— Да, я лишил ее семьи, — прошептал мистер Канис. И горестно свесил голову на грудь. Шериф Свинсон повернулся к сестрам: — Красная Шапочка с тех пор стала сама не своя. Когда вечножители плыли из Европы на корабле Вильгельма, она только и знала, что бормотала всякую ерунду да рисовала жуткие картинки. По ночам кричала во сне. Даже великаны и те ее боялись. Когда мы поселились здесь, в Феррипорте, первое, что потребовалось сделать, — это найти для нее какое-то место, где ее можно было бы содержать. Мы построили клинику на горе Таурус, наняли нескольких врачей и медсестер, вечножителей разумеется, чтоб приглядывали за ней, а потом практически забыли про нее. Только она всё равно не раз сбегала оттуда. На какие только ухищрения не шла! Надо было что-то делать. — Тогда Сполдинг Гримм попросил Бабу-ягу наложить на клинику такое же заклинание, как и на Барьер, — продолжала бабушка Рельда. — Это была прекрасная идея. И всех, кто делался неуправляемым, кто представлял угрозу для общества, стали отправлять в клинику. — Вот почему там и Бармаглот оказался, — добавил шериф. — Но ведь заклятие Бабы-яги невероятно мощное. Как же Красной Шапочке удалось оттуда выбраться? — спросила Сабрина. Бабушка Рельда повернулась к дяде Джейку. Он, похоже, был готов сквозь землю провалиться. — Расскажи им, мама. Про всё расскажи, — пробормотал он. Лицо бабушки сморщилось от боли, но она, сделав несколько глубоких вдохов, поднялась с кресла и подошла к висевшей на стене фотографии в красивой рамке. На ней были сняты она и ее муж, дедушка Базиль, еще в молодости. Им, наверное, едва за двадцать, решила Сабрина. Хотя фотография была черно-белая, было видно, как светятся их глаза и горят румянцем щеки. Они были молоды и любили друг друга без памяти. Бабушка, сняв фотографию со стены, нежно разглядывала ее. — С чего же начать? Когда мне было двадцать шесть, я встретила на одной вечеринке, еще в Берлине, вот этого человека. И всего через неделю вышла за него замуж. Звали его Базиль Гримм. Я ведь тогда про Гриммов ничего не знала, только то, что в школе рассказывали детям про Якоба и Вильгельма. Я знала только то, что Базиль красивый, смелый, несколько самонадеянный американец, и я по уши в него влюбилась с первого взгляда. Он мне сказал, что мы поедем в свадебное путешествие. Кстати, в нашей жизни это была единственная поездка, когда мы отдыхали и были предоставлены сами себе. Правда, впечатлений было столько, что хватило на всю жизнь. В результате наше свадебное путешествие продолжалось два года. Где мы только не побывали: в Стамбуле, на Гавайских островах, на Аляске, на Амазонке, в Южной Африке, на Галапагосских островах… Ах, как это было прекрасно, даже голова порой кружилась! Каждое утро мы просыпались в незнакомой стране, полные желания получше узнать ее. Это было самое счастливое время в моей жизни. Через год после свадьбы я забеременела, но нас с дедушкой это не остановило. Даже когда родился ребенок, а это был ваш папа, мы продолжили наше путешествие. Бабушка повесила фотографию на место и подошла к другой стене, где висела другая фотография в рамке. На ней были сняты мужчина и женщина на фоне заснеженного ландшафта, в санках-нартах, запряженных собаками. Бабушка снова сняла фотографию со стены и стала ею любоваться. — Почти через два года после начала нашего путешествия, — продолжала бабушка, — Базиль получил письмо от своей сестры Матильды. Она писала, что ему надо скорей вернуться домой: умер его двоюродный дед Эдвин. Ну, мы тут же направились прямиком сюда, в Феррипорт. И только тогда я наконец узнала, чем, собственно, занимается семья Гримм. Бабушка и эту фотографию повесила на место. — Через год родился ваш дядя Джейк, вскоре после того как от воспаления легких умерла Матильда. Базиль очень гордился сыновьями, он знал, что оба продолжат семейные традиции. Еще когда они были младенцы несмышленые и лежали в колыбели, Базиль читал им сказки. Когда старшему исполнилось пять лет, он показал им Чертог Чудес и разрешил пользоваться их собственными наборами ключей. Другие дети в их возрасте играли в бейсбол, а мои сыновья с волшебными палочками забавлялись, на