все равно преступление. Как мужчина я вас понимаю — Лариса прекрасна, но это ни в коем случае не оправдывает совершенной кражи. Выход у вас один — по требованию Ястреба сейчас же написать объяснение в страховой компании и изложить в нем всю правду. Кроме этого, необходимо решить вопрос о возмещении ущерба. Вам предоставят рассрочку. После этих процедур — увольнение из медицинского центра, причем очень тихо, не поднимая шума в прессе. Общаться с бывшими сослуживцами вы не должны. Это жесткое требование. При выполнении всех наших условий материалы расследования передаваться в полицию не будут, я это подтверждаю. — Спасибо, Алекс, — начал Дэнис, — все, что я хотел услышать от вас — я услышал. Ваши гарантии — это главное. Я согласен с условиями Майкла, хотя он мерзавец и стяжатель, да ладно. Я виноват и буду отвечать за себя. Лариса ни в чем не виновата, все задумал и сделал я. Оставьте ее в покое, и я готов все изложить на бумаге. Макдауэлл в сопровождении сотрудников страховой компании вышел из кабинета, и они растворились в длинных стеклянных коридорах офиса. Вечером в моем гостиничном номере появился раскрасневшийся Ястреб. Он был в смокинге и бабочке. Лицо сияло. Я подумал: как немного нужно миллионеру для счастья — всего лишь сохранить один из своих многочисленных миллионов. Майкл вручил мне наш с Борисом гонорар и долго благодарил за работу. Улетел я в среду, пробыв в этом волшебном городе всего неделю. Эта история имела небольшое продолжение: года через три-четыре после полета в Америку мне позвонил Игорь Зотиков, который уже давно работал в службе безопасности крупного банка. Он проконсультировался по каким-то незначительным вопросам, на которые тут же получил ответ. Я поинтересовался, не знает ли он что-либо о судьбе фигурантов того старого адвокатского расследования в медицинском центре. Зотиков рассказал, что ему частенько позванивают старые сослуживцы. О Ларисе известно, что она уехала и живет в Штатах. С Дэнисом они сыграли свадьбу еще тогда, в девяносто четвертом. У них растет маленькая дочка. Деньги до сих пор отдают частями в страховую компанию. Живут они в небольшом съемном доме в Нью-Джерси, недалеко от родителей Макдауэлла, с которыми дружат. Заказ (сценки) Звонок в дверь. Очень короткий, робкий, неуверенный какой-то. — Здравствуйте, я — Симона. — Добрый вечер, снимайте плащ, он промок совсем, и шарфик. Сейчас все просушим. Сильный дождь? — Дождик как дождик, ничего особенного. Капает… — Сразу за стол, чай с чабрецом, шиповник. — Может быть, я сразу в душ? — … — У вас есть халат? — Халат, конечно, есть. Погодите с душем, попейте чай, обсохните немного. У вас вид промокшей курицы. Пусть перышки обсохнут. — Шампанское, шоколад. Вы готовились к приему? — В общем, да, я хотел встретить вас как дорогую гостью, помягче как-то… — У нас в эскорте принято при заказе рассчитываться. — Да-да, деньги на комоде, возьмите, пожалуйста. — Я думала — в душ и начнем, а вы чай затеяли… — Да, чай обязательно, шампанское. Надо снять напряжение. Вы вся дрожите. — Я не очень сильна в этом промысле. Непривычно как-то, стыдно. Скорей сделаем и уйду… — Успеете, не волнуйтесь, я вас не съем. Как вас зовут? Меня — Алексей. Вы назвались, конечно, выдуманным именем? — Да, Ульяна, или просто Уля. Зачем вам мое настоящее имя? Кличка легче, назвал раз и забыл, будто ничего и не было. Как руки помыл, и ушло все с мылом. — Успокойтесь, шампанское «Врют» расслабляет, немного поднимает настроение. — У меня с настроением все нормально. Я на работе. — Если вам так удобнее, оденьте халат, он в ванной, голубой в полоску. — Не оденьте, а наденьте. — Уленька, вы с русским в ладу. Какое же у вас образование? — Высшее, я врач. — Вот так прямо в поликлинике сидите и людей лечите? — Сидела год. Сейчас поступила в интернатуру на вирусологию. Не могу с больными работать, хочу от людей подальше, воротит меня от пациентов. На научную работу потянуло. — Не ожидал встретить в вашей «профессии» врача. — Чего только не бывает в жизни. Да, я врач, дипломированный, а степуха знаете какая в интернатуре? Нет? Так я вам скажу — пять тысяч рублей. А жить, а кушать на что? Это, похоже, никого не волнует. Вот и приходится выкручиваться, кто как может, и общаться с вами. — Ну зачем вы так зло, я по-хорошему спросил. — Давайте в душу не лезть, а шампанское и шоколад смягчат ситуацию. Уля уходит в ванную комнату. Слышен шум льющейся воды. Дверь остается открытой. Алексей поглядывает в сторону ванной, но не встает. Из шланга предательски сексуально льется вода. Любопытство берет верх. Алексей заходит в ванную комнату, отодвигает шторку. Помогает выйти девушке из ванны, руки дрожат. Точеная фигура, очаровательная грудь с «курносыми» сосками изумили… — С тебя, Улечка, можно картины писать, фигура — супер. — Ты что, большой знаток по женским фигурам? — Нет, нет, но ты изумила. Пошли шампанское пить. Алексей помог ей надеть халат и туго завязал длинный махровый пояс на изящной талии. Потом достал огромные тонкие бокалы из серого стекла, открыл бутылку, выстрелив пробкой, и наполнил их розовым, газированным напитком. Шампанское привычно зашипело, от дна отделилась тонкая струйка прозрачных пузырьков. Они доходили до края бокала и лопались, издавая приятный запах свежести и алкоголя. Бутылка запотела, образовалась струйка холода и неприступности.