Это означало, что восточные англы отобрали все весла, чтобы помешать возможным беглецам. — Только на корабле работорговцев, — добавил Алдвин. — На нем были весла? — Вроде да, господин. — Уверенности в голосе у него не было. — Такие штуки, похожие на тонкие бревна, — пришел на помощь Рэт. — Я их видел! — Нам нужны весла, — проговорил я, гадая, сумеет ли мой малочисленный отряд увести большой корабль вниз по реке. — А парус был? — Навернутый на жердь, господин, как ты и говорил. — Алдвин имел в виду рей. Это хорошо, но, если боги не смилостивятся и не пошлют западный ветер, нас ждет тяжелое испытание — вести украденный корабль вниз по течению под парусом. Весла были необходимы, и мне пришлось положиться на доклад мальчугана, не вполне уверенного в том, что он видел. — Оставаться здесь нам нельзя, — сказал я. Никто не возразил. Восточные англы не смогут навсегда запереть город. Купеческие корабли будут прибывать, другие пожелают отплыть, и Этельхельму ни к чему упускать богатые пошлины, которые он сможет с них взять. Это означало, что если мы выждем еще какое-то время, то получим шанс улизнуть на одном из таких судов. И все же мысли мои возвращались к Гуннальду-работорговцу. Играло ли тут роль обещание, данное Бенедетте? Я посмотрел на ее серьезное тонкое лицо; как раз в этот миг она глянула на меня, и глаза наши встретились. Выражение ее не изменилось, и с губ не сорвалось ни слова. — Выбора у нас нет, — изрек я. — Мы уходим сегодня. — Лорд Варин запретил жителям выходить на улицу по ночам, — напомнил отец Ода. — Мы уходим сегодня, — твердо повторил я. — Перед самым рассветом. — Ребята, острите мечи! — вполголоса воскликнул Финан. Я сказал, что выбора у нас не было, но, конечно, покривил душой. Жизнь, проведенная в боях, научила меня, что, ввязавшись в необдуманную битву, ты делаешь шаг навстречу поражению. Иногда битвы начинаются случайно, но большинство планируются заранее. Все легко может пойти наперекосяк — даже самый лучший план способен разбиться о план врага. Но хороший полководец старается тщательно разведать противника, выяснить о нем все. Мне же приходилось полагаться на доклад двух мальцов. Они видели корабль, нечто, что приняли за весла, и трех стражников. Беорнот сказал правду: трое часовых — это пустяк, но, пока мы вломимся на двор работорговца и справимся с охраной, на шум сбежится весь гарнизон моста. Тут еще и запрет Варина выходить на улицу по ночам. Так что для начала нам предстояло незамеченными добраться до усадьбы Гуннальда, а потом потихоньку проникнуть на двор и увести корабль. Казалось, выбор был, и разумный человек выждал бы, пока город вернется к привычной рутине, народ будет свободно расхаживать по ночам, а стража на пристанях утратит бдительность. Вот только сможем ли мы ждать? Один лишь смрад от выгребной ямы — достаточная причина уйти поскорее. Варин взял город, но еще не обыскал его от и до, поэтому над нами всегда будет висеть опасность, что он пошлет людей обшаривать все руины и подвалы в поисках врагов, уцелевших во время захвата. Скоро, когда подойдут подкрепления из Восточной Англии и Уэссекса, в его распоряжении окажется достаточно много воинов. — У стражников, патрулирующих улицы, есть щиты? — спросил я. — У караульных на пристани есть, — подтвердил Алдвин. — Но они их с собой не таскают. — Щиты сложены в кучу? — Да, господин. — А у патрулирующих улицы воинов щитов не было, — вставил отец Ода. — А у часовых у городских ворот — были, — добавила Бенедетта. Выглядело вполне логично. Окованный железом щит из ивовых досок — штука тяжелая. Дозорные на беббанбургских стенах не носили щитов, но они всегда находились поблизости. Щит — последнее, что воин берет перед боем, и первое, от чего избавляется после. Людям, патрулирующим улицы, приходится иметь дело с горожанами, а не с облаченным в доспехи противником, поэтому щиты для них только обуза. — И у нас щитов нет, — криво усмехнувшись, заметил Финан. — Так что, разгуливая по улицам без них, мы не вызовем подозрений, — сказал я. — Зато у нас есть дети. На удар сердца Алдвин так скривился, будто хотел возразить, что он уже не ребенок, но потом любопытство пересилило. — Дети, господин? — Дети, — мрачно подтвердил