ковре-самолете летали или с драконами водились. Правда, став юношами, они не хуже любого вечножителя знали все тонкости волшебного снаряжения и могли пересказать любые древние предания. Тут дядя Джейк, откашлявшись, сказал: — Мам, дальше я сам расскажу, ладно? Когда вашему папе было уже двадцать лет, он влюбился в девушку. Это еще до того, как он встретил вашу маму, — пояснил он. — Девушка эта была из вечножителей, и у него сердце разрывалось оттого, что она обречена жить в этом городке и не сможет покинуть его. А я ужасно огорчался из-за того, что он грустил из-за девушки, особенно в свой день рождения. Поэтому я решил сделать ему особенный подарок. И отключил Барьер, чтобы его девушка смогла отсюда уехать. Все так и ахнули. Особенно потрясен был шериф Свинсон. — Как же тебе это удалось?! — воскликнул он. — Я забрался в дом к Бабе-яге, нашел ее книжку с заклинаниями. Запомнить я смог самое простое, и оно отключало Барьер всего на мгновение. Но больше и не надо было. Девушка Хэнка встала прямо у Барьера, а когда заклинание подействовало, сделала всего один шаг. Мы оба не могли дождаться, чтобы увидеть лицо Хэнка, когда она помашет ему с той стороны. Но мы понятия не имели, что же мы натворили. Оказывается, это заклинание отключало не только главный Барьер, но и вообще отменяло некоторые аналогичные барьеры, и в том числе тот, который Баба-яга наложила на сумасшедший дом. Поэтому все, кого туда поместили, оказались свободны, в том числе и Красная Шапочка с Бармаглотом… А когда я понял, что натворил, тут же кинулся следом за чудовищем, — продолжал после паузы дядя Джейк. — Гнался за ним по лесу, даже не подумав, что сделаю, когда догоню. У меня просто времени не было всё продумать. В результате он на меня напал, и я оказался на краю пропасти. — Я знаю это место, — кивнула Сабрина, ведь Бармаглот загнал их с Паком на тот же утес. — И тут появился дедушка? — спросила Дафна. — Чтобы тебя спасти? — Дедушка у нас был герой, — тихо сказала бабушка Рельда. — И сыновей своих ох как любил! — Но домой он не вернулся, — сказал дядя Джейк. — Его забрали оттуда в больницу, и через день он умер. А чудище это скрылось в лесу вместе с Красной Шапочкой, и с тех пор их так и не могли найти. Сабрина посмотрела на дядю и увидела в его глазах боль незаживающей душевной раны. — Ваш отец был настолько потрясен этой историей, что на следующий день после похорон отца уехал в Нью-Йорк, — сказала бабушка. — Там он вскоре встретил вашу маму, и они полюбили друг друга. Потом они приехали сюда, прожили здесь целый год. Веронику мы также посвятили в тонкости семейного дела, как когда-то посвятили меня, но потом, когда они с отцом стали раскрывать разные таинственные истории, он вдруг лишился присутствия духа. Стал бояться, как бы что-нибудь не случилось с его молодой женой. А когда она объявила, что ждет ребенка — это была ты, Сабрина, — они попросту уехали из нашего города. И твой отец даже поклялся мне, что его дети никогда не будут иметь дела ни с волшебством, нис вечножителями, ни с Чертогом Чудес. — Я тоже уехал отсюда после похорон, — сказал дядя Джейк, — а вернулся только вчера. Не мог я смириться с тем, что этот зверь из-за моей оплошности уничтожает ни в чем не повинных людей. — А почему я, извините, ничего такого не помню? — подозрительно спросил шериф Свинсон. — Простите меня, шериф, — сконфузилась вдруг бабушка, — так получилось. Мне пришлось заставить всех забыть случившееся. Когда разнесся слух, что Гриммы знают, как отключать Барьер, тут такое началось… Сколько было угроз, сколько людей пострадало! И я решила, что с этим надо покончить. — Да, я всегда задавался вопросом, что бы я сделал, если бы знал, как рассеять эти чары, — задумчиво произнес Свинсон. — Надеюсь, что поступил бы по-благородному. Как именно, он не объяснил, но бабушка улыбнулась. — Вы всегда были для меня героем, Свинсон, — сказала она. Шериф довольно кивнул. — Наверное, мне не стоит огорчаться. Я ведь и сам в жизни немало этого порошка рассыпал. А что, Рельда, нет ли у вас еще каких-нибудь семейных тайн? Бабушка снова улыбнулась, но улыбка вышла натянутая. — Ладно, неважно, — сказал