Словно отвечая на его вопрос, Янак застонал, повернул к нему голову на искореженной шее, и сквозь скрип и скрежет до аватаров донеслось: – Пршу-у… убте… меяяя! Металлический голос перешел в тонкое, пронзительное завывание. Янак мучился, это было ясно, и от страданий его могла избавить только смерть. Аннев вдруг вспомнил ведьму в черных лохмотьях, которая умоляла ее пощадить. «Помилуй, помилуй…» Милость. Аннев встал перед торговцем и, призвав магию меча – того самого меча, которым недавно разрезал камень, словно масло, – вонзил клинок лорду Харту в грудь. Янак часто заморгал, вопль оборвался. Опустив голову, он посмотрел на меч, потом поднял взгляд на Аннева. Взгляд, полный облегчения и благодарности. Лорд Харт подался вперед, схватил Аннева за руку, сминая тонкую ткань темно-красной перчатки. Потом судорожно хватанул ртом воздух – и затих. Аннев вынул меч, и тело торговца завалилось на стол, придавив собой многочисленные свитки. Их миссия завершилась. Вдруг в дальнем конце кабинета послышался странный звук: кто-то медленно хлопал в ладоши. Кентон тут же вскочил на ноги, аватары повернулись к двери – и увидели в проеме женщину в сером плаще. – Браво. Она перешагнула через преграждавшую ей путь сломанную картинную раму и окинула взглядом объятые огнем стены. – Умеете вы хорошенько повеселиться, как я погляжу. Глава 58 Женщина почти не уступала ростом Фину. Ее голова была обмотана черным шарфом; на поясе, рядом с тонкой рапирой и кинжалом, висела цепь из стальных шипов, соединенных металлическими колечками, с крюком на конце. Незнакомка перешагнула через груду хрустальных осколков и осторожно прошла вглубь кабинета, где уже вовсю полыхал огонь, пожирая искореженную мебель и безжизненные тела людей. Она приблизилась к Кентону, и безоружный аватар предусмотрительно отступил в сторону. Подойдя к Дювареку, женщина в сером опустилась на колени. – А ну не двигайся! – прогремел Фин, наставляя на нее золотой жезл. «Кто она такая? – удивился Аннев. – И что ей здесь нужно?» Тут он вспомнил загадочное пророчество Оракула, которое передал им Янак: «Четыре всадника, у каждого на плече птица: цапля, сокол, грач и сорока». Воин-отступник, обреченный калека, проклятый вождь… И тень от тени. Женщина, даже не удостоив Фина взглядом, поднялась с колен и отбросила назад полу плаща, больше напоминающего нищенские лохмотья. – Я забыла представиться. Как невежливо. – Отставив правую ногу назад, она отвесила такой низкий поклон, что короткий плащ коснулся пола. – Я Содья, из благородного дома Рокас. – Она выпрямилась и непринужденной походкой направилась к остолбеневшим аватарам. – А вы, надо полагать, скудоумные воришки из той захолустной Академии? Не дав им опомниться, Содья сорвала с пояса цепь и хлестнула ею, как кнутом, в их сторону. Они отпрыгнули назад, чудом избежав шипов, и тут только поняли, что цель женщины представляли вовсе не они: крюк на конце кнута обмотался вокруг жезла, Содья дернула на себя, и артефакт взлетел в воздух. Содья сделала кувырок назад и поймала золотую палочку до того, как та успела коснуться пола. Приземлившись в дюжине футов от Дюварека, женщина повернулась к аватарам, лукаво подмигнула – и в эту же секунду Аннев сбил ее с ног. Они покатились по залитому кровью полу, между языков пламени, ломая сокровища, которые каким-то чудом уцелели. Наконец Анневу удалось взять верх: он прижал Содью к неподъемному телу Дюварека и придавил своим весом. Фин с Кентоном бросились на подмогу, но к тому моменту, как они подоспели, Содья сумела-таки вывернуться, быстро вскочила на ноги и помчалась к выходу. Аватары пронеслись мимо Аннева, тот кинулся было следом, но не успел сделать и трех шагов, как что-то резко отдернуло его назад, а левую руку пронзила острая боль. Причиной боли стал ржавый браслет, обхвативший его левое запястье. Аннев попытался его снять, но безрезультатно. Помочь здесь могла лишь