я, — и я намерен продать бо́льшую часть вашей шайки. Сегодня. Мы ждали до тех самых пор, пока ночь не подошла к исходу, а первые признаки рассвета уже обозначились на востоке; ждали той поры, когда вынужденные бдить всю ночь люди устают и думают только о близком отдыхе. Тогда мы выступили. Мы не крались тайком через город, перебегая от дома к дому, а открыто шли по главной улице к мосту. Шли с мечами наголо, в кольчугах и шлемах. Мы, восемь воинов, окружали стайку детей. Юнцы возбужденно щебетали, зная, что их ждет приключение, но я велел им принять несчастный вид. — Вы пленники! — рявкнул я. — Вас ведут на продажу! Бенедетта шла с ними, спрятав лицо под темным капюшоном, а отец Ода занял место рядом со мной, в длинной рясе и с серебряным крестом, на котором играл свет мерцающих факелов. Впереди, на северном конце моста, горела жаровня. Когда мы подошли ближе, навстречу нам вышли двое. — Кто такие? — осведомился один из них. — Люди лорда Варина, — ответил отец Ода, и датский акцент делал его ложь более убедительной. — Отче, куда идете? — спросил стражник. — Идем туда, — сообщил священник, указав на улицу, уходящую на восток, за пристанями и складами. — Ведем на продажу этих мелких ублюдков, — пояснил я. — Это настоящая саранча! — добавил Ода, отвесив Алдвину оплеуху. — Их поймали на краже из дворцовых кладовых. — Продаете, значит? — Стражник хмыкнул. — Так им и надо! Мы пожелали им всего хорошего и свернули на улицу. — Не те ворота, — прошептал Алдвин. — Следующие. Усадьба работорговца Гуннальда находилась в опасной близости от моста, где у жаровни несли караул с десяток воинов. Дело нам следовало закончить тихо, хотя начали мы довольно шумно, когда я застучал в ворота рукоятью Вздоха Змея. Никто не отозвался. Я ударил снова и продолжал молотить до тех пор, пока не открылось окошечко, в котором появилось лицо. — Чего надо? — буркнул привратник. — Лорд Варин шлет вам товар. — Что за лорд Варин? — Начальник в городе. Отпирай ворота. — Господи Исусе, — проворчал наш собеседник. Я заметил, как блеснул его единственный глаз, пока он смотрел на улицу, разглядывая воинов и детей. — А обождать нельзя? — Так вам нужны мелкие ублюдки или нет? — А девочки есть? — Три, в самом соку. — Погодите-ка. Окошко закрылось. Мы ждали. Я предположил, что привратник пошел будить хозяина или надсмотрщика. Серый волчий рассвет занимался на востоке, небо становилось ярче, окрашивая края высоко летящих облаков серебристым светом. Ниже по улице открылась дверь, появилась женщина с бадьей — видимо, собралась за водой. Она с тревогой посмотрела на моих воинов и юркнула обратно в дом. Окошко снова открылось. Света хватало, чтобы различить бородатое лицо. Человек смотрел на нас и молчал. — Лорд Варин не любит ждать, — заявил я. Неизвестный буркнул что-то, окошко закрылось, потом послышался звук отпираемых засовов, и две тяжелые створки разошлись, заскрежетав по мостовой, сохранившейся, похоже, тут с тех самых пор, как римляне сделали здесь двор. — Заводите их, — заявил бородач. — Пошли! — прикрикнул я на детей. Во дворе стояли трое мужчин, все без кольчуг, но в толстых кожаных куртках, поверх которых висели короткие мечи в простых деревянных ножнах. Один, высокий с длинными патлами, обернул вокруг пояса хлыст. Это он открыл ворота и теперь смотрел на детей. — Жалкая шайка, — произнес он, сплюнув на мостовую. — Их поймали за кражей из дворцовых кладовых, — повторил я. — Вороватые мелкие мерзавцы. За таких много не выручишь. — Доброе расположение лорда Варина вам не помешает, — намекнул я. Высокий усмехнулся. — Заприте ворота! — приказал он товарищам. Створки со скрипом закрылись, двое помощников опустили брус на скобы. — Встаньте в ряд! — скомандовал он детям. Те покорно выстроились в неровную шеренгу. Вид у них был испуганный. Хотя они и знали, что это все притворство, но длинноволосый со своим свернутым хлыстом внушал страх. Он принялся осматривать детишек и повернул к себе лицо Алдвина, чтобы поглядеть поближе. — Мне никто из этих людей не знаком, — прошептала стоявшая рядом со мной Бенедетта. — Их откармливать надо, — заявил длинный, потом остановился напротив Алайны. Он приподнял ей подбородок и ухмыльнулся. — Хорошенькая!