шериф. Сабрина посмотрела на Пака. Он лежал мертвенно-бледный, в беспамятстве. — Как же ему помочь? — спросила она. — У него очень серьезное состояние, — сказала бабушка. — Но нельзя же его оставить так, чтобы он умер, — сказала Дафна, и слезы тут же потекли по ее щекам. — Надо поискать в Чертоге Чудес, там-то что-нибудь найдется, — предложила Сабрина. Но бабушка лишь молча кивнула на множество пустых баночек, тюбиков и склянок на ночном столике. — Тогда надо еще что-нибудь попробовать, — настаивала Сабрина. — Ничего не получится, деточка, — отозвался мистер Канис. — Он же совершенно не такой, как ты, как обычные люди. Он даже не такой, как большинство вечножителей, которые имели дело с магией. Он сам — магическое, волшебное создание. — Так что же, сдаться? Надо что-то делать! — Ему надо быть среди своих, среди эльфов, — сказал старик. — А они в своей волшебной стране. Они знают, как помочь ему. — Так поехали туда! — воскликнула Дафна. — Нельзя, — сказала бабушка. — А-а, Барьер… — прошептала Сабрина, опуская глаза. Что же делать? Пак лежал чуть ли не при смерти, а спасти его нельзя из-за какого-то идиотского заклинания, которому сто лет в обед. Нет, не сто — двести. — Погодите, так ведь вы сказали, что знаете, как отключить Барьер, — обратился шериф Свинсон к дяде Джейку. — Нет, ни в коем случае! — сказала бабушка прежде, чем дядя Джейк успел ответить. — Красная Шапочка и Бармаглот вырвались из клиники, когда в тот раз на минуту отключили Барьер. Больше нельзя так рисковать, не дай бог, они вообще отсюда сбегут. — Я понял, как решить все наши проблемы, — заявил дядя Джейк. Все повернулись к нему. — Меч-саморуб, — только и сказал дядя Джейк. — Это о нем тогда говорил таксист, мистер ван Винкль? — спросила Дафна. — Его еще Льюис Кэрролл упомянул в «Алисе в Стране Чудес». Это волшебный меч. Наверное, лишь он может насмерть поразить Бармаглота. — Он прав, — кивнула Сабрина. — Я прочла об этом в семейных дневниках. С помощью этого меча тогда не только убили всех остальных бармаглотов, но и прорезали дыру в Барьере. Черный Рыцарь благодаря ему смог бежать из Феррипорта, — Ну, тогда всё получится как нельзя лучше, — произнес дядя Джейк. — Мы могли бы убить им Бармаглота, спасти Генри с Вероникой и проделать в Барьере достаточно большую дыру, чтобы вынести отсюда Пака и доставить его к эльфам. — Так чего же мы ждем?! — воскликнула Дафна. Бабушка Рельда опустила глаза. — Сполдинг Гримм приказал уничтожить этот меч. Когда Бармаглота удалось запереть в клинике и Баба-яга наложила на нее свое заклятие, он решил, что меч этот слишком опасен. Ведь им мог воспользоваться кто угодно, чтобы бежать из города. Поэтому Сполдинг разломал его на три части и разбросал в разных местах. Сердце Сабрины тревожно сжалось: значит, Пак умрет… — Правда, про одну часть меча я знаю, — сказала бабушка. Она открыла ящик своего ночного столика и вытащила оттуда что-то, завернутое в зеленый бархат. Это «что-то» было довольно длинное и тяжелое. Она отдала сверток дяде Джейку. Тот медленно развернул бархат. Внутри оказался блестящий металлический предмет. Дядя Джейк взял его в руку. Оказалось, это рукоятка меча. От клинка остался лишь небольшой зазубренный кусок, на котором были выгравированы какие-то слова. — Но как же быть? Разве сломанным мечом можно что-то сделать? — спросила Дафна. — Не знаю, — ответила бабушка. — Но вдруг удастся найти две недостающие части? По-моему, эту надпись сделал Сполдинг. Это — ключ, который он нам оставил на случай, если меч всё-таки понадобится. Дядя Джейк прочитал выгравированные слова: — «ИЩИ ДОЧЬ ВОДЫ». И кто же она — эта «дочь воды»? — Но даже если мы найдем эту самую дочь, — перебил его Свинсон, — и даже если найдутся остальные части меча, есть ли у нас в городе хоть кто-нибудь, кто сможет сделать из них цельный меч? — Считалось, что меч-саморуб нельзя разрушить, — заметил дядя Джейк. — Значит, Сполдингу пришлось обратиться к кому-то за мощным талисманом — такой силой, которая смогла бы его расколоть. В нашем городе есть только одно существо, способное сотворить что-то в этом духе. — Лазурная Фея, — сказал Канис.