магия. Аннев потянулся за мечом, как вдруг понял, что выронил оружие, когда сцепился с Содьей. Он обернулся к двери: Содья остановилась на пороге, спрятала жезл в карман и прицепила кнут к ремню, опоясывающему тонкую талию. – Да ладно вам. – Она попятилась, держа в вытянутой руке рапиру. – Неужто поймать меня – важнее, чем спасти друга? Аватары машинально оглянулись – и Содья была такова. Комната уже наполнилась дымом и треском бушующего огня, подступавшего к Анневу со всех сторон. Аннев потряс закованной в кандалы рукой. – Я его снять не могу! – крикнул он. – Мне нужен меч – он вон там, у стола! Фин повернулся к Кентону: – Помоги ему, а я за воровкой. И ринулся в погоню за Содьей. Кентон бросился вглубь комнаты, и пока он искал меч, Аннев осмотрел браслет. Ни замочной скважины, ни намека на скрытый механизм. Он снова попытался высвободиться, но лишь содрал кожу под перчаткой. К нему подбежал Кентон. Аватар застыл в нерешительности, глядя то на Аннева, то на подбирающееся все ближе пламя. – Не понимаю, где тут замок, – пробормотал Аннев, тоже беспокойно озираясь на огонь. – Но, думаю, меч разрубит металл. – Да, – произнес Кентон, взвешивая в руках Милость. – Я почувствовал магию, когда убил Дюварека… но она совсем другого рода – не та, что скрыта в твоем фонаре, парализующих палочках или кубке, который я наполнил медовухой. Аннев поднял глаза – и встретился с пристальным взглядом аватара. – Кентон, ты чего? Кентон снова посмотрел на меч и медленно покачал головой: – Ту же силу я чувствовал, когда надевал на Дюварека ошейник. Это не сила обычного артефакта… использовать ее можно лишь в том случае, если у тебя есть способности к магии. Аннев напрягся. Их разговор принял опасное направление, и ему это не нравилось. Как и зловещее выражение лица Кентона. – Если это не обычный артефакт, почему та женщина смогла меня заковать? И почему ты тоже смог им воспользоваться? Кентон пожал плечами: – Она владеет магией, это же очевидно. Как и мы с тобой. Глаза Аннева расширились, сердце бешено застучало. Он попытался сделать вид, будто не понимает, к чему это Кентон ведет, но аватар был слишком проницателен. – Ты знал, что это за меч, поэтому и взял его с собой. И Дюварека мы смогли убить потому, что ты призвал магию… – Кентон, – умоляюще произнес Аннев, – позволь я все объясню. Он шагнул к аватару, но тот отступил назад, и Аннев остановился. – Кандалы может снять только тот, кто их надел. – Что? – переспросил Аннев, не веря своим ушам. – Как ты это узнал? Кентон помедлил с ответом. – Это как с твоим фонарем… и тем кубком. – Так, постой. – Мозг Аннева лихорадочно заработал, переваривая новую информацию. – Глупо дожидаться, пока Фин поймает Содью и притащит ее сюда. Но ты можешь расцепить ошейник, верно? – Он направился к телу Дюварека, сматывая цепь. – Либо дай мне меч, и я… – Я знаю, как привести его в действие, Аннев. Кентон провел концом клинка по полу, оставляя в камне извилистую борозду. Аннев сглотнул подступивший к горлу ком: – Да. Это я вижу. Кентон, направив на него меч, подошел ближе. – Я слышу, как магия взывает ко мне, – сказал он. – Говорит мне, что делать. Чего она ждет от меня. Аннев стоял не шелохнувшись. Вдруг Кентон выбросил руку вперед, и он отпрянул. Однако Кентон не собирался на него нападать. Рубить цепь он, впрочем, тоже не стал, а просто срезал висящие на поясе у Аннева ножны. Аннев остолбенело наблюдал, как он подобрал ножны, сунул в них меч и начал медленно отступать к выходу. – Ты куда? Ты что, бросаешь меня? – Он закашлялся, прикрывая глаза и рот от едкого дыма. Кентон окинул взглядом полыхающий кабинет и спокойно ответил: – Думаю, так будет лучше для нас обоих. Мы кеокумы, Аннев. Мы умеем пользоваться магией, и как только это выяснится – нам конец. Он снял со стены маленькую серебряную арфу и оглянулся на Аннева. В глазах читались злоба и мрачная грусть, но сожаления в них не было.